-- Я сама себя чувствую алхимиком, который с помощью "философского камня" "трансмутировал" свои разбросанные "неблагородные" знания в "благородные", -- сказала смеясь Инга. -- Позволь мне высказать соображения по поводу еще одной проблемы, -- добавила она после небольшой паузы, --которая, мне кажется, должна быть исследована на стыке наших наук. Речь идет о "презумпции невиновности". Презумпция невиновности -- одно из основных положений права, согласно которому обвиняемый не считается виновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке. Я когда-то работала в суде. Еще совсем юной, неопытной. Но помню, как освободили от наказания одного типа, который обвинялся в краже. И знаешь, все были убеждены, что он украл -- и следователи, и судьи, и прокурор, но доказательств не было. И он ушел из суда невиновным. С тех пор я не переставала возвращаться к этой проблеме. Вот бы исследовать ощущения окружающих, живущих рядом с таким человеком, который признан невиновным при всеми понимаемой его виновности.
-- Так, Инга, оставь мне свой реферат, -- снова прервал ее Вадим. -- Я его покажу всем из нашей группы и сам внимательно прочитаю. Где-то после Нового года у нас появятся коекакие деньги на прием людей на временную работу. Это абсолютно точно. Так что ты сможешь сразу приступить к работе и перестанешь мотаться в город. Будешь работать в моей группе. Это будет техническая работа -- обработка анкет. Но это -- пока, для зацепки. Ты сможешь себя зарекомендовать как человек творческий, будешь участвовать в семинарах, в написании текстов по анализу анкетных данных. А через полгода мы ждем крупное финансирование хоздоговорных работ, и мы тебя примем на постоянную работу... x x x
С весны освободившись от изнуряющих поездок в город, Инга обрела свежесть, легкость, прекрасную форму.
В группе Вадима ей нравилось все и все. Как бесценную драгоценность она брала в руки каждую социологическую анкету с записями ответов на вопросы самых разных людей. Нужно было с точностью до минуты рассчитать расходы бюджета времени советских людей за сутки, затем составить обобщенную диаграмму того, сколько времени и на что тратится этими людьми за неделю, за месяц. Цифры впечатляли нерадостными картинами тяжелой, перегруженной жизни советской женщины, особенно семейной. Тогда социологи поднимали в прессе вопросы о необходимости совершенствования сферы обслуживания, создания кулинарий с полуфабрикатами, совершенствования работы транспорта, улучшения условий труда и психологического климата в коллективах. В заполнении анкет, респонденты часто не ограничивались подчеркиванием соответствующего их мнению "да", "нет", "не думал об этом". Иногда на полях они делали обширные записи, излагая свои проблемы и беды. Однажды была и такая: "Вот вы хотите ввести пятидневную рабочую неделю, чтоб было два выходных дня. А что я буду делать со своим мужем эти два дня. Ведь и один выходной для меня пытка, потому что он с утра напивается и терроризирует всю семью". Читая анкеты, она пыталась представить лица этих людей и чем-то помочь, хоть добрым словом. Все ее мечты в таких случаях устремлялись к тому времени, когда она будет переведена на постоянную работу и сможет участвовать в экспедициях по опросу людей. Работа с анкетами ей не казалась "технической", как ее называли. Для нее это была творческая работа, рождающая новые идеи, чувства, обогащающая ее знания о мире, о людях. Но особое счастье доставляли семинары, интеллектуальные споры, обсуждение самых фантастических проектов, направленных на всестороннее совершенствование жизни, которые составляли одну из основных сторон научной работы в их секторе. Она переворачивала горы литературы, готовясь к каждому семинару, в связи с чем ее участие в них стало весьма заметным. Вадим всячески подталкивал ее к этому и не скрывал своей гордости тем, что в его небольшой группе появился такой плодотворный сотрудник. Хотя она была на должности лаборанта, но ее реальный авторитет становился вровень с авторитетом научного сотрудника. Это было огромным стимулом, и страх не оправдать ожидания Вадима и утратить авторитет среди сотрудников их группы заставлял ее без устали работать над собой. Несмотря на неудовлетворенность отношениями с мужем, она чувствовала себя совершенно счастливой. Днем, в рабочее время, она сидела и обрабатывала социологические анкеты, в обеденный перерыв на полтора часа (с разрешения Вадима) бегала на занятия по подготовке к сдаче кандидатского минимума по английскому языку, а вечерами, уложив Анютку, садилась за учебники, готовясь к сдаче экзамена по философии. Огромное удовлетворение ей принесло участие в организации и работе конференции молодых социологов. Подготовка к этой конференции началась еще задолго до начала ее работы. Но Вадим, обнаружив у Инги организаторские способности и прекрасное владение пером, немедленно подключил ее к группе помощников оргкомитета, и она ночами напролет работала над редактированием тезисов докладов для готовящегося к публикации сборника, над формированием программы конференции и рада была любому поручению. Дни работы самой конференции были каким-то совершенно новым ощущением качества жизни. А когда после завершения конференции ей, как и другим активным участникам в ее подготовке, вручили грамоту обкома комсомола, ей казалось, что удача воистину благоволит ее творческой судьбе и уже не покинет ее никогда. Единственное, что омрачало ее жизнь, была неприязнь, которую проявляла к ней с первых дней одна из ведущих сотрудниц группы зав. сектором Нина Глебовна Павлова. Это была красивая женщина лет тридцати пяти, пользовавшаяся огромным успехом у мужчин, но, не считая никого достойным себя, замуж не торопилась. Претендующая на то, чтоб быть вне конкуренции по критериям привлекательности, она ревновала всех мужчин ко всем женщинам в институте. Диссертацию она защитила одновременно с Вадимом и не могла ему простить, что он уже стал руководителем группы, а она лишь старший научный сотрудник и не имеет юридической власти над людьми. Вероятно, именно поэтому она водила дружбу с чиновниками их института (в том числе с начальником отдела кадров), а также с некоторыми чиновниками университета. Эти связи давали ей если не прямую, то косвенную власть над людьми. Не полюбив Ингу, Нина Глебовна не упускала малейшей возможности указать Инге на ее последнее место в секторе как временного, не имеющего никаких прав сотрудника, да к тому же с юридическим образованием.
Как-то Инга поделилась с Вадимом своими волнениями, связанными с возможными осложнениями при ее переводе на постоянную работу Из-за отношения Нины Глебовны к ней. Но Вадим лишь с усмешкой посоветовал Инге не обращать ни на кого внимания, так как вопрос о зачислении Инги в штат их сектора уже практически решен. Как только поступит финансирование, потребуется лишь чисто формальное оформление бумаг. Вадим также сообщил Инге, что вся его группа готовится к экспедиции для проведения сравнительного социологического обследования совместно с коллегами из Москвы в Псковской области. Экспедиция будет продолжаться месяц и, если к тому времени поступит финансирование, Инга поедет с ними. Однако сведения о поступлении денег пришли лишь в пятницу, накануне отъезда. Поэтому, определив Инге задания, которые она должна будет выполнять во время его отсутствия, Вадим помог ей заполнить все документы и приказал прямо с утра в понедельник сдать их начальнику отдела кадров.
Еле дождавшись утра, Инга, пришла в приемную начальника отдела кадров. К своему неудовольствию, она там встретила Нину Глебовну. -- Доброе утро, -сказала Инга ей подчеркнуто доброжелательно, даже с оттенком заискивания в голосе. -- Привет, привет, -- ответила Нина Глебовна снисходительно. -- Что это ты прямо с утра? что-то срочное, ведь Вадим, кажется, уже уехал? -- Да, но вот я подготовила все документы для перевода меня в штат, на постоянную работу, и мне нужно их сдать начальнику отдела кадров. Он уже у себя? -говорила Инга, охваченная волнением и неуверенностью в себе. -- Он на месте. У него пятиминутка. Так что придется подождать. Однако... -- она окинула Ингу циничным взглядом с ног до головы и сказала с издевательской улыбкой: -- однако при такой прическе тебе можно к любому мужчине заходить прямо без стука. Да еще к такому, как Иван Петрович! Он ведь у нас красавец, полконик в отставке... Инга вся похолодела от этих слов и не знала, что ответить, так как страх перед этой женщиной сковал ее. -- А если серьезно, то я бы тебе посоветовала, -- продолжала Нина Глебовна, -- подойти минут через двадцать пять -- тридцать. Когда кончится пятиминутка, я зайду к Ивану Петровичу, у меня дело очень срочное. -- Большое спасибо, -- сказала Инга, пытаясь зацепиться за совет Нины Глебовны, ища в нем что-то позитивное для себя. Полчаса показались ей вечностью, и, когда они истекли, она зашла в отдел кадров. Высокий, с военной выправкой мужчина лет пятидесяти пяти стоял у письменного стола и, увидев зашедшую молодую женщину, посмотрел на нее с холодным равнодушием и, не предложив сесть, сказал: -- Так, так, ну дайте мне ваши дукументы. Инга робко протянула ему папку. -- Вы ведь работали юрисконсультом, -- спросил он, не глядя на Ингу, усаживаясь за стол и открыв папку, -- что же вас заставило менять такую интересную работу на техническую, лаборантскую на девяносто рублей в месяц? -- Вопервых, мне очень тяжело ездить в город. Мы переехали в Городок, потому что мужа пригласили работать в СО АН. Кроме того, я сдала кандидатские экзамены, и это тоже мне дает перспективу стать младшим научным сотрудником либо поступать в аспирантуру.
