x x x

На следующий день, придя с работы сразу после обеда, Инга Сергеевна снова засела за доклад, работа над которым ее все более увлекала как процесс решения интересной и трудной задачи. Она принялась перелистывать лежащую на столе литературу, а память изымала из своих кладовых все новые и новые подробности тех лет. Както, придя в редакцию газеты Сибирского отделения Академии наук "Наука в Сибири", она услышала там разговор о том, что будет готовиться сборник или коллективная монография, посвященная социальноэкономическим проблемам Сибири, где ключевое слово будет "ускорение" и что "ускорение" -- главный элемент концепции нового руководства страны в решении социальноэкономических проблем. Вскоре это подтвердилось всем ходом первых шагов деятельности нового генсека. Свою речь 8 апреля 1985 года (то есть менее чем через месяц после избрания) на встрече с руководителями промышленных объединений и предприятий, колхозов и совхозов, производственных бригад, со специалистами и учеными Горбачев начал с вопроса о необходимости ускорения научнотехнического прогресса. 17 мая 1985 года, выехав в свою первую командировку после того, как Центральным Комитетом на него были "возложены новые обязанности", как он сам подчеркнул, Горбачев в своей речи на собрании актива лениградской партийной организации особое внимание уделил необходимости усиления активности в решении задач ускорения научнотехнического прогресса и развития экономики. Это выступление было показано по телевидению и произвело оглушительное впечатление на народ. Сама форма, сам дух выступления представлял собой нечто новое, непривычное. Он свободно владел текстом, вдохновенно, как-то не дистанционно, а непосредственно обращаясь к аудитории не только к той, что в зале, но ко всей стране. Это выступление, в котором он, кстати, произнес слова о том, что нужна "перестройка умов хозяйственников", внесло какую-то новую струю в общественное сознание, которое, казалось, уже навсегда атрофировалось для восприятия выступлений генсеков. Популярность Горбачева в народе росла буквально с каждым днем. Его внешняя подтянутость, моложавость, всегда появляющаяся рядом с ним элегантная, модно одетая жена, -- все внушало веру в новизну и развитие. Через месяц (11 июня 1985 года) Горбачев выступил с докладом на совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научнотехнического прогресса. Еще через месяц (12 июля 1985 года) принимается постановление Центрального Комитета КПСС "О широком распространении новых методов хозяйствования и усилении их воздействия на ускорение научнотехнического прогресса". После доклада Горбачева на XXVII съезде КПСС, в котором самый большой раздел назывался "Ускорение социальноэкономического развития страны -- стратегический курс", слово "ускорение" стало самым употребляемым в средствах массовой информации при обсуждении производственных проблем на собраниях предприятий и учреждений. Вся атмосфера того времени глубоко врезалась в память, потому что при всей похожести на предыдущие "кампании", в ней было что-то принципиально новое, во что тогда еще, скорее, хотелось верить, чем реально верилось. Но все же народ был заряжен энергией созидания, открытости, солидарности друг с другом и с тем, кто эту новизну олицетворял. Но не может эта шестая часть земли так жить! На протяжении семидесяти лет она существовала в противостоянии как внутри, так и с внешним миром. И потому даже в этой миролюбивой, необычно гармоничной атмосфере солидарности в созидании, которая возникла с началом перестройки, повод для противостояния не заставил себя долго ждать... Память вернула к временам, когда в Академгородке развернулась антиалкогольная кампания. Все начиналось как будто безобидно, с лекции академика Углова. За несколько месяцев до событий Инга Сергеевна случайным образом оказалась с академиком Угловым в одно и то же время в Кисловодске в санатории имени Горького. Этот санаторий отличался тем, что по традиции там в основном отдыхали представители творческих профессий (ученые, литераторы). Федор Углов был там с женой. Девятьсот четвертого года рождения, маленький, щупленький, с недоброжелательным морщинистым лицом, он был полным контрастом жене -свежей, красивой, статной, высокой приветливой женщине, намного его моложе. Вместе с тем в паре они излучали обоюдный психологический комфорт, взаимопонимание и единство. На традиционной встрече с интересными людьми из отдыхающих, которые устраивались всегда в библиотеке этого санатория, в один из дней выступил Углов со своей антиалкогольной лекцией. Лекция была интересной, но во многом спорной с точки зрения других ученыхмедиков из отдыхающих в санатории и присутствовавших на лекции. Когда же Инга Сергеевна узнала, что Углов собирается приехать в Академгородок, она не загорелась желанием пойти на его лекцию в Доме ученых и встретиться с ним, в силу чего вообще забыла о ней в день приезда академика.

Однако резонанс от этой лекции был неожиданно (может, даже для самого Углова) потрясающим. Уставшие от застоя, который все больше стал поражать и жизнь Городка, те, кто не состоялись в науке, либо не удовлетворили все свои амбиции и потому не имели возможности применить свою энергию в условиях замкнутого пространства и ограниченных возможностей жизни Городка, подхватив крайне выгодные для спекуляций идеи Уголова о безусловном всегда, во всех количествах и при всех условиях вреде алкоголя, создали ДОТ -- Добровольное общество трезвенников, которое даже в видавшем виды в области социальной активности Академгородке не имело себе равных. Отличие этого движения от всех имевших место здесь состояло еще и в том, что оно в своей основе с самого начала несло атмосферу зла и ненависти. Все те, для кого "неплохо выпить" на многочисленных вечеринках, посиделках, банкетах (представлявших один из любимых видов развлечений жителей Академгородка) было нормой, теперь обратились в оголтелых трезвенников, готовых обрушиться с оскорблениями на любого, кто не последовал их примеру. Они выслеживали каждого, особенно среди ученых высокого ранга, кто покупал что-то из алкогольных напитков, чтоб на основании этого факта написать клеветническое письмо в ВАК и другие инстанции с требованием лишить виновного ученых степеней и званий за "аморальное" поведение. Все свои комплексы и всю свою зависть дотовцы теперь могли упоенно компенсировать в этой антиалкогольной борьбе. Среди тех, кто подхватил антиалкогольную компанию, были многие, кто наивно, вопреки урокам истории, полагал, что от порока общества, каковым был алкоголизм (в значительной степени как результат всего комплекса социально экономических проблем), можно избавиться путем запретов. Но зачинщиков этого движения в основном мало волновали проблемы алкоголизма в стране. Лозунги и спекулятивные выводы позволяли им ниспровергать авторитеты, включая и "верхи власти", что после брежневской эпохи "всеобщего обожания" и в условиях еще не набравшей силу гласности было чем-то необычно смелым, будоражившим общественное сознание. Это принесло дотовцам с неба свалившуюся известность и популярность, которая еще больше подогревала их активность. Наряду с лекциями и речами на митингах, манипулируя и без того известными нерадостными цифрами о потреблении алкоголя в стране, дотовцы запугивали население надвигающимся в стране коллапсом в связи с всеобщей алкоголизацией населения, якобы выгодной "инородцам, на службе которых находится руководство страны". Содержавшимися в этих лекциях намеками и прямыми заявлениями о том, что самым "спаиваемым" является русский народ, они подготовили общественное сознание к восприятию их вывода о том, что если руководство страны не примет меры по борьбе с алкоголизмом и не введет сухой закон, значит, оно имеет свои цели, направленные на умышленное спаивание своего народа. Эти ходившие по рукам лекции часто сопровождались устными комментариями, что руководители ДОТа докладывали свои выводы коекому из руководства партии и правительства, которые их поддерживали. Книга Бориса Ельцина "Исповедь на заданную тему" позднее пролила свет, на кого именно опирались дотовцы. Он, в частности, пишет: "Вообще, вся кампания против алкоголизма была поразительно безграмотна и нелепа... Я об этом не раз говорил Горбачеву. Но он почемуто занял выжидательную позицию, хотя, помоему, было совершенно ясно, что кавалерийским наскоком с пьянством, этим многовековым злом, не справиться. А на меня нападки ужесточились. Вместе с Лигачевым усердствовал Соломенцев". Инга Сергеевна, перелистывая книгу Ельцина, вспомнила, как тогда по Городку ходили слухи, о том, что дотовцев принимал Соломенцев и что якобы они заручились его поддержкой.