Снова над ним был белый потолок. Но было тихо, ни звука. Только что-то тикало мерно и навязчиво. Иван хотел окликнуть Лидию, но изо рта вырвалось лишь хриплое мычание. Дышать было тяжело и больно.

– Молчите. Вам нельзя говорить, – над ним склонилось женское лицо в маске.

Иван все же вздохнул с трудом и услышал явственный свист. Тиканье продолжалось, и он понял, что тикает у него в голове. Женщина обтерла его лоб марлей и поднесла к пересохшим губам ложечку с водой.

– Пейте. – Он послушно глотнул и тут же зашелся хриплым неудержимым кашлем. – Пневмония у вас, двухсторонняя, крупозная, – с жалостью сказала женщина, – трое суток были без сознания. В рубашке, видно, родились. Санитар вас во дворе нашел, ночью на скамейке, раздетого, полумертвого. Еще пятнадцать минут – и не вытащили бы.

Иван молча слушал, как свистят его легкие. Ему отчаянно хотелось спросить про Лидию, но страшная слабость парализовала все его существо. Он прикрыл глаза.

– Спите, – сказала врач. – Постепенно оклемаетесь. Организм у вас крепкий, несмотря на возраст. Выкарабкаетесь.

Она что-то еще говорила, но Иван уже не слышал этого, погрузившись в спасительный сон.

Он пробыл в реанимации неделю. Постепенно уколы и капельницы сделали свое дело – температура, долго державшаяся на максимальной отметке, поползла вниз, свист в груди прекратился, кашель сделался влажным, и стало возможно без боли делать вдох и выдох.

Каждый день к нему приходила Маша, молча сидела рядом, смотрела грустными глазами. Пару раз приехал Борька, неловко топтался рядом с высокой реанимационной кроватью, вздыхал, теребил только-только отпущенную светлую бородку. Заходил и Трефилов. Он выглядел подавленным и виноватым.

– Ну как же так, Иван Павлович? Недооценили мы ваше состояние, надо было смотреть за вами лучше. Не засни Оксана, вы бы не выскочили на улицу в холод в одной рубашке.

Его тон был настолько искренним и ласковым, что Иван растрогался почти до слез. Вот ведь какой человек, добрая душа. Слова худого не скажет, несмотря на то что Иван его под монастырь подвел своей ночной прогулкой: случись что нехорошее, врачу пришлось бы отвечать. Да и жалко трудов, потраченных на его лечение от язвы.

Иван невольно пожалел, что его сын не Антон Александрович, а Борька, равнодушный и слушающий лишь свою Зойку.

Трефилов еще немного посидел, рассказал пару смешных анекдотов, оставил у Ивана на тумбочке два румяных яблока и ушел.

Иван всех слушал, всем кивал, послушно подставлял руки под капельницы, а зад под уколы. Но в голове его зрели неведомые никому планы. Он думал, как ему отыскать Лидию. Видимо, она действительно призрак, но что это меняет? Они нужны друг другу; если она может приходить к нему в этот мир – значит, они могут встречаться.

Если бы мысли Ивана кто-то озвучил, всем без исключения было бы ясно, что это мысли сумасшедшего. Допившегося до чертей, до белочки, человека. Однако самому ему так не казалось. Он отлично помнил на ощупь пальцы Лидии, в ушах у него звучал ее голос, перед глазами стояло красивое бледное лицо. Она была для него реальностью, чудесной реальностью, которую нельзя потерять ни за какие коврижки.

Иван терпеливо ждал. Его перевели в палату. По ночам он вставал и смотрел в окно на совсем юный растущий лунный серп. Смотрел, как он крепнет, наливается округлостью.

Наконец наступило полнолуние, но Лидии на скамейке не было. Он смотрел в окно три ночи напролет. Пусто.

Луна начала спадать. Ивана стали готовить к выписке. В начале ноября приехал Борька на машине, погрузил два огромных пакета и спортивную сумку – все, что накопилось за время болезни Ивана, – в багажник, посадил отца и увез его из больницы.

В первые дни квартира казалась Ивану чужой и слишком просторной по сравнению с крошечной тесной палатой. Маша жила в бывшей детской, по утрам готовила ему кашу, в обед заставляла есть протертый суп и ревностно следила за тем, чтобы он принимал таблетки, прописанные Трефиловым от язвы. Она была печальной и молчаливой, на вопрос Ивана, надолго ли еще она останется, отвечала, что нет, ненадолго.

– Мне домой надо. Меня там семья ждет. Вот только как я тебя здесь оставлю такого? – Она вздыхала и уходила в комнату звонить домой.

Иван машинально пытался прислушаться к ее разговорам, но Маша говорила по-английски, ни черта не разобрать.

– А что твой Генрих, совсем по-русски не умеет? – спросил он как-то у дочери.

Она в ответ пожала плечами:

– Умеет. Но зачем ему это? Мы общаемся на его родном языке, – вздохнула в очередной раз и добавила: – Если тебе мешает, я могу дверь прикрыть.

Ивану, однако, Машины разговоры были по барабану, он весь был сконцентрирован на своем.

В первый же день пребывания дома он достал старенький Нинин ноутбук, зашел в поисковик и набрал слово «призрак». Тут же ему выскочило огромное количество ссылок. Иван придирчиво проглядел с десяток и остановился на эзотерическом форуме, который назывался довольно зловеще: «Мертвые среди нас». К его радости, на форуме общались и делились впечатлениями такие же страдальцы, как он. К многим приходили умершие близкие, кто-то познакомился со своей второй половинкой, а она оказалась из потустороннего мира – ну прямо совсем как у Ивана.

Он с головой ушел сначала в чтение, а затем и в переписку. Чтобы участвовать в диалогах, необходимо было зарегистрироваться. Иван с компьютером был на «вы», ноутом увлекалась исключительно Нина, а самому ему было лень вникать в премудрости типа авторизации и прочих деталей. Помыкавшись без результата в течение нескольких дней, он все же скрепя сердце решил обратиться за помощью к Маше. Та подошла, склонилась над ноутбуком, глянула на экран, потом на Ивана.

– Это еще что? Что за дикость?

Иван молчал, опустив глаза.

– Я не буду тебя здесь регистрировать, – твердо сказала Маша. – Ты чуть не умер из-за своих видений, тебя с того света вытащили. Неужели ты думаешь, что я своими руками устрою так, чтобы ты окончательно спятил?

– Ну не хочешь, как хочешь, – упрямо проговорил Иван. – Я все равно зарегистрируюсь, Серегу попрошу, он в компах шарит.

Маша в задумчивости стояла рядом и молчала. Иван пошевелил мышкой и принялся в сотый раз вводить логин.

– Дай сюда. – Маша взяла мышь из его руки. – Отойди, я сяду.

Иван, не веря своему счастью, поспешно вскочил. Он наблюдал за тем, как Маша ловко и быстро печатает буквы и цифры.

– Вот, можешь теперь переписываться. – Она указала на экран, на котором светилась вожделенная надпись «Добро пожаловать». – Тут нужно было придумать ник, ну, прозвище. Я записала тебя как Жана.

– Господи, да хоть Мухомором! – Иван уселся за стол. Руки его дрожали от нетерпения.

– Смотри, – строго предупредила Маша, – не вздумай ничего предпринимать из того, что тебе там будут советовать. Читать читай, если тебе от этого легче, а из дома я тебя никуда не выпущу. Понял?

– Понял, – с готовностью кивнул Иван.

Его глаза уже скользили по строчкам, пальцы бегали по клавишам. Маша вздохнула и ушла. Иван набрал сообщение.

«Кто здесь влюблен в призрак? Есть такие?»

Минуту никто не отвечал. Потом посыпались эсэмэски: «Я влюблена», «Я встречаюсь с призраком», «Ко мне по ночам является дух моей девушки, она погибла в автокатастрофе». Иван лихорадочно перечитывал послания, не зная, с кем начать переписку. Наконец он выбрал какого-то Лео, который сообщал, что встречается с любимой в ночь полнолуния.

Поглощенный общением, Иван не заметил времени. Когда он пришел в себя, оказалось, что уже вечер. Маша позвала его ужинать.

– Тебе вредно столько времени проводить за экраном. – Она внимательно глядела на Ивана. – Ты бледный, и глаза покраснели. Я жалею, что помогла тебе с этой чепухой.

Иван и сам чувствовал, что устал. К тому же переписка с Лео не принесла ему желаемого облегчения. Ничего конкретного тот ему не сообщил, писал общие фразы, слог у него был выспренний, сложный для Иванова восприятия. Он, однако, питал надежду на то, что завтра поближе познакомится с другими своими корреспондентами и среди них найдется кто-то более интересный и продвинутый в области привидений. Но назавтра все было точно так же, с той лишь разницей, что Иван почти целый день переписывался с девушкой под ником Ариэль. У той случился роман с призраком, пока она отдыхала в Турции. С тех пор бедняжка страдала и никак не могла забыть своего призрачного мужчину, который являлся к ней каждую ночь в номер пятизвездочного отеля.