Так же отвечали и все остальные, кому я задавала этот вопрос, – не только учителя, но и представители разных профессий, и мамы-домохозяйки: «Почему бы и нет? Ребенку будет удобнее и интереснее с двумя языками!»
Эту идею я хочу донести и до вас: почему бы не сделать свою жизнь увлекательнее с помощью иностранного языка? Почему бы не научиться отдыхать с иностранными языками, получать истинное удовольствие от самого процесса и своих очевидных результатов? Почему бы не заботиться о своем здоровье, умственном и даже физическом, с помощью иностранных языков и нового взгляда на мир, который неизбежно появится, когда вы начнете жить на двух языках?
Передовые образовательные учреждения, например Cambridge, разрабатывают все новые и новые увлекательные методы обучения и задания, приближенные к реальной жизни, уходя от простого заучивания топиков с составными частями Великобритании или ее главными городами. Мир стремится общаться, разговаривать, и многие привычные нам традиционные методики давно устарели. Мы же продолжаем думать, что единственный возможный способ учить языки – скучная зубрежка с постоянными спадами, вызванными желанием отдохнуть от этого утомительного занятия.
Удивительно, но именно в нашей стране идея жизни на двух языках была популярна буквально пару веков назад, по крайней мере в аристократических и зажиточных семьях. Недавно я искала информацию об образовании в России в XIX веке и наткнулась на критику домашнего образования самого Пушкина:
«В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравственное; ребенок окружен одними холопями, видит одни гнусные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести. Воспитание его ограничивается изучением двух или трех иностранных языков и начальным основанием всех наук, преподаваемых каким-нибудь нанятым учителем. Воспитание в частных пансионах не многим лучше; здесь и там оно кончается на 16-летнем возрасте воспитанника. Нечего колебаться: во что бы то ни стало должно подавить воспитание частное…»[1]
Перечитайте фразу еще раз: воспитание «ограничивается изучением двух или трех иностранных языков». Даже в таком критическом тексте мы видим, что два-три языка для человека XIX века – норма. Мы помним, что письмо Онегину Татьяна писала по-французски: этот язык был принят в обществе. Детство Онегина было совершенно типичным для представителя дворянского сословия в то время: «Судьба Евгения хранила: // Сперва Madame за ним ходила, // Потом Monsieur ее сменил…»
Конечно, часто приставленные к детям гувернеры являлись бывшими лакеями или прачками, никаких педагогических талантов не имели и язык могли дать очень специфический. Тем не менее в России, в аристократической среде, выросло не одно поколение людей, для которых французский был родным, языком для ежедневного общения, для переписки. В библиотеках русских дворян начала XIX века, как и в книжных лавках Москвы и Петербурга, половина книг была представлена в оригинальных изданиях.
Любовь ко всему французскому захватила не только Россию, но и всю Европу: в XVIII веке Франция ушла далеко вперед в вопросах моды, этикета, литературы, светской жизни. Неудивительно, что многие родители хотели обучать детей французскому языку наряду с русским.
Это приводило порой к курьезным ситуациям. Например, на процессе по делу декабристов выяснилось, что Михаил Бестужев-Рюмин, который всю жизнь прожил в России, по-русски почти не говорит. И чтобы отвечать перед судом, ему приходилось пользоваться словарем[2].
Дети того времени впитывали языки с пеленок: они вполне могли услышать французскую речь прежде русской. Сейчас мы сказали бы, что они изучали язык по системе погружения. Но постепенно эта система сменилась более известной нам зубрежкой грамматики в школе.
К середине XIX века французский исчез из обихода. При дворе Николая I общались уже по-русски, что сначала воспринималось как неслыханная наглость. Изучение языка со временем превратилось в школьный предмет, содержание которого сводилось в основном к заучиванию правил грамматики и переводам текста или шаблонных предложений. Иностранный язык перестал был частью жизни. В первые советские годы все силы в образовании были брошены на ликвидацию безграмотности в народе, и иностранные языки постепенно отошли на второй план. Позже эту ситуацию подкрепил железный занавес, при котором языки в принципе не были нужны большинству наших соотечественников.
В итоге выросло несколько поколений людей с «картонным» языком из учебника – устаревшим, негибким, таким, который не использовался ни в одной стране. Имея в прошлом пятерку по языку в школе и университете и впервые приехав за границу, эти люди не могли связать двух слов и понять, что им говорят.
В России есть и другие примеры билингвальности. Сейчас в Российской Федерации около 150 языков, и все они существуют параллельно с русским – официальным языком государства. В нескольких республиках говорят на двух языках, и никто не думает об этом как о каком-то чуде. Во всем мире общение на двух языках – скорее правило, чем исключение: более половины европейцев и четверть американцев или билингвальны, или мультилингвальны[3].
Другими словами, людей, живущих на одном языке, в мире меньше, чем тех, кто использует два языка и более. Почему же многие современные продвинутые люди, имеющие уважаемую должность и успешный бизнес, обладающие отличным уровнем интеллекта и широким кругозором, до сих пор живут на одном?
Давайте поговорим о наиболее распространенных препятствиях, мешающих жить на нескольких языках: о мифах, страхах и блоках из прошлого. Наверняка в этом списке вы найдете свои, и мы вместе разберемся, как с ними бороться.
Миф номер один. «Иностранный язык можно выучить»
Нет, нельзя. Точка. Как нельзя выучить и родной язык: ведь нет предела совершенству. Всегда может появиться какая-то одна ошибочка, неправильный предлог, не та буква в окончании. Я уж не говорю о постоянно появляющихся новых словах (на эту тему советую посмотреть выступление Эрин Маккин (Erin McKean) на конференции TED – Go ahead, make up new words[4]), которых вы можете не знать просто потому, что не принадлежите к какой-то социальной или возрастной группе, их употребляющей.
Язык – живая материя, он беспрестанно меняется и продолжит меняться в будущем. Буквально пару лет назад в мире появился еще один английский – Eurish. Слово для русского уха забавное, возникло из сочетания слов Europe и English и означает английский язык, на котором разговаривают эмигранты в Европе. В статье газеты Financial Times[5], посвященной Eurish, можно даже найти примеры грамматических конструкций, которые нарушают требования классической английской грамматики. Сейчас говорят еще и о Globish (Global English) – английском, на котором разговаривают в мире не носители языка, неизбежно добавляющие в него что-то свое. Но даже носители говорят на разном английском: считается, что в Великобритании новый язык встречается каждые 42 километра, и диалекты порой отличаются так, что житель с севера острова может не понять речь южанина. Еще несколько десятков лет назад все стремились к так называемому королевскому английскому, Received Pronunciation, из-за чего актрисам и дикторам телевидения и радио, приезжавшим из разных уголков Великобритании, приходилось долго избавляться от акцента. На этом прекрасном варианте английского и сегодня говорят красавцы Бенедикт Камбербэтч и Эдди Редмейн, однако в современном мире понятия о языке и «правильном английском» изменились. Теперь в моде diversity – разнообразие, в том числе языковое, и на любом британском канале, на любой радиостанции вы обязательно услышите разные варианты английского, которые к тому же постоянно приобретают новые или теряют устаревшие слова и конструкции.
