Были юными и счастливыми Было нам когда-то лет Восемнадцать-девятнадцать. Разливалось солнце вслед, И хотелось целоваться. Вечерами саксофон Раскалялся весь от страсти, Тот далекий, чудный сон Назывался просто – счастье. Были юными и счастливыми В незапамятном том году, Были девушки все красивыми И черемуха вся в цвету. Во дворе у нас жила То ли Нинка, то ли Милка. Всех она с ума свела, Все в нее влюбились пылко. И рыдала про любовь Граммофонная пластинка, И гнала по жилам кровь То ли Милка, то ли Нинка. Были юными и счастливыми В незапамятном том году, Были девушки все красивыми И черемуха вся в цвету. Попивали мы пивко И шалели от свободы, Были где-то далеко Наши будущие годы. Что там будет? А пока Мы все были молодыми. Кстати, вышла за Витька Та, чье я не помню имя. Двуглавый орел Лева: Пройдись-ка, Вова, туда-сюда, Да ты и правда суперзвезда. Ты парень стройный, и так поешь, Кого захочешь, с ума сведешь! Вова: Но так уж вышло в моей судьбе, Я подражаю всю жизнь тебе. И мне приносят твои цветы, Звезда же, Лева, конечно, ты! По-братски с тобой мы разделим престол, За жизнь мы успели сродниться. Мы просто какой-то двуглавый орел, Красивая, умная птица. Пускай не вместе мы смотрим сны, С тобой друг другу всю жизнь верны. Мы друг за друга всегда горой, Но все ж ты первый, а я второй. Ты не умеешь, мой друг, считать, Нам вечно в небе вдвоем летать. Вдвоем достигнем мы высоты, Вторым я буду, а первым ты. Эта южная ночь Перекатился вечер в ночь довольно плавно. Луна мерцала в невесомых облаках. А я забыл тебе сказать о самом главном, И мы болтали до утра о пустяках. К утру, устав, ты на плече моем дремала, И сон неведомый ты видела одна. Мы по глотку с тобой отпили из бокала, А надо было осушить его до дна. Эта южная ночь, Блики звезд серебристо-хрустальных. Эта южная ночь, Жарких пряных цветов аромат. Эта южная ночь… В том, что ближе мы так и не стали, Эта южная ночь виновата. И я виноват. Пустой бокал разбить бы вдребезги на счастье, Но мы с тобою удержались на краю. И разделила наши жизни ночь на части, Теперь ты спишь, а я один тихонько пью. Тебя забуду я, а ты меня подавно, И ветер времени остудит весь наш пыл. Ведь я забыл тебе сказать о самом главном, А может, даже хорошо, что я забыл. У Бениной мамы… Как-то в день весенний Встретила я Беню. Беня шел со скрипочкой в руках. В небе в три накала Солнышко сверкало, Отражаясь в Бениных очках. Встретились два взгляда, Объяснять не надо, Он меня позвал, конечно, в загс. Но не может Беня Без благословенья, Тут и начинается рассказ. У Бениной мамы Характер упрямый, Не дай бог такую свекровь! Мне Бенина мама Устроила драму, Сгубила большую любовь! Мама сразу в слезы: Вот у нашей Розы, Там невестка – есть на что взглянуть. Что мы людям скажем? Ведь у этой даже Не на чем бюстгальтер застегнуть! От расстройства Беня Был чернее тени, Мамка изгибала бровь дугой. Вы поймите сами: В дом к Бениной маме Больше я, конечно, ни ногой!.. Это сладкое слово – свобода Я столько лет с тобой в недружном хоре пела, И все сносила, и все терпела, Твое вранье, всегда понятное до боли. Все. Надоело. Хочу я на волю. Я отпускаю поводок, живи как хочешь, Сама я знаю, как мне тратить ночи. Это сладкое слово – свобода, Без скандала. Без развода. Брошусь в это звенящее лето Без печали, забот и тревог. Это сладкое слово – свобода, Я танцую с небосводом, На призывный гудок парохода Я лечу, как на свет мотылек. Хочу успеть я то, что раньше не успела. Душа, как вишня, к любви поспела. И я готова к приключеньям и романам. Пускай недолгим, быть может, к обманным. Я отпускаю поводок, живи как хочешь. Сама я знаю, как мне тратить ночи. Он жил в высотке Он жил в высотке на последнем этаже, Он мне плеснул глоток шампанского в фужер. На белых стенах кабинета Портреты женщин неодетых, И я сама уже почти что в неглиже. Ну что он смотрит сверху вниз, Исполню я его каприз, Он птица важная – я вижу по полету. А я не то что влюблена И от шампанского пьяна, А просто так – сопротивляться неохота. Печальный опыт я имела столько раз! Вот на часы он должен посмотреть сейчас. Зевнет и скажет: – Время – деньги, Пойдем, хорош глазеть на стены, — И холодком плеснет из светло-серых глаз. Но что случилось на последнем этаже? Он так запутал мной придуманный сюжет, И поняла я, что пропала, В высотный плен навек попала, И сам он тоже не торопится уже. Уже не смотрит сверху вниз, Уже в глазах погас каприз И загорелось очень ласковое что-то, А я не то что влюблена, А просто так давно одна, Что мне совсем сопротивляться неохота. |
