- И не надейся, я не буду носить тебе сладкое, пока ты будешь валяться в постели, - моментально отозвалась Гѝдеон, а затем мы оба рассмеялись.
Она повернулась на бок и обняла меня, перекинув свою руку через мою талию, а я заключил её в кольцо из мои рук таким образом, что её голова лежала у меня на груди. Судя по всему, у меня там был синяк, но я не особо обращал внимание на боль, стараясь дышать ровно, чтобы она не заметила, насколько участилось моё сердцебиение от этой внезапной близости.
- Мне скоро надо будет уезжать в Дра̀гнил Консолидейтед, - пробормотала она, тяжело вздохнув. – Все очень волнуются за тебя. А фанатки дежурят в холле больницы, но врачи ничего им не говорят.
Я тихо рассмеялся.
- Самое главное, что с тобой всё в порядке, - прошептал я, целуя её в волосы. Я ничего не мог с собой поделать. Мне казалось это до такой степени естественным, что я делал это подсознательно.
Она тихо хмыкнула, а затем, выпутавшись из моих рук, села на кровати.
- Брина звонила тебе несколько сотен раз каждые пять минут, как только об аварии стало известно, - тихо сказала она, старательно избегая моего взгляда. – Вначале я отвечала ей, но затем твой телефон разрядился, а зарядки у меня с собой не было.
- Ты была со мной всё время? – немного восхищённо и радостно, чем надо было, спросил я, кладя свою руку поверх её руки.
Она слабо тряхнула головой, из-за чего её светлые волосы упали на лицо, прежде чем выдавила из себя тихое:
- Да. Джон привёз мне одежду из дома, поэтому я была с тобой всё это время.
Мою грудную клетку едва ли не распирало от мысли о том, что она была рядом со мной. Она не уехала домой, не волновалась о том, что её телефон может разрядиться, она была рядом со мной.
Я хотел сесть и обнять её, но мне было тяжело даже шевелить руками, чтобы обнять её до этого.
- Я сейчас поеду в офис, тебе что-нибудь оттуда нужно привезти? – тихо спросила она, наконец посмотрев мне в глаза.
- В вернем ящике стола лежат запасные ключи от моей квартиры, привези мне из дома ноутбук, чтобы я мог работать, и что-нибудь из одежды, а то я умру со скуки, - немного подумав, сказал я, а затем добавил: - а ещё мне нужен будет листок бумаги и ручка.
Она кивнула головой и слабо улыбнулась.
- Но сделай это завтра, а сегодня побудь с семьёй, - прошептал я, чуть сжимая её руку. – Они наверняка волнуются за тебя.
- Хорошо, - пробормотала она, вновь кивнув. – Я заеду вечером, завезу зарядку от телефона.
Я отрицательно покачал головой.
- Я проживу один день без телефона, хотя бы высплюсь, - успокоил её я.
- Ты сам хотя бы веришь в эти слова? – скептически спросила она, изящно поднимая правую бровь вверх.
Я рассмеялся.
- Я не хочу, чтобы Брина звонила мне весь вечер, - ответил я, тяжело вздохнув. В крайнем случае, я полежу и посмотрю в полоток.
Они тихо ойкнула, а затем оглядела комнату в поисках чего-то. Найдя глазами свою сумку, она подошла к ней и достала небольшую потрёпанную книжку в мягком переплёте.
- Это моя любимая книга, я взяла её, чтобы успокоить нервы перед конкурсом, - смущенно сказала она, прежде чем протянуть мне книгу. Я был готов умереть от того, насколько мило она выглядела в этот момент.
Затем она схватила свою сумку и, пообещав вернуться завтра, помахала мне рукой перед тем, как закрыть дверь.
***
Я читал книгу, сидя на своей больничной койке, которую принесла мне Гѝдеон из своей домашней библиотеки. На некоторых страницах она отмечала какие-то непонятные для неё моменты и оставляла к ним замечания, порой они вызывали у меня широкую улыбку. Её маленький округлый почерк с завитками был разборчив и аккуратен, поэтому я без труда различал всё, что написано.
Сегодня Гѝдеон должна была привезти мой ноутбук, но теперь мне казалось, что даже если она принесёт мне почитать документы, написанные её рукой, я бы перечитал их десятки раз.
Тяжело вздохнув, я откинул голову назад и прикрыл глаза. Почему эти мысли вообще приходят в мою голову? Я не был уверен в том, что она что-то чувствует ко мне, потому что ещё ни разу после всех моих действий не ответила мне взаимностью, так почему я продолжаю на что-то надеяться?
Дверь в палату открылась, впуская Гѝдеон с небольшой сумкой, в которой, видимо, лежали вещи, которые я просил её привезти.
Её глаза сверкали, а румянец на щеках и носу невероятно контрастировал с её светлой кожей и золотистыми волосами. Невольно я залюбовался.
Сегодня она была одета в свободное, немного приталенное платье до середины берда, а на ногах обуты оксфорды с перфорацией без каблука. Я не без удовольствия отметил, что все эти вещи ей купил я.
- Привет! – радостно поздоровалась она, сдувая с лица прядку волос. – Я принесла всё, что ты просил и кое-что ещё!
За её спиной стоял Саймон, и с улыбкой качал головой.
Мне хотело встать и помочь её с сумкой, но как только я попытался пошевелить ногой, понял, что у меня совершенно ничего не выйдет. По крайней мере сегодня я смог сесть.
Она поставила сумку на стул рядом со мной, а затем наклонилась ко мне, чтобы обнять. Это было что-то новое, но меня это приятно удивило.
Я задержал руки на её спине на несколько секунд дольше положенного, наслаждаясь этим мгновением. Это было невероятно очаровательно, но я понимал, что это не может продолжаться до бесконечности.
Когда Гѝдеон отстранилась от меня, то я заметил, как она едва прикусила нижнюю губу, прежде чем заправить прядь волос за ухо и улыбнуться.
- Ладно, я оставлю вас поболтать, - беззаботно произнесла она, встречаясь взглядом с Саймоном. – И пойду разберусь насчёт перевода в другую палату.
С этими словами она быстро вышла из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я всё это время внимательно следил за ней, и ещё несколько секунд смотрел на закрывшуюся дверь, прежде чем голос Саймона не вывел меня из транса.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – уточнил Саймон, подходя к моей кровати.
Я непонимающе покачал головой:
- О чём ты?
Он усмехнулся.
- Грэм, я знаю тебя с пелёнок, - ответил мой лучший друг, присаживаясь на соседний стул рядом с сумкой, которую оставила Гѝдеон. – И вообще только слепой не заметит то, как ты на неё смотришь. Только не говори мне, что всё то, что сейчас происходило не значит совершенно ничего. Я слишком хорошо тебя знаю.
- Прошу, не говори о любви, - пробормотал я, откладывая книгу на прикроватную тумбочку.
- А о чём ещё можно говорить? – уточнил Саймон. – Грэм, я прекрасно знаю как ты смотришь на девушку, когда она тебе нравится. Ты влюбился в неё, а теперь пытаешься бежать от этого. И как долго?
Я тяжело вздохнул, закопавшись одной рукой в волосы.
- Как долго что? – тихо спросил я, не в силах смотреть на своего друга. – Как долго я влюблён в неё или как долго я знаю, что влюблён в неё?
Я тихо выругался, прежде чем начать говорить всё то, что накопилось у меня в душе за долгое время моих размышлений об этом:
- Я не помню точного момента, когда влюбился в неё. Я помню лишь, что когда я обнимал её в ту ночь, сидя на крыше, я чётко осознавал, насколько мне больно будет потом, когда мне придётся её отпустить. Все те маленькие жесты, которые я делал для неё, вроде как когда одолжил ей свой пиджак, потому что она замерзла, когда обнимал и был рядом, потому что она была максимально уязвима в те мгновения, ничего при этом не требуя взамен, когда я поцеловал её в Японии, потому что она была слишком красива в тот вечер, и я не мог сдерживать свои чувства, а затем попытался прикрыться какой-то глупой традицией, которую сам только что выдумал. Ведь это всё насколько очевидно. Но я прекрасно понимаю, что ничего из этого ей не надо – это необходимо мне. Я никогда не задумывался обо всех этих поступках до того, как она побежала к кромке воды и ветер развевал её волосы, беспощадно спутывая, а я просто стоял и наблюдал за ней. Я понял, что влюблён в неё в тот самый момент, когда она улыбалась мне той самой особенной улыбкой, которую дарила мне уже не раз. Но именно в тот момент она стала для меня особенной. Именно в тот момент я понял, что моё сердце больше мне не принадлежит. И, честно говоря, я даже не уверен, что не отдал ей своё сердце ещё во время нашей первой встречи, когда она, гордо расправив плечи, рассказывала о своих прошлых местах работы. В ней есть огонь, и мне кажется, что она спалит меня дотла. Я бы хотел жить в том самом моменте, где мы с ней едем по безлюдному шоссе на байке, а её руки обнимают меня сзади за талию, а впереди нас лишь тысячи километров дороги и ничего больше: никаких переживаний, боли, разбитых сердец. Я был просто счастлив ехать вот так с ней по этой дороге целую вечность, если бы у меня была такая возможность. Но этого просто не может быть. Я бы хотел жить в том самом моменте, когда мы с ней танцуем ночью на пляже, а наши длинные тени отбрасываются на песок в свете костра. Я бы хотел жить в том самом моменте, где она лежит в моих объятиях, а мы вместе смотрим фильм, поедая мороженое. Я бы хотел прочитать каждую грёбанную книгу, которую она мне принесёт, потому что там есть её пометки. Да даже хотя бы в том моменте, когда я примчался через пять минут после того, как Микки написала мне сообщение про ту дурацкую будку поцелуев, потому что не хотел, чтобы кто-то целовал её кроме меня. Моё сердцебиение начинает учащаться каждый раз, когда она касается меня и по телу проходит ток. И я не могу жить с этими чувствами, потому что они похожи на лавину, которая накрывает меня всякий раз, как только я вижу её и из-за этого мне становится трудно дышать. Это сложно объяснить. Кажется, я не могу бороться с этими чувствами к ней, но мне разбивает сердце мысль о том, они ей не нужны. Она и не отталкивает меня от себя, и не подпускает ближе. Я слишком долго ходил по краю, не замечая под собой обрыв, и заметил его лишь тогда, когда рухнул вниз.
