Пока Моуди наблюдал за разгрузкой, я повел миссис Тиффен к выходу со станции; там Аврору уже встретил мужчина, высокий, худой, с лицом, похожим на недавно смазанную маслом дыню для регби. Я почему-то подумал о старом трупе, сохранившемся в торфяном болоте.

– Консул Уортинг [58], – сказала Аврора, когда мы с миссис Тиффен подошли к ним, – позволь представить тебе заместителя главы службы безопасности «Гибер-теха» агента Лайонела Хука. Он присматривает за всем в мое отсутствие. Очень надежный человек. Был капитаном в армии до тех пор, пока не перешел к нам.

– Вы… тот самый капитан Хук?

– Да, – подтвердил мужчина, и у него дернулось одно веко, – и если ты скажешь хоть слово про крокодилов, будильники и отрубленную руку, я вырву тебе глаз и заставлю его проглотить.

– Ничего подобного у меня и в мыслях не было, – неискренне пробормотал я, поскольку на самом деле все это промелькнуло у меня в голове.

– Насчет глаза Хук пошутил, – успокоила меня Аврора, после чего, повернувшись к своему заместителю, произнесла уже более вопросительным тоном: – Ты ведь пошутил?

– Естественно, – после некоторой паузы подтвердил Хук, – совершил маленькую глупость. Чтобы разбить лед, понимаешь.

И он одарил меня улыбкой, у которой был такой вид, словно она сошла прямиком со страниц прочтенного наспех пособия по совершенствованию личного обаяния. Что еще тревожнее, Хук шагнул, чтобы заключить меня в Зимние объятия. От него пахло жевательным табаком, кислотой из аккумулятора и недавно околевшей лошадью. Воспользовавшись возможностью, он также шепнул мне на ухо:

– Шаг в сторону – и я тебя уничтожу!

– И я тоже рад с вами познакомиться, – запинаясь, выдавил я, осознав, что смысл этого представления заключался в том, чтобы показать меня Хуку, а не наоборот.

– Хочешь, мы тебя подбросим? – предложила Аврора.

Я ответил, что мне нужны физические упражнения, и тогда она пожелала мне всего хорошего, после чего они с агентом Хуком уехали в полноприводной штабной машине, у которой был такой вид, будто она появилась на свет благодаря прискорбному союзу грузовика и семейного «универсала».

Мы с миссис Тиффен шли по пустынному городку, следуя указателям к комплексу «Гибер-теха». Я обратил внимание на повсеместное наличие закрепленных леерных ограждений – шестимиллиметрового стального троса, пропущенного сквозь ушки, привинченные болтами к стенам и фонарным столбам. Хотя в Кардиффе и Суонси предусмотрена возможность установки подобных ограждений, используются они только в чрезвычайных ситуациях. Здесь, судя по виду, ограждениями не просто пользовались, а пользовались часто. Если видимость упадет до нуля, закрепленные тросы не дадут человеку заблудиться – при условии, что он пристегнулся к ним фалом.

К «Гибер-теху» я подходил, полагаю, с трепетным волнением. Трудно было преуменьшить значение «морфенокса». Теперь, если человек доживал до Весны, это воспринималось как должное, а не как счастливая случайность. Сохранение навыков, пониженное потребление продовольствия, а также блага преобразования и трансплантации уже приносили свои плоды в нашей посткризисной экономике. Южный Альянс, сохранивший естественный сон, в прошлом не уступавший Северной Федерации, теперь безнадежно отставал во всех мыслимых общественных и финансовых сферах. С какой стороны ни взять, «морфенокс» был главным призером – если только ты мог заслужить право им пользоваться. Если мог, все хорошо и замечательно. Ну а если не мог, что ж, черт возьми, по крайней мере у тебя было то, к чему стремиться.

В комплексе «Гибер-теха» царили темнота и тишина: никаких признаков человеческого присутствия. Если бы не парад газовых светильников, освещающих дорогу, ведущую из города, можно было подумать, что он давно заброшен. Я знал, что комплекс площадью шестьдесят акров окружен со всех сторон голой безликой местностью, что было сделано сознательно, и с четырех наблюдательных вышек по углам двадцатиметровой стены открывался отличный обзор во всех направлениях. Большие двустворчатые двери, обитые с обеих сторон сталью, имели по краям узкие амбразуры. Сбоку от входа на стене висел телефон. Сняв трубку, я стряхнул с нее снег, нажал кнопку вызова и назвал себя.

– Младший консул Уортинг, Ч., БДА‐26355Ф, – сказал я, – доставил женщину-лунатика. Тиффен, Л., ХАБ‐31417Ф.

– Гм, – послышался в трубке голос, – мы ждали Логана, Дж, ДжХК‐889521М.

Я объяснил, что Логан погиб и в соответствии с положением СХ‐70 о Преемственности приказов и распоряжений я продолжаю выполнение его задания. После этого последовали новые вопросы, и, наконец, по-видимому, удовлетворившись, администратор отпер наружную дверь и впустил нас. Расставшись со своей «Колотушкой», я вошел в просторный, богато оформленный вестибюль с куполообразным потолком, величественной лестницей в глубине и несколькими широкими коридорами, уводящими в глубь комплекса. Лицом к письменному столу находился большой стенд из матового стекла, рассказывающий историю корпорации «Гибер-тех», а на стене красовалась огромная эмблема «Гибер-теха», зрительно подавляющая портреты Гвендолин XXXVIII и Дона Гектора. Также я обратил внимание на два гольфмобиля, в каждом по лунатику, тупо уставившемуся в пол. Это меня удивило: умение управлять гольфмобилем выходило за рамки навыков тех преобразованных, кого мне доводилось видеть. Что совсем уж не к месту, у лунатиков были бейджики с именами. Какой-то шутник окрестил их Чазом и Дейвом [59].

– Добро пожаловать в «Гибер-тех», – радостным тоном произнес администратор.

По его бейджику я определил, что его зовут Джош. Он был в черной форме с эмблемой «Гибер-теха» на нагрудном кармане, а за спиной у него болтался помещенный в рамку сертификат «Лучшего дежурного администратора недели». Этим было сказано все: или Джош был единственным, или он был единственным, от кого был хоть какой-то толк.

– Всегда рады гостям, – продолжал Джош. – Сам я в каком-то смысле тоже гость, поскольку я из Канады. Вам нужно непременно побывать там. У нас сто сорок восемь горных хребтов, однако почему-то нас в первую очередь знают по нашим деревьям. Вообще-то, почти вся страна занята деревьями.

– Мне бы очень хотелось побывать в Канаде, – сказал я, – но разве там не слишком… как бы выразиться… холодно?

– Ну только в смысле постоянного оледенения и тундры. Да, и давайте сразу уладим все возможные недоразумения: лакросс [60], наша истинная национальная игра, грубая преднамеренно, в то время как хоккей получается грубым неумышленно, и если только у вас нет массы свободного времени, не спрашивайте меня о поддельном кленовом сиропе. Боже милосердный, это бузуки?

– Да, это бузуки, – подтвердил я, и миссис Тиффен прилежно начала исполнять «Далилу».

Джош вернул мне мои документы.

– Бдительность никогда не бывает лишней, – сказал он. – Лазутчики из «Истинного сна» рыщут поблизости. Вам приходилось с ними встречаться?

– Нет, – ответил я, – или по крайней мере я об этом не догадывался: как они выглядят?

– Как совершенно обыкновенные люди. В этом вся беда. – Он долго пристально разглядывал меня, выгнув правую бровь чуть выше левой. – У вас такой вид, будто вы совсем недавно изрядно подпортили себе карму.

– Можно и так сказать.

– Я просто ненавижу вселенскую скорбь. Чем я могу вас подбодрить?

Я подумал о Логане.

– Как насчет того, чтобы стереть в памяти плохие решения, изменяющие судьбу, как это делают путешественники во времени?

– Тут я ничем не могу вам помочь, но, быть может, в моих силах облегчить вызываемую ими боль. Задержитесь на обратном пути, и я приготовлю вам одно из своих творений.

– Творений?

– Доверьтесь мне.

Черкнув мне разовый пропуск, Джош попросил расписаться в журнале. Я с любопытством огляделся по сторонам. По коридорам ходили люди, они двигались неторопливо, и никто ничего не говорил. Несмотря на оживление, в комплексе царила неестественная тишина.