Сергей задумчиво докурил и погасил сигарету.
– Ваш салон действительно оправдывает своё предназначение, – искренне заметила Леночка.
– Наш салон, – улыбнувшись, поправил Сергей.
– Да, наверное, – слегка смутившись, продолжила девушка. – Вообще, Ваш метод уникален, это искусство…
– Да… Вот, только, ещё бы проникнуть в глубинную память… Не спонтанно, а осознанно, – структурно всё учитывая. Тогда – вся сансара на виду… Карма – это сложно… Видимо, всему – своё время.
Самородов глянул на часы и удивлённо произнес:
– О-о… Как мы засиделись.
– Да. Надо собираться, – ответила ассистентка.
– Ну ладно, завтра – выходной, – отметил Самородов.
Они встали. Леночка принялась убирать со стола, а Сергей, выходя, произнёс:
– Пойду всё выключу и закрою кабинет.
– Хорошо.
Он прошёл в свой кабинет-салон приёма, осмотрел всё, выключил кондиционер и собрался было уже уходить… В это время в коридоре раздались голоса – охранника, ассистентки и кого-то ещё… Самородов напрягся, прислушиваясь. Тут в кабинет вошла ассистентка Леночка и сообщила:
– Сергей Борисович, какая-то женщина просит аудиенции… Вы примете?
– Пусть проходит, – слегка растерянно ответил Самородов.
«Кто бы это мог быть?» – подумал он, включая подсветку.
Через несколько мгновений в кабинет вошла молодая женщина. Её грациозность была естественной и какой-то пленительно-облагораживающей. Во всём была гармония, – высокий открытый лоб, правильные черты лица, русые волосы, изящная фигура в облачении светлого платья, открытость во всём и в то же время – тайна… Но главное было в её глазах. В них светилась некая глубинная сила, магически наполнявшая всё любовью, они сияли и грели. От этого взгляда хотелось петь…
Сергей Самородов застыл на месте. Он смотрел на неотразимую загадочную гостью, не зная, что говорить. Внутри у него всё встрепенулось…
Она заговорила первая:
– Здравствуйте, Сергей. Меня зовут Александра…
– Здравствуйте, – растерянно вымолвил Сергей, ничуть не удивившись простому обращению по имени.
– Вы не волнуйтесь, я ненадолго, – продолжила Александра.
– Да, да, – присаживайтесь, – спохватился Сергей, предлагая ей кресло.
Гостья мягко опустилась в кресло; Сергей сел напротив – на стул.
– Я Вас слушаю… – Сергей смотрел ей в глаза.
Александра озарила его глубиной взгляда и мягко произнесла:
– Я хочу Вам сказать, вернее – предупредить: за Вами следят… Будьте внимательней и осторожней.
«Ну вот, только сумасшедших не хватало», – пронеслось в голове Сергея.
– Не бойтесь, я – не сумасшедшая, – спокойно сказала гостья. Похоже, она читала его мысли.
На какие-то мгновения в голове у Сергея всё перемешалось, но затем он вдруг ясно осознал, что перед ним сидит человек не совсем обычный, не похожий ни на кого, с сильным центром ясновидения. Эта чарующая женщина, обладающая Божьим даром, и, видимо, не одним, непостижимо умиротворяла Сергея и вместе с тем призывала его дух к осознанию чего-то жизненно важного, необходимого и спасительного… Она дождалась, когда Сергей придёт в состояние гармонии и мягко, доверительно продолжила:
– Вы хотите знать, кого я имею в виду… Понимаете, существует очень много форм жизни, но только человеку дарован Богом дар творчества, и исходит он от Любви. Любовь творит всё живое… Постарайтесь это держать в сознании и хранить, как хранил Христос милость в сердце Своём…
– Но простите, откуда Вы знаете… впрочем…
Сергей замялся в растерянности, желая подобрать наиболее точные слова.
– К сожалению, я пока не имею права пользоваться точной терминологией в определении того, что незримо исследует Вас, вычисляя все шансы и миг для захвата, поскольку слово имеет действенность и необратимость. Просто будьте внимательней…
Она встала и добавила:
– Вы очень талантливый человек, Сергей, и я хочу, чтобы Вы были счастливы.
– Спасибо. Я постараюсь учесть ваши пожелания. Всего Вам наилучшего, – взволнованно ответил Сергей.
Загадочная гостья прошла к выходу и задержалась, открыто взглянув на Самородова. Сергей раскрыл было рот, желая что-то добавить, но его опередила эта пленительная провидица:
– Я думаю, что мы ещё с Вами увидимся… До свидания. Храни Вас Бог.
Она ушла. Ошеломлённый целитель прикрыл дверь и сел в своё кресло. Голова шла кругом, мысли путались. Его охватили одновременно чувства необъяснимого восторга, странной тревоги и ещё чего-то обжигающе радостного и головокружительного, ускоряющего сердцебиение и зовущего летать…
– Да–а… Вот это встреча… – тихо выдохнул потрясённый Сергей. – Что бы это всё могло значить?.. Однако… Надо всё обмозговать…
Он стал размышлять…
В это время в кабинет вошла ассистентка; она вежливо спросила:
– Сергей Борисович, Вы едете домой?
– Леночка, я, пожалуй, ещё останусь на полчасика, – надо кое-что проштудировать. Ты езжай. Охрану можно снять. Я закроюсь.
– Хорошо, – ответила девушка.
Самородов прошёл вместе с ней к выходу, отпустил охранника, попрощался и вернулся в свой кабинет. Он осмотрелся, проверил замок входной двери, закрыл её и прошёл к своему рабочему столу.
«Как душно… Предгрозье какое-то», – подумал он, глядя на работающий кондиционер. Затем погрузился в кресло и задумался…
«Ну надо же… Мир полон тайн… Да, не так-то всё просто… Но какая женщина! Александра… Да, она прекрасна… и совершенна…»
Светлые грёзы постепенно погрузили Сергея в дремоту…
…Самадхи брёл по иссушенным жарким пескам вдоль диких кустарников… Время от времени он останавливался, оправляя прилипшую к взмокшему телу одежду, и прикладывался к своему глиняному сосуду с драгоценной водой. Вода иссякала. А до Анджакара оставалось ещё не менее десяти миль… Вот уже третьи сутки жажда духа гнала его туда, где била тайным ключом Истина, и хранителем этой неиссякаемой живой Мудрости и Любви был он, Оджас, – твердыня и душа Анджакара…
Почти половину пути – до песков Самадхи преодолел в повозке на яках, но дальше пошёл пешком, оставив яков на попечение своему верному другу, – ревнителю пастбищ Рушану. Самадхи был молод и дерзок, он с радостью принял свой путь. И вот, третьи сутки его гнала жажда, – она стала двоякой, ибо солнце палило нещадно, и Самадхи умолял Индру пролить на эту забытую всеми пустынную сушь спасительный ливень, разразившись веселящей грозой… Но небо отрешённо молчало, раскаляя это роковое безмолвие великим и грозным светилом…
Изнурённый зноем и жаждой, Самадхи остановился. Он достал из холщовой сумы свой ненаглядный сосуд с остатками живительной влаги и допил последние капли; затем погрузил опорожнённый сосуд обратно в суму и осмотрелся… Его мотануло в сторону, – силы были на исходе. Волосы вздыбились, губы одеревенели, и жар дыханья раздувал пекло отчаянья. Самадхи тряханул головой; он весь распахнулся и упал на колени… Запрокинув голову, он стал молиться. Его молитва переходила с шёпота на охрипший крик и оседала в тихий плач. Бог не слышал его, а быть может – испытывал… По пустынной равнине прокатился последний отчаянный возглас Самадхи:
– О, Всевышний! Помилуй меня!..
В ушах зазвенело, и мученик плюхнулся на землю. Он сидел на песке, тупо глядя куда-то вдаль – сквозь раскалённый воздух, не в силах больше ни о чём думать в своей безутешной прострации… Но нечто заставило его содрогнуться, наполнив ожившую душу неотвратимой смертельной тревогой и собрав всё сознание в единый живительный пульс, – прямо на него ползла внушительных размеров кобра… Самадхи замер, боясь шевельнуться, невольно постигая инерцию транса. Змея подползла к сидящему человеку, подняла голову и приняла стойку, раздув капюшон, – но не ради угрозы, ибо отшельник, отрешённо сидевший на песке, не излучал зла, а просто показывая, что она – всё-таки кобра. Она качнула головой, как бы изучая Самадхи… И в этой немыслимой мудрости он вдруг почувствовал внутри себя необъяснимое успокоение и блаженство, его душа беззвучно заплакала в щемящем порыве невинным капризом ребёнка, и в этой развязке Самадхи вдруг ясно ощутил в себе Бога… Его светоносная сила утоляла и нежила изнутри всё существо до каждого нерва… Кобра спокойно осела и, проложив мягкий след возле путника, уползла за кустарник… Некоторое время Самадхи ещё оставался неподвижен – он был весь во власти Всевышнего… Он даже не заметил, как с северо-востока ветер пригнал грозовые тучи… И тут хлынул ливень. Вспышки молний рассекали тяжелое серое марево, озаряя свободу и сердце. Самадхи ликовал, – гроза бушевала!.. Он достал свой сосуд и подставил его животворному шквалу. Наполнив сосуд небесной водой, он закрыл его и убрал. Затем упал на колени, запрокинул голову и, раскинув руки в застывшем полёте, стал голосить… Он возносил хвалу Всевышнему… Он ловил спасительные потоки всем своим существом, принимая в себя волю Индры и великую силу Брахмы… Ветер сносил грозу в сторону – к югу.
