Аналогичное объяснение действий Москвы было дано также наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым на встрече с членом «народного» правительства Литвы министром иностранных дел В. Креве-Мицкявичюсом 30 июня 1940 г. Молотов объяснил ультиматум 14 июня 1940 г. тем, что «Сметона обращался к немецкому правительству, чтобы то ввело в Литву немецкую армию… Поэтому советское правительство было вынуждено предпринять соответствующие шаги, поскольку не хотело повторить ошибок французов, не пожелавших в свое время оккупировать Бельгию. Если бы французы сделали это, сила всей немецко-французской кампании была бы совершенно другая»[102].

Однако наиболее четкое объяснение советской политики в Прибалтике летом 1940 г. было дано не привыкшими к осторожности дипломатами и даже не военными, а чекистом – первым заместителем наркома НКВД СССР В.Н. Меркуловым. В частной беседе с главой компартии Литвы А. Снечкусом Меркулов объяснил: «Сталин рассматривает балтийские государства как трамплин, который нужен немецким стратегам для прорыва на Ленинград, захвата этого города, соединения с финнами… Если в балтийских государствах будут даже дружественные нам правительства, то в тот день, когда сложится невыгодная для нас обстановка в Европе, немцы при помощи своей «пятой колонны» организуют в этих странах восстания и с помощью диверсантов и какой-то части местных вооруженных сил нападут на базы Красной Армии, блокируют или уничтожат их и через 48 часов будут стоять под Ленинградом… Если же балтийские государства станут частью СССР, то нападение на них уже не будет казаться немцам незначительной авантюрой, а будет началом большой войны. А к этому Гитлер еще не готов. Короче говоря, принятие балтийских государств в состав СССР отодвинет начало войны как минимум на год, на два»[103].

Катастрофически быстрое поражение в июне 1940 г. Франции, считавшейся одним из столпов Версальского мира и самым серьезным военным противником Гитлера на Западе, не только не оставляло иллюзий о дальнейшем развертывании нацистской агрессии, но и стало катализатором встречных геополитических изменений. Это привело к введению сначала в Литву, а потом и в остальные страны Балтии дополнительных контингентов советских войск и формированию «народных» правительств. Последовавшее за этим включение Прибалтики в состав СССР стало радикальным решением проблемы «плацдарма», мучавшей советское руководство без малого два десятилетия.

В сборник включены 108 документов, охватывающих период с 8 июля 1939 г. по 11 июня 1940 г. Корпус публикуемых депеш включает в себя два дела из Государственного исторического архива Латвии, входящего в состав Национального архива Латвии[104]. Абсолютное большинство отложившихся в них документов впервые публикуется в полном виде. Документы представляют собой оригиналы и копии материалов дипломатического и разведывательного характера, а также тексты речей официальных лиц, сопроводительные записки и т. д., направленные в Ригу по дипломатической почте. Дипломатическая переписка включает в себя сообщения, докладные записки, обзоры, отчеты о беседах, политическое письмо.

Публикуемый массив документов как по тематике, так и по персоналиям служит логическим продолжением ранее подготовленных ответственным составителем сборника документальных публикаций[105]. Однако данная подборка существенно превосходит предыдущие по числу записей бесед с первыми лицами Советского государства – Сталиным, Молотовым, Калининым. Отложившиеся в этих же делах документы, относящиеся к литовско-советским и эстонско-советским отношениям, позволяют оценить, насколько не едины были и между собой балтийские страны.

Предлагаемые читателям документы, относящиеся в основном к секретному делопроизводству Министерства иностранных дел Латвии 1939–1940 гг., составляют два дела из фонда 2574 Государственного исторического архива Латвии. Как свидетельствуют формуляры к делам, ранее они находились в архиве Министерства иностранных дел СССР, где не были востребованы ни разу. За все время пребывания в Латвии, судя по архивному формуляру, кроме ответственного составителя, с ними ознакомился только один исследователь.

В настоящем издании документы публикуются полностью в переводе на русский язык; в случае, если приложения к ним не приводятся, это оговаривается в примечаниях. Документы снабжены порядковыми номерами и редакционными заголовками. Заголовок состоит из следующих элементов, расположенных в определенном порядке: год, месяц, число, место написания, разновидность, автор, адресат, краткое содержание. При первом упоминании автора или адресата в заголовке указываются также его должность, звание, в последующем только фамилия и инициалы.

При публикации сохраняется формуляр документа, включая обращение к адресату, гриф секретности, расчет рассылки и т. д.

В конце каждого документа имеется легенда с указанием места его хранения и других необходимых атрибутов. Указание вида документа дается в соответствии с делопроизводственной терминологией, принятой во время его составления, но с учетом современных реалий, а также результатов анализа содержания и оформления депеши.

Расположены документы в хронологическом порядке (за исключением № 42, идущего после сопроводительной записки, написанной позднее), снабжены текстуальными примечаниями и, в отдельных случаях, комментариями по содержанию. Документы за одно и то же число идут в порядке последовательности их регистрации. При отсутствии даты на документе, она установлена (точно или приблизительно) в результате исследования содержания самого документа и других источников; отсутствие полных данных оговорено в квадратных скобках.

Документы, опубликованные в сборнике, рассекречены. Почти все документы (кроме №№ 44, 54, 89, 99 и 101) при их создании получили грифы секретности (конфиденциально, секретно, совершенно секретно), большинство имеют исходящие буквенно-цифровые или цифровые номера, например, 18/sl[106] или 890/350. Нумерация проставлялась непосредственно перед отправкой документов адресату, осуществлявшейся, как правило, несколько раз в месяц. В этой связи могла нарушаться согласованность нумерации с датами подготовки документов, которые указывались сразу при написании текста.

Материалы подготовлены в машинописном виде. Большинство документов выполнены на латышском языке (за исключением №№ 44,54,99 и 101, отпечатанных на русском); если же в тексте встречаются фразы по-русски в латышской транслитерации, то в примечаниях об этом указывается, дается их написание на кириллице. Вставки в латышском тексте на английском и др. языках публикуются на языке вставки с переводом в примечании.

В подавляющем большинстве приведены оригиналы латвийских дипломатических документов, для которых характерен двойной гриф типографского исполнения бланка – на латышском и французском языках; в некоторых случаях заверенная копия.

При работе над переводом и оформлением архивных бумаг мы старались максимального малых деталей, воспроизвести разного рода пометы, сделанные в процессе документооборота. С одной стороны, это позволяет определить степень важности, с которой официальная Рига воспринимала сообщения из Москвы, тот интерес, который министр иностранных дел В. Мунтерс питал к тем или иным аспектам. Реплики и резолюции с инициалами «В.М.» показывают, если так можно выразиться, работу мысли руководителя латвийской дипломатии.

На ряде представленных в подборке документов имеются пометки «Б» и «Р», что означает обязательное информирование о полученной из Москвы информации миссий Латвии в Берлине и Риме. Думается, нет повода сомневаться в том, что латвийские дипломаты в столицах Оси так или иначе осведомляли внешнеполитические ведомства нацистской Германии и фашистской Италии о свежих впечатлениях посланника в СССР Фрициса Коциньша и его коллег. Таким образом, эксклюзивная информация латвийской миссии по ряду параметров дополняла сведения германского дипломатического аппарата и легальной резидентуры Абвера, находившихся под плотным колпаком советской контрразведки и потому, в определенной мере, скованной в действиях.