Чупахино тоже должны были проверять. Даже проверили, наверняка, но белую "ладу" не обнаружили. А, может, они её на ферму загнали, внутрь коровника? Ловко, если так. Или соломой закидали - пять минут, и ничего не видно, скирда скирдой.
Такси, раскачиваясь на колдобинах, пробиралось мимо сетчатых загонов, длинных темных зданий. В одном из них тускло светились узкие горизонтальные окна. Само село оставалось где-то в стороне.
- Все, шеф, тормози, приехали, - объявил верзила. - Дальше так доберусь.
- Через забор, что ли полезешь? - удивился водитель. - Ну, как хочешь. А то мне все равно тут не развернуться. Проеду вперед, может, где выверну назад. Заехал тут с тобой...
- А-а, ну давай тогда, - неохотно согласился парень. - Подъеду.
Дорога за коровниками сворачивала в поле, а невдалеке стоял приземистый, но добротный бревенчатый дом с вместительным крытым двором. Путь к воротам и пространство перед домом были аккуратно расчищены от снега.
Водитель остановил машину, выключил фары, развернулся на сиденье.
- Сюда, что ли? - спросил сварливо.
- Сюда, сюда, - угрюмо пробурчал верзила. - Подъезжай, давай.
Он с треском распустил молнию на куртке. Наверное, хотел достать деньги и расплатиться. Но в это мгновение Ямщиков вывернул кисть его левой руки, взял на излом болевым приемом, а другой рукой схватил за волосы, запрокидывая голову назад. Водитель резко рванул парня за ворот к себе и впихнул в раскрывшийся рот варежку. Рогожкин ткнул его в лоб стволом пистолета, защелкнул на правом запястье браслет наручников. Еще через секунду защелкнул и второй браслет. Рогожкин запустил руку за отворот кожаной куртки, вытащил из самодельной кобуры, висевшей под мышкой у верзилы, короткий аккуратный обрез одноствольного охотничьего ружья. Понюхал ствол.
- Бездымный. Это хорошо. - Удовлетворенно пояснил водителю: - Ствол короткий, значит, весь порох не успел сгореть. Скорость вылета дроби поменьше. - Повернулся к ворочающемуся под рукой Ямщикова бандиту. - Понял, дурило? Твое счастье, если сержант выживет, не то такой срок тебе размотают, до пенсии из тюрьмы не выйдешь. А сейчас веди себя хорошо, а главное, не ори и отвечай по существу заданных вопросов. Чистосердечное признание облегчает вину и совесть, если таковая имеется. Девочки в доме?
Ямщиков выдернул изо рта парня обслюнявленную шерстяную варежку. Тот заотплевывался.
- Я спрашиваю: девочки в доме? - повторил вопрос капитан.
- Да пошел ты! Урод!
- Сегодня ты не хочешь нам помочь, завтра мы тебе не захотим, вкрадчиво предупредил Рогожкин. - Где дети?
- Слышь, начальник, - верзила вдруг переменил тон на почти дружеский, - у меня тут в карманах "рыжье", ну, золото, два кило. Выкуп за пацанок. делите, как хотите, я, если даже попадусь, под пыткой не скажу. Понял? Разойдемся тихо. Я девок выпущу, все равно выкуп-то получен.
- А бриллиантиков, случаем, у тебя не завалялось? - спросил Рогожкин ехидно. - Или, как это по-вашему, брюлликов?
- В натуре, начальник, - продолжал бубнить парень, - бери "рыжих", хрен с ними, и езжай обратно. Через полчаса вертайся, девки в доме будут, а там можешь нас ловить. Поймаешь - твое счастье, не поймаешь - мое. Вот те крест, начальник.
Ямщиков тем временем извлек из бокового кармана мотоциклетной кожанки тяжелый скользкий слиток. Шофер подсветил ему маленьким электрическим фонариком.
- Ишь ты, - усмехнулся Ямщиков и поднес золотистый слиток к своему носу, - вазелинчиком смазали, чтоб не тускнело.
Увесистый брусок желтого металла величиной с портсигар зеркально сиял. Верхнюю плоскость сплошь покрывали гербовые клейма, четко выбитые надписи и ряды цифр. Водитель протянул руку.
- Петрович, дай хоть разок подержаться.
- Туфта, не пачкай руки. - Ямщиков брезгливо сунул слиток обратно в карман парню. - В утильсырье сдать - на литр пива не хватит.
- Чо ты лепишь! - взвился парень, заорал: - Да ты, блин... м-м...
Ямщиков заткнул ему рот той же варежкой. Рогожкин включил рацию, связался с Управлением, доложил. Был он слегка возбужден - дело шло к концу, группа захвата уже выехала. Капитан потер ладошки, вытащил из-за пазухи пистолет, передернул затвор, поставил на предохранитель. Подмигнул в потемках Ямщикову:
- А что, Петрович, пошел бы со мной на разведку?
Они двинулись по широко разметенной дороге. Плотный снег похрустывал под ногами. Дом стоял тихий, словно уснувший, темный, только над трубой чуть клубилось слабое облачко. Здесь, у края белых полей разливался тихий сумеречный свет - отражение лунного сияния, приглушенного тучами.
Окна намертво прикрываются толстыми ставнями, расчерченные вертикально тонкими светящимися щелями меж не слишком плотно подогнанными досками. Ни звука не доносилось изнутри. Широкие ворота и калитка, перекрытые сверху кровлей двора. На Урале такие дворы, закрытые со всех сторон, приютившие под одной общей крышей все надворные постройки, называют "ограда".
Оперативники обходили ограду вдоль стены, утопая в глубоком снегу. Окошки, прорезанные в бревенчатой стене, оказались слишком малы. Впрочем, одно, квадратное, забитое изнутри куском фанеры, было побольше. Ямщиков ладонью выдавил край фанеры внутрь, она держалась на нескольких тоненьких гвоздях. Подергал, пораскачивал, аккуратно оторвал. Вытащил боком, воткнул в снег. Рогожкин посветил внутрь фонариком: маленький пустой чуланчик, а, может, стайка для теленка. Внутренняя дверь чуть приоткрыта.
Они поняли друг друга без слов. Ямщиков скинул свою потертую меховую куртку, руками вперед нырнул в окно. Застрял. Извиваясь по-змеиному, стал протискиваться внутрь. Капитан толкал сзади. С минуту побарахтавшись, Ямщиков оказался в чуланчике. Отряхнул руки, заправил в брюки вылезшую рубашку. Рогожкин просунул следом одежду и фонарик. Тихим шепотом окликнул:
- Оружие есть?
- Нет, конечно, - так же тихо отозвался Ямщиков. - На задержание же не собирались.
- Держи, - капитан сунул в окошко свой пистолет. - Я к воротам.
Сейчас он с сожалением думал, что иметь широкие плечи - не всегда благо. Ямщиков тем временем осторожно выбрался из чулана во двор и сразу наткнулся на белую "ладу". Внутрь ограды выходило окно кухни, затянутое цветастой занавеской, но без ставней. И то сказать, зачем ставни на дворовом окне? Через занавеску свободно струился достаточно яркий свет, так что Ямщиков мог спрятать фонарик в карман. Он взглянул на номер машины - та самая, Гоши Левенко, на которой уехали девочки покупать мифического щенка.
Прокравшись по двору к воротам, Ямщиков снял тяжелый, наверное, из лиственницы, деревянный брус, намертво перекрывавший калитку, поднял стальной, морозно обжигающий пальцы, язык запора. Потянул левой рукой за ручку, ожидая душераздирающий визг шарниров. В правой удобно лежал пистолет, и, находясь в шести шагах от крылечка, Ямщиков не промазал бы в пожелавшего высунуться на шум. Но скрип получился неожиданно тихий. В приоткрывшийся створ тотчас протиснулся Рогожкин и первым делом забрал пистолет, все-таки это было его табельное оружие.
Теперь следовало подождать группу захвата и решать, что предпринять дальше - ворваться с пальбой и криком, вступить в переговоры или, быть может, задействовать захваченного мотоциклиста. Можно было ещё просто выждать - вдруг кто-нибудь выйдет из дома; повязать его, проникнуть внутрь, далее - по обстоятельствам. неплохо было бы предварительно выяснить, кто находится в доме, какое имеется оружие.
Шнурок, продернутый в ситцевую занавеску, провисал, образуя щель, и можно было увидеть кусочек кухни. Встав на завалинку, Ямщиков разглядел русскую печь с плитой перед устьем, кусок стены с одеждой на гвоздях и дверной косяк справа. Следовало понимать, что за дверями имеется ещё какое-то помещение, скорее всего, прихожая, сени, говоря исконно русским языком.
Темный силуэт возник на занавеске в оконной раме. Чуть отпрянув от неожиданности, оперуполномоченный увидел, как некто черноволосый в темно-синем свитере подошел к печи и налил в эмалированную кружку из чайника, стоявшего на плите. Затем человек отошел, послышалось приглушенное звяканье.
