— Кого-то сломаю, — ответил архимаг. — Кого-то убью.

Кирион обдумал услышанное. Напрашивались два закономерных вопроса, между которыми было слишком тяжело выбрать. Что оракул собрался делать с превосходящими его магами, мешающими его внутреннему взору? И зачем ему Кирион? Неужели…

— К сути, — раздражённо вклинился архимаг. — Один превосходивший меня маг мёртв. Другой сломлен. Есть и третий. Третья. Был момент ясности, когда предсказания относительно Архипелага сбывались. Продлился он недолго, но я успел увидеть нить вероятности, которая сдавила бы горло вашей королеве. Я её упустил, был отвлечён делами более важными, но я намерен воссоздать эту вероятность… За этим ты мне и нужен. Ты сделаешь меня сильнейшим.

Кирион вздрогнул, как от удара. Мысли спутались. Слова нехотя вырвались из глотки:

— Как?

— Убьёшь свою возлюбленную правительницу, — зловеще процедил архимаг, и эльф физическим усилием не позволил себе проявить на лице облегчение. Ведь человечек не упомянул огнелист!

— Так поставь на меня печать и верни руку. Я согласен. Мне осточертело здесь сидеть.

— Ты не готов. Сочетание печати и твоего текущего мировоззрения все твои нити связывает в узел самоубийства.

Архимаг сделал шаг от ямы, схватился за что-то лежащее у его ног, потянул, заставив крохотное оконце света моргнуть, и рывком сбросил вниз. Кирион не разобрал в темноте, что это было, но судя по звуку падения и немалым размерам предмета, это какой-то увесистый мешок.

— Это твой знакомый, чтобы тебе не было одиноко. Первый шаг на пути к изменению твоих взглядов.

Кирион испытал замешательство и подался вперёд. Действительно, не мешок, но человек, лежащий без движения. Высокий, плечистый, на теле следы пыток, волосы на голове слиплись в тёмный кровяной комок.

— Когда догниёт, получишь нового сокамерника, — продолжил архимаг. — Тоже знакомого.

Эльф отпрянул от мертвеца.

— И ещё, — добавил архимаг прежде, чем уйти, — не захлебнись тут до следующего моего визита.

На последнем слове, эльфу по макушке ударила очередная капля. Архимаг покинул узилище, а Кирион так и остался сидеть на одном месте. Его напряжённая работа ума требовала сосредоточения.

Архимаг Края был нездоров разумом, как и все прочие оракулы. Но он сохранил человеческое поведение и способность к диалогу. Редкий дар. Большинство попытавшихся заглянуть в будущее переставали реагировать на окружающих, живя в плену канвы, которую они уготовили себе сами. Они говорили отрепетированными речами, делали необъяснимые поступки и приводили мир к нужному им состоянию, как бы нелепо это ни выглядело со стороны. Из провидческой прострации был лишь один способ выйти — встретить мага с превосходящим запасом энергии, чьё вмешательство мгновенно расслаивало видения оракула и реальность, приводя к глубокому шоку.

У архимага Края были слабые признаки такой прострации, но не более. Словно кто-то уже вмешался. Но кто? Кирион даже после употребления порции огнелиста был слабее…

Мысль ввинтилась в висок, сдавив череп эльфа. Оракул не спрашивал про огнелист. Не интересовался им. Это было бы невозможно, знай он о нём. Что же получается? Огнелист избегает внимания сумасшедшего ублюдка? Его употребление вызывает обратный эффект в предсказаниях, и ещё есть шанс остановить этого маньяка?

Со следующей каплей на макушку прилетел ответ. Если Кирион съест всё без остатка, то превзойдёт человека. Все нити ведут только к этому, и потому архимаг не видит своего очевидного конца. Даже с одной рукой эльфу нужен только шанс дотянуться до своих запасов, и всё закончится…

Кирион посмотрел на запрещающий наруч.

Шанса он не разглядел. Зато вернулась способность видеть в темноте и раскрыла личность распростёртого рядом мертвеца. Не тот, по ком можно лить слёзы, но знакомство при жизни все равно заставило сердце эльфа дрогнуть.

"Главное не сломаться".

День 82

Снег не прекращался уже несколько дней. То, что начиналось как безобидный снегопад, невольно вызывающий ассоциации с зимними праздниками, вскоре обернулось яростной пургой, и рой белых ос принялись нещадно жалить лицо каждому, кто посмел выйти из дому в непогоду.

Летар подгонял лошадь, до смерти измученную парой наездников, чтобы та как можно быстрее донесла их до следующего населённого пункта, а в голове гудела одна и та же мысль, надоевшая за эти дни:

"Армия Лит не успеет".

Дьявольский белый покров на земле, сравнявший центральную империю с Холодной Пустошью, не был причудой погоды. Это западники вызвали ненастье, чтобы замедлить продвижение врага. Солдаты замёрзнут на ледяном ветру, повозки увязнут в сугробах, целители спустят всю магию на поддержание жизни в костенеющих останках армии. И если Лит пустят в Раттес, они застрянут в тёплых объятиях города надолго.

В провале кампании не выйдет обвинить провидческие таланты Дераса. Это история идёт своим чередом. В Краю с давних пор не было большого спроса на боевых колдунов, а вот маги, способные менять погоду были в цене всегда. По этой причине, сейчас шёл снег, застилая весь мир вокруг. Снег, а не огненный дождь. Но легче от этого не становилось.

Зато легче становилось от обещания Нирэйна затуманить взор Дераса присутствием дракона вблизи столицы.

Летар спрятал лицо за поднятый воротник плаща и сощурился. Неловко взмахнув рукой перед глазами, что чуть не обернулось для него падением с лошади, он прибегнул к помощи старого, но действенного заклятья.

— Ничего, — констатировал он вполголоса. — Впереди только снег.

— Дерьмово, — глухо ответил Янс в такт мыслям Летара. — Нет магии, чтобы ускорить клячу?

— Если хочешь, чтобы она сдохла, и нам пришлось идти пешком остаток пути — могу попробовать что-нибудь из своего.

— Убедил. Я уж несколько зим не помню такого снега. Кто б мог подумать, что лето тоже может побелеть?

— Тополя, — пробурчал Летар. — Попробуй как-нибудь заглянуть в тополиную рощу. Бело как в снегу, но как же тепло при этом, мать его.

— Обязательно загляну. Если не околею. И если ты меня не кончишь у самой столицы.

— Не вижу причин убивать тебя.

— Хороший ответ, — оценил Янс. — Сразу верю.

— Выдохни уже. А то называешь осень летом. Размытое время — дурной симптом. Пусть и объяснимый заключением.

Ещё в первый день на одной цепи с собратом по ремеслу Летар попросил Мэлоди об одолжении, а если точнее, о порции заклятья истины. Колдунья выполнила просьбу, и Летар устроил Янсу собственный допрос. Хочет ли он подставить Летара? Хочет ли убить его? Бросится ли наутёк, если представится возможность? Полученные ответы говорили о том, что оплошавший наёмник желает жить, а возможные проколы на службе у Летара считает несовместимыми с этим желанием.

После такого Летар стал спокойнее относится к питомцу на той стороне поводка. Но настороженность не прошла бесследно. В этом деле неплохо бы проверять настрой своего невольного напарника хотя бы раз в пару дней. И раз подходящей магии под рукой нет, возможно, стоит попробовать подходы не столь требовательные?

К позднему вечеру они достигли деревушки, где смогли найти пристанище. По стечению обстоятельств, а может, по ироничной задумке судьбы, этим пристанищем оказался двухэтажный трактир у дороги. Внутри было светло, шумно, но главное — тепло. Ноги сами понесли обоих наёмников к стойке трактирщика. Завидев новых посетителей, тот сразу развернул свои встопорщенные усы в их сторону.

— Мне нужна комната, — сказал Летар, с трудом разминая мышцы онемевшего лица.

— Два золотых, — отозвался трактирщик, с подозрением взглянув на кандидатов в постояльцы. Пара мужчин, берущих в трактире одну комнатушку — явление не слишком здорового толка.

— Эй, что за цены?… — начал было Янс, но умолк, увидев насколько решительно убийца бросил монеты на стойку. Хозяин заведения тоже оценил красноречивый жест и на глазах подобрел: