— Ну, что там? — нетерпеливо сказал Макз.

— Пока не отвечает, — отрапортовал связной и вдруг охнул. — Ответил. Он отказывается прибывать раньше установленного срока и в не установленное место. Говорит, что встретится с вами завтра утром на западном балконе, как и было обговорено, милорд.

— Сатанинский ублюдок! — выругался Макз. — Будь он проклят со своим бзиком на распорядки. Что с них толку, если ясновидение изо дня в день всё никчемнее? Сперва он не видит приближение имперской армии, теперь… — он запнулся, не в силах произнести мысли вслух. Глубокий вдох помог проглотить боль. — Нужно покончить с этим, пока есть шанс. Покончить и всё. Мы можем сразиться с имперцами и без архимага.

— Милорд? — взволнованным тоном булькнул связной. — Он правда перестал видеть будущее?

Летар на миг пожалел, что не овладел магией связи. Сколько же тайн доверяют связным, даже наёмные убийцы знают меньше.

— Да, что-то ослепило его.

— Так… мы не знаем, когда именно прибудут имперцы?

— Я знаю. Я знаю! А он — нет! Они прибудут со дня на день, но это сейчас неважно. Архимаг слишком опасен, мы убьём его пока есть шанс и ещё скажем спасибо имперцам, что такой шанс вообще появился. А с самими имперцами мы управимся — нас больше, мы за стенами. Простой счёт.

— Но… не откажутся ли солдаты воевать, когда фигура архимага перестанет нависать над ними?

Вопрос прозвучал предельно дерзко, солдат мог оказаться за такое и в камере, и в петле. Но связные из другого материала леплены, слишком необходимые они, чтобы растрачиваться, и порой непомерная цена языка связного мешает держать его за зубами. Вот и сейчас не сдержался.

— Нет! — возмутился Макз. — У них всё ещё есть я, их законный правитель. Поставим больше северян на передовую, они не дрогнут. И потом… чёрт, голова трещит, мне надо прилечь.

— Давайте мы всё же найдём другую комнату, милорд, — участливо попросил связной, с заметной долей беспокойства за разум герцога. — Как насчёт смотровой в противоположном крыле?

— Нет! Нет, ни за что. Хватит и того, что завтра мы там расправимся с этим ублюдком. Вид с того балкона меня нервирует. Я не хочу видеть его монумент собственному провидению, вокруг которого он возводил гигантские бесполезные дома, будто ребёнок, заигравшийся с глиной на берегу. Ты когда-нибудь видел эту башню вблизи?

— Милорд?

— Я же знаю, что запрет не преграда любопытству.

— Только из подзорной трубы, — сознался связной, — когда закрытый район столицы ещё не превратился в летающую глыбу.

— Это не то. Вблизи зрелище ломает разум. Особенно основание, более не скрытое рядами фальшивых зданий… — Макз вдруг спохватился и сменил тему: — Всех оставшихся моряков высадить на сушу, доступ к гавани перекрыть.

— Будет сделано.

— Отлично.

Судя по звукам, Макз встал и пошатнулся, на что тут же отреагировал связной, подхватив герцога.

— Пойдёмте в опочивальню, милорд. Я позову целителя. Перед завтрашним днём вы должны быть на пике возможностей.

Летар озадаченно поморгал, даже не обратив взор к метке на руке, которой до сих пор цеплялся за конёк крыши. Макз хочет убить ослепшего Дераса Кааса? Кажется, удача сжалилась над несчастным убийцей и нежно оплела его своей ладонью. Летар пустил бы слезу счастья, если б не тот факт, что за ним, вероятно, охотится весь город, а провидец пока ещё не подох. Но… всему своё время. Завтра утром Дерас умрёт, и Летар прихватит Макза за глотку, вызнав место заключения Кириона. И тогда его долгое путешествие за магией подойдёт к концу, искажённый организм восстановит целостность, и энергия зациркулирует в нём, как прежде.

Убийца методично задвигал руками, смещаясь к западному крылу крыши, с твёрдым намерением пробраться в знакомые покои и затаиться там. Проскользив до самого края, убийца отцепился, скользнул вниз, соскочил с карниза и хлопнул подошвами о мраморное покрытие балкона.

Пустую комнату успели перевернуть вверх дном и пригладить обратно так, будто здесь не искали неуловимого убийцу. Летар оценил заправленную в спешке постель, приоткрытый гардероб, и сдвинутые на одну сторону шторы. Не тронут был только стол, на котором бессчётное время тому назад Лит обсуждали план обороны города. Не имея альтернатив, Летар забрался в пустой шкаф и закрыл за собой деревянную дверцу достаточно тонкую, чтобы пронзить её магическим взглядом.

"Будьте благословенны дворянские излишества", — вздохнул про себя убийца, подогнул ноги и сложился втрое, умудрившись сесть на корточки. Более тридцати часов без сна, две драки насмерть и ежесекундно изнашивающий его сердце страх, взимали непосильную дань с организма. Летар не был сверхчеловеком и за недостатком энергии даже не мог притвориться оным, его максимум — усилить кровообращение в ногах, чтобы они не затекли в неудобной позе. И то, только из тех соображений, что он не хочет вместо скрытной атаки из шкафа неуклюже размазаться по полу носом вперёд, так бы и эта частичка энергии осталась при нём.

Взмах стеснённых рук — по икрам разлилось жгучее тепло. Летар прислонился затылком к спинке шкафа и закрыл глаза, выжидая.

***

День 90

"Насколько я заслуживаю жить после всего совершённого?"

Вопрос возник сам, назло краткому мигу умиротворения и вопреки готовому плану по нахождению Кириона.

"Я оправдывал себя тем, что иду не по пути случайности, а где её нет — там находится истинная справедливость, выбор настоящего человека. Справедливость, выраженная в ясности последствий за каждое совершённое действие. Но я не слишком задумывался, так ли хороша справедливость. Дерас исключил для себя случайность и вмешался в жизнь всей человеческой расы, заразив её собственным детерминизмом. Стал ли мир лучше? Стал ли он хоть на толику яснее? Нет. А даже если бы стал, что стало бы с миром, если бы все видели своё будущее, знали последствия каждого действия наперёд? Бесконечный конфликт свободы выбора — нет, невозможно. Воцарилось бы первозданное право сильного: столкновения разнородной воли в погоне за лучшим исходом, невозможным для всех и сразу, доступным лишь для могущественнейших мира сего. Магия ясновидения сложна, она ставит палки в колёса иных разделов магии, она лжёт без оглядки, подбрасывая несчастным картины невозможного будущего, и сводит слабых владельцев с ума, отправляя в погоню за несбыточными грёзами. Всё оттого, что ясное видение мироустройства не предназначено для немощных духом людей. На самом деле, магия милостиво держит в тайне от них тот факт, что справедливость и человечность несовместимы. Где есть одно, там не может быть другого".

Осознание пришло с задержкой в половину прожитой жизни. Сколько бы он ни оправдывал себя, Летар всё это время был не на той стороне баррикад, сражаясь за идеи, которые нельзя назвать лживыми, нет. Зато бесчеловечными, жестокими, неправильными — сколь угодно. Человечеству грозит одна и та же справедливость, смыкающая когти на каждом, кто приходит в этот мир.

Невиданные прежде слова выжгли своё клеймо на разуме убийцы:

"Человечность происходит из свободы. Справедливость — это нож в горле свободы".

Летар не сомневался, где именно в этой формуле пролегала утраченная магия. Его магия. Та, с которой он брезгливо отверг ясновидение и получил способности к исцелению. И на противоположном полюсе распахнула свою тлеющую мантию Болезнь — злобная противоположность здоровья.

Болезнь ли?

Нэйприс научила Летара одному незнакомому слову, обронив фразу, отозвавшуюся сейчас язвительным эхом в памяти убийцы. На разум было поставлено новое клеймо:

"Болезнь и смерть тождественны. Смерть — венец справедливости".

И Летар последние десять лет носил этот венец как гордый избранник смерти, её неотразимый принц, забирающий жизни у тех, кого раньше мог исцелить. Имелся ли повод пускать в ход кинжал? Без всякого сомнения, кто-то заслуживал умереть. Гибель Регато — жирного покровителя фьериланского криминала — была подобна отсечению заражённой конечности и сэкономила жизни неповинных людей. Но связная Макза? Летар даже не знал её имени. Даже не собирался её убивать!