Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться, и она подняла руки вверх, пока он стягивал с неё теплое платье. После этого он расстегнул ей лифт. Она стыдливо прикрыла грудь руками и посмотрела вниз.

— Для шалавы, ты слишком уж стеснительная, — издевательски заметил он.

— Я никакая не шалава. Не нужно меня оскорблять. — в её голосе была растерянность, и она сама не смотрела на него.

— Да ну? — снова это презрение в голосе. — А что же ты делала так поздно в том районе, рядом с тем козлом?

— Я же говорила, мой троллейбус сломался. Я ехала домой.

Он хмыкнул и ничего не ответил, вместо этого продолжил её раздевать. Когда она оказалась полностью обнаженной, он отошёл подальше, чтобы на неё посмотреть.

— Обалдеть можно, — удовлетворенно заметил он. — Вроде такая простая, а фигурка у тебя просто супер. Думаю, мне понравится сегодняшняя ночь.

— Ты просто чудовище, — сквозь зубы проговорила она. — Ты не человек.

— Ты даже не представляешь, насколько ты близка к истине. — сказал он подходя ближе и поднимая на руки, направился в сторону кровати. Положил на спину, а сам лег сверху, полотенце пока не размотал.

— Я абсолютно уверен, что тебе будет больно со мной. — сказал он внезапно, ей даже показалось почти заботливо. — Если не будешь дергаться и сделаешь всё, что я тебе скажу, постараюсь быть аккуратным. Но я ничего не могу обещать.

Она глубоко вздохнула, пытаясь осознать его слова. Надежды, что он передумает, не оставалось.

— Сколько у тебя было мужчин? — спросил он поглаживая её по животу и опускаясь ниже, рука уже рисовала узоры на лобке. Она шумно втянула воздух, ощущая, как он задевает её чувствительные точки, отчего становится тепло, внутри неё.

— Сколько? — он повторил вопрос.

— У меня их не было, — ей тяжело далось это признание, она отвернула лицо, чтобы на него не смотреть.

— Ни одного? — внезапно взял её за голову и повернул лицом к себе, чтобы видеть её реакцию на его слова. — Ты же понимаешь, что я пойму, если ты врешь? Так сколько их было, София?

— Я уже ответила тебе, — зло сказала она и снова попыталась отвернуться, но он ей этого не дал.

— Значит, девственница, — он отпустил её и откатился в сторону. — Сколько тебе лет?

— Мне двадцать два года, — спокойно ответила она.

Максим лежал рядом и напряженно соображал. Изначально он собирался попользоваться девчонкой сам, а потом хотел отдать своим людям, с распоряжением избавиться от неё. Но теперь решил, что это как-то совсем жутко. У девчонки это первый раз. Первый и последний и так поступить с ней, было жестоко даже по его меркам. Возможно, стоило её отпустить…. Может быть, он бы и сделал это, если бы она созналась ему раньше. Но теперь, он уже настроился….

Соколовский ругнулся и снял с себя полотенце, после чего снова лег на неё сверху.

— Постарайся расслабиться, — сказал он хрипло, поглаживая её лобок, задевая складки, и скользя пальцем внутрь неё. Целовать её он не собирался, поэтому чтобы её возбудить приходилось использовать руки. В этом деле Максим был профи, он очень многое умел, и когда она застонала и выгнулась, он был доволен собой, то что все получится, даже не сомневался. Опыта было более чем достаточно, для того, чтобы подготовить такую как она. Когда внутри неё стало достаточно влажно, он стал неспешно входить. Сначала просунул головку, и даже этого хватило, чтобы она вскрикнула от боли.

— До чего ж ты тугая, — тихо сказал он. — Расслабься, тебе нужно немного потерпеть. Просто потерпи, София.

Он двинулся дальше, почувствовав, что упирается в перегородку, легким движением её разорвал. Девушка вскрикнула и вся сжалась, по её щеке медленно скользнула блестящая слеза. Она скатилась из глаза против её воли. София не смотрела на него, глядя в потолок невидящими глазами. Максим немного притормозил, давая ей возможность привыкнуть к новым ощущениям. В это время он переключился на её грудь, мял её, брал в рот, ласкал языком и сжимал, даря девушке новые, невиданные раннее ощущения.

— Ты мне не соврала, — тихо прошептал он, вставая с кровати. Вытащил из тумбочки презерватив и стал натягивать его на себя. — Я сделаю так, что тебе не будет больно. Самое страшное уже позади.

— Ты чудовище, — сказала она, по-прежнему глядя в потолок над собой. — Я тебя ненавижу. И никогда не забуду, что ты со мной сделал. Никогда.

Он не стал ей ничего отвечать, нависая над ней сверху и раздвигая её ноги в стороны. Снова стал медленно в неё входить. На этот раз ей уже не было так больно, как в первый раз, но всё равно болезненность была. Это сильное распирающее ощущение, как будто он собирался разорвать её изнутри, насаживая на себя снова и снова. Но вместе с тем было и другое, нечто приятное и ранее неведомое. Оно становилось все сильнее с каждым его толчком. Блондин знал свое дело, двигался быстро, четко, отлажено. Она понимала, что ему это не впервой, но не знала что он может быть настолько натренированным. Нависал над ней как огромная гора, практически полностью закрывая собой всё пространство комнаты, и она ничего не видела и не чувствовала кроме него.

Напряжение внизу живота нарастало, перетекая в тугой комок и требуя дать разрядку, теперь она ждала как и он. Тяжело дышала и не могла себя заставить не стонать, даже слегка двигалась ему навстречу, не смотря на свои принципы она решила всё же включиться в игру. Он удивленно посмотрел на неё затуманенным взглядом, но ничего ей не сказал.

А она…. Она получила свою разрядку, распадаясь на тысячи звезд, тонула в своих ощущениях и ненавидела себя за то, что испытала это с ним. Однако думать об этом было некогда, он не собирался останавливаться, вместо этого вышел, и повернул её к себе спиной, вошёл на этот раз сзади. Ощущения стали снова нарастать, а он усиливал их тем, что гладил и мял её грудь, отчего та сжималась в размерах, превращая соски в маленькие точки. Это нравилось ему.

— Тебе это нравится не меньше чем мне, — его горячий шепот обжигал шею. — Ты хочешь меня, я это чувствую.

— Пошёл ты, — ответила она неуверенно, в глубине души понимая, что он прав. Ей было тошно от самой себя и оттого, что она сама жаждала продолжения, хотела разрядки и может быть даже была готова умолять его не останавливаться.

Он мучил её почти всю ночь, заставляя погружаться в самую бездну снова и снова, взрываясь на тысячи кусочков и воскресая из пепла как феникс, который просто не может умереть. Сердце билось как бешеное, все её тело болело, на шеё и руках следы его поцелуев и укусов, словно метки, которые он решил оставить ей на память о себе и об этой ночи. Когда он отпустил её, она едва могла двигаться, проваливаясь в упоительный сон, на грани потери сознания.

— А вот это плохо, — были первые слова Софии, когда она проснулась в небольшой незнакомой комнате, на узкой кровати, замотанная в легкую хлопчатобумажную простыню. Все тело ныло и болело, напоминая ей о том, что произошло с ней всего несколько часов назад. Теперь она уже не боялась, что он с ней может сделать что-то плохое, поскольку он итак сделал с ней всё что хотел. Сейчас оставалось только надеяться на то, что он сдержит свое слово и наконец-то отпустит её.

— Скотина! — Соня с чувством ударила подушку. Её очень сильно, до самого края сознания окутал всепоглощающий гнев. То, что он сделал с ней, было жестоко и бесчеловечно, она боялась и ненавидела его. — Гад! — И снова ни за что прилетело подушке. А она от злости закусывала нижнюю губу.

Она обнаружила, что лежит голышом на кровати, на ней не было даже нижнего белья, и в той комнате, где она лежала, его, кажется, тоже не наблюдалось. Пришлось встать и все хорошенько просмотреть, ознакомиться с интерьером. К двери она даже не подходила, прекрасно осознавая, что она заперта. Этот тип по какой-то своей безумной прихоти, до сих пор держал её в плену. Непонятно зачем она ему нужна, и почему он её не отпускает. Вроде бы у них был договор.