А она поддалась усталости, ее тело и эмоции были выжаты за этот вечер, но она спросила себя, как долго сможет сдерживаться, чтобы не попросить его о большем. Или, что еще было хуже, сколько она сможет сдерживаться, чтобы не признаться ему, что безумно влюблена в него в один из таких, как сегодня, вечеров секса.
14
— Сколько еще таких ужасных свадеб нам предстоит посетить, прежде чем мы умрем? — простонал тихо Рейф Сабаттини. — Этот проклятый галстук лишает меня кровообращения, я начинаю задыхаться.
Данте улыбнулся своему младшему брату, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, когда ему приходилось надевать костюм и галстук, как сегодня. В отличие от Данте, считавшего подобную одежду обязательной, в соответствии с выбранной им профессией, Рейф же был генеральным подрядчиком — владельцем компании с сорока сотрудниками, привыкший носить джинсы, футболки и ботинки на работу каждый день.
— Ну, — протянул Данте, поддразнивая его, — если ты подсчитаешь сколько у нас двоюродных братьев и сестер, а потом подсчитаешь, сколько из них все еще не замужем или не женаты, ты получишь ответ на свой вопрос. Хотя, конечно, к тому времени, когда все младшие родственники выйдут замуж или женятся, дети старших начнут также жениться и выходить замуж. Это называется круг жизни, братик.
Рейф нахмурился, раздраженно дергая себя за галстук.
— Я могу придумать другой термин, как это называется на самом деле — dolore nel culo. (dolore nel culo – боль в заднице. – прим. пер.)
Данте хмыкнул в ответ на колоритное сравнение брата.
— Лучше, чтобы мама не услышала твой комментарий по поводу свадьбы ее крестника, как занозы в заднице. Он же ее любимый племянник.
Рейф пожал плечами.
— И слабак. Какой уважающий себя парень откажется от стриптизерши на свой мальчишник, видите ли из-за того, что он пообещал своей невесте быть хорошим мальчиком. Брэндону лучше держать уши востро, иначе всю свою семейную жизнь он проведет под каблуком своей женушки.
Данте поднес палец к губам и покачал головой.
— Тебе лучше не говорить так, чтобы услышала мама В противном случае, именно ты будешь испытывать боль в заднице.
Братья обменивались добродушными смешками, продолжая кружить по мощеному двору, где примерно через пятнадцать минут должна была начаться свадебная церемония. Примерно половина гостей уже заняли свои места на аккуратно расставленных белых деревянных складных стульях. Но поскольку стулья стояли на солнце, а в четыре часа дня было еще больше девяноста градусов, другая половина гостей предпочла еще немного постоять в тени.
«Винодельня — прекрасное место для свадьбы на открытом воздухе», — подумал Данте, хотя это место было слишком коммерческим на его вкус. Винодельня была одной из самых новых и модных в этом районе, ей было меньше пятнадцати лет, и ей не хватало определенного духа многих более известных виноделен. Данте с нежностью подумал о маленьком семейном винограднике, примыкающем к ресторану, где за эти годы прошло столько вечеринок и праздничных торжеств. Вина производились только в небольших количествах, чтобы подавать в ресторане или раздавать членам семьи. Винодельня могла похвастаться столетней фермой на задворкой, рощей из тенистых дубов и прудом, где лебеди и утки мирно сосуществовали вместе. Он точно знал, что там бы была гораздо более уютная, более интимная обстановка для свадьбы, чем это ультрасовременное заведение, в котором он сейчас находился.
«Каре бы здесь понравилось», — подумал он и тут же задался вопросом, какого черта он думает о ней именно в этот момент.
«Может, — отругал он себя, — потому что ты иногда ведешь с ней как настоящий придурок. Хотя всегда говорил Нику, что он обращался с Анджелой как с дерьмом, когда они начали встречаться. Неужели сейчас ты ведешь себя с Карой также, не особо разрешая ей звонить, водишь ее в те места, где вас никто не увидит, не знакомишь ее с семьей, когда точно знаешь, что она будет чертовски счастлива?»
Данте напомнил себе, что с самого начала ясно дал ей понять, какими будут их отношения, и что в обозримом будущем он не намерен ни с кем серьезно встречаться. Но доводы, которые раньше могли успокоить его нечистую совесть, в последнее время уже не помогали. Особенно трудно было не испытывать чувство вины, увидев надежду в ее больших глазах, когда он упомянул о свадьбе. И хотя она изо всех сил старалась скрыть свою обиду, приклеив веселую улыбку и сохранить небрежный тон в голосе, обиду, потому что он не взял ее с собой на этот уик-энд.
Он разочарованно вздохнул, с замиранием сердца подумав, что очень скоро ему придется как-то решать эту ситуацию с Карой. Отношения между ними стали гораздо более сильными, чем он мог себе представить, он начал испытывать к ней настоящие чувства. В ночь их первого свидания, он даже не мог себе такого представить, но чертовски трудно долго сопротивляться такой милой, веселой и доброй девушке, как она.
«Проблема, — размышлял он, — заключалась в том, что Кара была слишком милой, чтобы затягивать с ней отношения на данной точке». Она нуждалась — нет, скорее заслуживала мужчину, который бы заботился о ней, готового взять на себя определенные обязательства и представить ее своей семье. И ему нужно было решить, как можно скорее, может ли она быть той женщиной, которую стоит представлять своей семье. И если все закончится между ними, тогда ему придется придумать способ, как можно более мягко порвать с ней.
— Вот вы где! Последние два часа я пыталась вас найти. Рейф, перестань дергать себя за воротник рубашки, ладно? Как только церемония закончится, ты можешь снять галстук и пиджак. Но оставь его в покое еще ненадолго, хорошо? Господи, да тебе же не пять гребаных лет!
Данте усмехнулся внезапному вихрю — появлению своей младшей сестры Джиа. Хотя он полагал, что в свои двадцать пять, имея высшее образование и работу в области изучения окружающей среды, ему не стоит думать о ней как о маленькой девочке, тем более, что она часто выражалась, как матрос.
— Эй, эй, — упрекнул Данте, нарочно взъерошив черные кудри Джиа, зная, что это выводит ее из себя. — Следи за своими выражениями, ладно? Тебе повезло, что Нонна тебя не слышит. Помнишь, что она сделала в последний раз, когда услышала, как ты ругаешься.
Валентина не была сегодня в числе приглашенных гостей, поскольку Брэндон был со стороны Джинни, младший сын ее старшего брата.
Джиа содрогнулась при воспоминании.
— Да, к сожалению, помню. Кажется, у меня до сих пор звенит в ушах, когда она их надрала. Но, эй, забудем об этом. Дэн, ты ни за что, мать твою, не поверишь, кто я увидела здесь сегодня! Я только что видела, как она разговаривала с матерью Лейн в дегустационном зале. Не могу поверить, что у нее хватило наглости заявиться сюда, этой сучке лучше даже не смотреть в мою сторону после того, что она с тобой сделала, потому что мне не придется дважды подумать, прежде чем прикончить ее. *банная предательница...
Данте прикрыл рот сестры рукой.
— Остынь или на этот раз я надеру тебе уши. А теперь, тигрица, подробнее, кого ты хочешь здесь убить?
Суровый взгляд Джиа опасно блеснул. Она всегда была сорванцом, отчаянно борющейся за место, чтобы соответствовать своим старшим братьям. Она практически боготворила Данте, единственного настоящего отца, которого знала, учитывая, насколько маленькой была, когда погиб их отец. Джиа выросла в «крутого парня», и Рейф любил поддразнивать ее, говоря, что если она не перестанет отпугивать мужчин своим языком, то никогда не встретит смелого мачо, готово жениться на ней. Джиа чаще всего просто выводила своего брата из себя, когда он говорил нечто подобное, и очень гордилась тем, что воплощала собой образ жесткой девушки.
И хотя она была самой младшей, Джиа всегда до умопомрачения защищала своих братьев. Когда прошлой зимой Кэти разорвала отношения с Данте, Джиа вызвалась (причем ему показалось с большой охотой) «надрать задницу этой тощей сучке, если она еще раз к тебе приблизится». Она была в ярости из-за предательства Кэти, в то время как остальные члены его семьи, за исключением, возможно, его бабушки, которую Джиа слишком любила, поддерживали и понимали ее.
