- Небольшое отступление. Я не сомневаюсь, что у меня были единомышленники, но они предпочитали помалкивать. Страх скатиться с "пирамиды" на будничную землю - парализовал у многих не только язык, но и душу. Вы, конечно, вправе спросить: а почему это Ельцину нужно было больше всех высовываться? Вопрос не из простых, но я все же попытаюсь на него ответить. Я для себя уже давно взял за правило, что при столь непродолжительном миге пребывания на этой земле, нужно успеть остаться человеком. Второй жизни не будет, а прожить одну-единственную с зажатым ртом и косящим от вранья взглядом - не считаю для себя возможным. Уральская работа приучила меня к другому поведению: говорит правду и только правду. Открыто работали. Если в чем-то промахнешься, рабочий класс быстро поправит.
Работая в аппарате ЦК, а затем первым секретарем МГК партии, почувствовал вокруг себя пробковую стену. И свою отставку я не назвал бы бегством - иначе я поступить просто не мог. Но я и сейчас не ухожу от политической работы: например, никто не заставлял встречаться с комсомольцами в ВКШ или давать интервью вашей газете или другим средствам массовой информации.
Теперь относительно позиции некоторых моих бывших коллег. Как вы сами считаете - мудро ли мы поступаем: после трех лет перестройки начинать вдруг реформировать политическую систему страны? Когда у вас в кармане есть расписание поездов, легче ведь отправляться в путешествие? Нужно было перестройку начинать с партии, ее аппарата. Необходимо было четко определить место партии в обществе и ее главные "направляющие удары". Я имею в виду основные три аспекта: торговлю и общественное питание. Обеспечение страны товарами народного потребления, сферу обслуживания. При этом отдаю себе отчет в том, что для коренных изменений в этих областях нужны немалые капвложения. Откуда их черпать? А хотя бы отрезать что-то у космической программы, взять что-то от "оборонки", как минимум 40 процентов можно сократить государственные капвложения в промышленное строительство. Высвободилось бы 100 или больше миллиардов рублей. Но ни в коем случае их нельзя перекачивать в другие отрасли народного хозяйства - бесполезное дело...Эти средства должны стать основой в создании экономического механизма, с помощью которого можно будет регулировать соотношение предложения и спроса. И не только товаров широкого потребления, но и средств производства. Если скажу, что торговля - это легкие экономической системы, то дефицит - раковая на них опухоль, которая, между прочим, уже пустила метастазы.
В стране насчитывается около 40 миллионов малообеспеченных людей, большая из них часть - пенсионеры. В прошлом году экспорт топлива и электроэнергии составил 46,5 процента от общего объема, промышленных товаров народного потребления - 2,6 процента. И в то же время импорт этой категории составляет 13 процентов. Экспорт продовольственных товаров - 1,6 процента, импорт - 16,1 процента. Урожай зерновых у нас - 18,3 центнера с гектара, в США - 46,8, в Англии - 59,7, в ФРГ - 53 центнера с гектара. Наши коровы намного меньше дают молока, чем американские или западноевропейские. Понимаете, мало того, что плохо работает наша промышленность, но самое непростительное, мы забыли, как добывается пропитание. Мы вынуждены проедать наше национальное богатство: за хлеб отдаем самое ценное, что у нас есть нефть, газ, лес, золото. А что будем делать, когда эти запасы кончатся? Ведь Земля не бездонная бочка! Придет время, и мы вынуждены будем пойти по миру с протянутой рукой. Мы вынуждены будем влезть в долговое ярмо, что безусловно, случится, если коренным образом не изменим свою экономическую систему. Наша застарелая болезнь: мы инвестируем рубль в дело, которое завтра, в сравнении с зарубежными достижениями, окажется анахронизмом. Ибо строим мы улиточными темпами, осваиваем новую продукцию черепашьими. А быстрее мы просто не можем, ибо связаны по рукам и ногам косностью и отсутствием личной заинтересованности на всех уровнях. Кроме, конечно, самых высоких, где не работают, а указывают работающим. Предлагают свои искусственные схемы, выдавая их за научно обоснованные экономические законы. Да благоглупости все это, а не законы. Закон - это объективность, и она не зависит от чьей-то прихоти и чьей-то невежественности.
- А хозрасчет, на который мы так все уповаем?
- А это, извините, очередное полуубогое дитя нашей экономики. Теоретически хозрасчет и самофинансирование были нашей надеждой, а стали настоящим наказанием. Предприятия стали выпускать то, что им выгодно, в результате чего поднялись баснословно цены. С прилавков исчезли необходимые в быту дешевые вещи, поскольку их невыгодно производить. Поэтому рассчитывать на хозрасчет в таком виде, какой он есть, у нас нет оснований. Во всяком случае, его надо как следует доводить до ума.
Теперь о кооперативах. При все их положительном значении, они создали дополнительные трудности с потребительскими товарами. Правда, некоторые из них конкурентоспособны, иные же существуют только потому, что ни госторговля, ни потребкооперация не в состоянии с ними соперничать. Возможно, кооператорщики шьют неплохие сапоги, куртки, шапки и прочие вещи, но вот вопрос - откуда они берут сырье? Или у нас есть оптовые магазины с полным и нескончаемым ассортиментом товаров, сырья и оборудования? Нет у нас этого! Идет накопление денег у кучки предприимчивых людей, способных в течение суток скупить и без того редкие в магазинах дефицитные товары. Страдают опять же малообеспеченные слои населения, пенсионеры. Ведь дело нехитрое - купить в госмагазине яблоки по рублю, а продать их в кооперативном киоске по 2 рубля 50 копеек. В руки дельцов пошли огромные суммы не заработанных рублей. А их (рублей) в стране насчитывается около 5 миллиардов - не заработанных денег. (см. Аргументы и факты, 1989 год, 21-27 января).
Я уверен, что в нашем государстве есть немало умных экономистов, которые знают, как вывести хозяйство из застоя. Вернее, из жесточайшего кризиса. Причем год от года усугубляющегося. Но этим экономистам надо дать зеленый свет и потушить запретительные огни идеологических регулировщиков. Должен же наконец возобладать здравый смысл: ничего нового, кроме нормальных товарно-денежных отношений, мы не придумаем. Не надо цепляться за догмы и убеждать простой народ, что рыночная экономика противоречит социализму. Социализму противоречит жалкое прозябание. Нищета противоречит. Противоречит социализму позиция нахрапистых ведомств, ни за что не желающих изменить ситуацию в отечественной экономике. Противоречит социализму позиция партийного, бюрократического аппарата, не умеющего или не желающего видеть неустроенность своего народа. Наша беда, как сказал философ, не приходит извне: она в нас, в самой нашей утробе. И выздороветь нам тем труднее, чем мы дольше не знаем о своей болезни.
К счастью мы знаем о своих недугах: имя им - забвение цели, ради которой свершалась великая Октябрьская...
- Борис Николаевич, вы не боитесь, что вас обвинят в оппортунизме?
- Не боюсь. Те, кто попытаются меня обвинить в оппортунизме, пусть сначала опровергнут мои доводы. Докажут обратное. Но ведь не докажут, ибо, кроме наклеивания ярлыков, они ни на что больше не способны. Мало того, что мы общество "молчаливых", но мы еще общество нищих. Вокруг нас горы "алмазов" и "золота", а мы прозябаем в беспросветной отсталости. Правда, правительством и партией приняты постановления по трем главным направлениям повышения жизненного уровня народа. Но в данном случае не могу сказать, что "лучше поздно, чем никогда": мероприятия эти нужно было проводить гораздо раньше. Догонять всегда труднее, да и не все желают это делать - многие просто устали. Если бы люди в первые три года почувствовали явственные результаты перестройки, то каков был бы моральный подъем! Когда человек что-то делает с верой, он преображается и становится действительно творцом. А вот веру у рабочего человека перестройка, судя по всему, не разбудила. Более того, многие в ней разочаровались.
