– Это мой гражданский долг, так ведь?

– Вы чудо, – лучезарно улыбнулся ей Барановский. – Мы скоро тут закончим. И вы поедете с нами. Пока можете во дворе посидеть, воздухом подышать. Не тут же вам оставаться.

Она кивнула и покинула квартиру.

Прошло минут десять. Наташа маялась, сидя на одной лавке с красоткой. Рядом с такими она всегда себя чувствовала неловко. Девушка явно было не в форме, нацепила темные очки не в самую ясную погоду, волосы не просушила, оделась весьма небрежно. А еще от нее пахло перегаром, который не заглушала мята – красотка посасывала «Холс», собирая пухлые губки куриной гузкой.

«Хорошо вчера погуляла, сразу понятно, – подумала Наташа. – В клубе, скорее всего. Они же работают по вторникам?»

Сама она никогда не была в подобных заведениях. В кафе и ресторанчиках с живой музыкой – да. На больших дискотеках, проводящихся на стадионах, тоже. Даже на балу! Но в клубы заходить боялась. Что ей там делать, маленькой, пухлой? Сидеть у барной стойки? Но она даже на крутящийся табурет не заберется. Да и не в чем пойти. Все ее юбки ниже колен, а туфли на устойчивых каблуках. Можно, конечно, приобрести длинное леопардовое платье с разрезом и кожаный корсет. Что-то похожее на ее бальное платье, только современное. Обязательно с декольте – грудь у Наташи была аппетитной. Но на фоне худых, высоких девах в стрейч-платьях, которые ей натянутся только на ногу, она боялась… нет, не поблекнуть, наоборот… стать слишком заметной, как бельмо на глазу. Привлекать к себе внимание неформатной внешностью ей не хотелось. Это даже не белой вороной быть, а паршивой овцой… Некомфортно.

Естественно, таково было только Наташкино мнение. Ее коллега и пусть не близкая, но подруга, Ксюха, весила сто двадцать кило. У нее были кривые ноги, целлюлит на которых начинался от щиколоток, три подбородка и косые глаза. Но все эти недостатки не мешали ей вести более чем активный образ жизни. Ксюха и в походы ездила, и в клубы ходила, и аквапарки посещала, где ее не пускали на некоторые горки из-за больших объемов. Она без стеснения демонстрировала свои телеса в бассейнах, не отказывая себе в бикини. Шила на заказ платья с блестками и перьями. Подперев три своих подбородка, стреляла косыми глазками в мужчин. И те отвечали на ее заигрывания. Серьезных отношений Ксюха в свои двадцать девять так и не построила, но мимолетные романы у нее случались часто. Вполне возможно, она втайне ненавидела себя, плакала ночами в подушку и фантазировала о том, что проснется в теле Меган Фокс или Оли Бузовой, от которой фанатела, но каждое утро она вставала бодрой, веселой и готовой к новым подвигам… Если перефразировать советского классика Симонова: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла… Такая уж поговорка у Ксюши была!»

…Подъездная дверь распахнулась, и Наташа подобралась. Думала, Василий идет, но нет. Перед ее глазами предстала уже знакомая бабуля в мини. Она направилась к лавочке и села между двумя девушками.

– Люсь, ты чего помятая такая? – спросила она у красотки.

– День рождения вчера отмечала.

– Чей?

– Свой.

– Ой, прости, не поздравила.

– Ничего страшного.

– И сколько тебе стукнуло?

– Сама говоришь, у женщин о возрасте не спрашивают, – проворчала Люся и кинула в рот очередную мятную конфетку. – Но отвечу – тридцать два.

– А тебе? – И повернулась к Наталье.

– Двадцать шесть… почти.

– Эх, мне бы ваши годы, – крякнула престарелая чертовка.

– Ирусик, ты в свои нас перещеголяешь, – улыбнулась Люда. Наталью сначала покоробило то, что она обращается к женщине в возрасте на «ты», но решила, что та сама на этом настояла. – Я вот уже по клубам не хожу, а ты вовсю тусишь!

– Да, только я уже не могу вот так, как ты, накидаться в день рождения. Если выпью больше двух коктейлей, буду лежать два дня с валидолом. Да и летать тяжело. В Таиланд хочу и на Кубу. А так далеко. Жаль, во времена моей молодости не было возможности путешествовать в экзотические страны. Клубов тоже не было. Уж я бы там зажгла…

Дверь снова открылась. Но и в этот раз из подъезда вышел не старший уполномоченный. Какая-то бабка. Всем кивнула, но по Ирусику полоснула взглядом недобрым. Ее явно возрастные соседки недолюбливали.

– А вы чего тут расселись? – обратилась к девушкам Ирусик.

– Я воздухом дышу, – ответила Люда.

– Тебе на работу разве не надо?

– В отпуске я.

– А ты? – Она обратила свой взор на Наташу.

– У меня выходной.

– Сидишь, спрашиваю, почему тут?

– Жду полицейских. Поедем в отделение фиксировать мои показания.

– Вы свидетель? – встрепенулась Людмила. И, вскинув очки на лоб, посмотрела на Наташу. Не такая уж и красавица, подумалось той. Да, стройная, высокая, с красивыми губами, причем не подколотыми, а естественными, но глаза невыразительные, а переносица слишком тонкая.

Ответить Наташа не успела. На сей раз из-за распахнувшейся двери показался Василий, за ним следовали еще два опера. Один молодой, с модной прической, второй постарше, коротко стриженный. Святозар и Вячеслав.

Барановский кивнул всем дамам, но Наташе махнул. Предложил следовать за собой. Та тут же вскочила и посеменила следом, но Люда тоже не отстала. Поднялась, сделала два шага на своих длинных ногах и преградила старшему оперу путь.

– Товарищ майор, я подумала, что взять у вас телефон будет не лишним, – сказала она. – Вдруг я что-то вспомню или замечу подозрительную активность у двери жертвы.

Она говорила спокойно. Не кривлялась, не жеманничала. Но очки на глаза опустила. И не только чтобы мешки прикрыть. Наташа поняла, что ей нравится Василий, и она не хочет показать свою заинтересованность.

«И тут конкуренты, – тяжко вздохнула госпожа Щипанова. – В кои веки мужик заинтересовал, так на него уже другая птичка клювом щелкает. Да еще более яркая. Не фламинго, но… грациозная цапля. Тогда как я синичка…»

Барановский дал «цапле» свою визитку. Такой же снабдил Ирусика. После этого проследовал через арку к машине и помог Наташе в нее забраться.

До отделения доехали быстро. Мужчины почти не говорили, больше просматривали материалы. Наташу тут же привели к художнику. Он рисовал не на бумаге, а на экране планшета, что естественно для двадцать первого века. Работа с ним заняла минут двадцать. По истечении их Наташа увидела на экране точную копию куклы, показанной ей Павлом Ивановым.

– Вы гений, – не смогла сдержать восхищения она. – Так точно воспроизвели каждую деталь! Даже я кое-чего не помню…

– За комплимент спасибо, только это не моя заслуга, а поисковой системы. Я в ней рисую, и если есть совпадения, она их находит.

– То есть вы составляете портрет предполагаемого убийцы, а компьютер тут же проверяет базы?

– Да. Это касается оружия, машин, произведений искусства и так далее. Нам недавно установили эту систему, и я рад осознать, что не зря. Она стоила каких-то космических денег. Все ругались. Говорили, лучше бы пустили их на обновление автопарка и ремонт морга, но теперь я могу успокоить коллег – система не так бесполезна.

– Расскажете о кукле?

– Информации о ней немного. Но если она достоверна, вы смогли лицезреть настоящее сокровище.

– С этого места поподробнее, – раздался за Наташиной спиной знакомый голос. Это Василий зашел в кабинет. Прикрыв дверь, проследовал к свободному стулу. Сел и с интересом уставился в экран.

– Кукле примерно двести лет.

– Да, так Иванов и говорил, – кивнула головой свидетельница.

– Она произведена в Венеции…

– Ах, вот почему Павел показал ее именно мне, – воскликнула Наташа, и мужчины воззрились на нее с недоумением. – Я обожаю Венецию, – пояснила она. – Это город моей мечты. Я провела в нем самые чудесные дни своей жизни и оттуда же привезла своего трубочиста… – Наташа осеклась. Ей самой стало неловко себя слушать. Что за восторженность! Ее надо демонстрировать в нужное время и в нужном месте. – Извините… Продолжайте, пожалуйста.