Наташа Щипанова полетела в Венецию!

Там было все: и четырехзвёздочный отель у Большого канала, и номер с видом, и паста маринара в мишленовском ресторане, и гондолы, и бал. Был даже настоящий венецианец, с которым случился короткий, но яркий роман. Пожилой, но невероятно красивый. Именно он возил ее по каналам. А как пел после трех стопочек «лимончеллы»!

Сальваторе стал, если так можно о человеке, вишенкой на торте. Без него Наташа не прониклась бы Венецией. Возможно, даже разочаровалась бы в ней. И дело не в запахе, он отсутствовал, не в туалетах по полтора евро, есть заведения, где можно выпить кофе за эти деньги и посетить уборную, даже не в туристах… К вечеру город пустел, поскольку толпы транзитников вывозились на материк…

Дело в карнавале. Он разочаровал. Бал в особенности. У них на фирме корпоративы веселее проходили.

Перед отъездом Наташа забежала в затерянную в одном из переулков лавчонку за сувенирами. Нужны были не китайские, эти на каждом шагу продавались, а родные. Сальваторе подсказал, куда направиться. Успев до сиесты, Ната нахватала чего-то, расплатилась «Визой» и унеслась. Баланс карты проверила уже в аэропорту. Как оказалось, с нее сняли очень приличную сумму. Стала разбираться. Выяснилось, что изящная куколка с золотой маской на личике стоит в пять раз дешевле, чем грубая фигурка трубочиста. Наташа решила, что ее обманули. Увидели, что забегает человек, у которого времени в обрез, и продали какое-то «гэ» по цене брендовой сумки. Трубочист реально стоил, как клатч от Москино, пусть и по распродажной цене.

Через полтора месяца Наташа случайно узнала, что стала обладательницей ценной вещи. Жена хозяина сувенирной лавки была из Санта Мария Маджоре, где проходили слеты трубочистов всей Европы, и она привезла в Венецию некоторые сувениры со своей родины. Среди них оказалась старинная фигурка, о реальной стоимости которой она сама не догадывалась. Как и купившая ее Наташа. Сумка Москино? Да в этом бутике можно было одеться с ног до головы, если бы сеньорита Щипанова продала куколку.

Но Наташа оставила ее. Остальное барахло, даже дивную барышню в золотой маске, раздарила. А ведь хотела именно ее оставить на память. Но не зря же она положила глаз на неказистого трубочиста, совершенно не ассоциировавшегося с Венецией. Больше с Германией, Данией, Шотландией. Наташе на ум сказки Андерсена шли, когда она смотрела на случайно обретенное, пусть и не даром, сокровище. И она стала мечтать о солдатиках оловянных, пастушках…

Естественно, шерстила интернет. Искала коллекционеров, связывалась с ними. Но какими-то они все ей казались подозрительными. Один лишь нормальный попался. Павлом звали. Но сразу предупредил, фигурки его хоть и интересуют, но не так, как куклы. И собирает он ретроэкземпляры. Даже винтаж не особо его манит. Посмотреть на редкую вещицу никогда не откажется, показать что-то из своего тоже, но меняться не будет. А продавать тем более.

Наташа поняла и приняла. Общение пролонгировала. И через пару месяцев предложила перевести его в реал. Павел не сразу ответил. Думал чуть ли не неделю. И все же дал адрес. До этого Наташа с ним разговаривала по телефону. И они хорошо ладили. Она скажет «а», он тут же «б». На одной волне находились. И голос у Паши был очень приятный, энергичный. Он представлялся Наташе компьютерщиком, работающим на удаленке, в очках и с рюкзаком за плечами. Лет тридцати пяти. Но когда она приехала по адресу, ее встретил дед.

– Паша? – переспросила она. Может, это и не он? А папа того самого очкастого компьютерщика с рюкзаком за плечами?

– Наташа? – На лице деда отразилось разочарование. Свое она сдержала, а он не смог.

Наташа кивнула. Павел (именно он, а не отец) с кислой миной пропустил гостью в квартиру.

Да, она знала, что выглядит не как супермодель, но когда ее браковали ровесники, она хоть как-то себе это объясняла. Все хотят няшек, инстаграм-куколок, пусечек, которыми можно похвастаться. Она и сама не отказалась бы от Доуэна Джонсона по прозвищу Скала! Хвасталась бы таким высоким и красивым перед подружками. Но последним (крайним) ее мужчиной был Сальваторе. Пятидесятивосьмилетний гондольер, имеющий жену, детей и внуков. При этом красивый и энергичный. С модной прической. Паша же, его примерный ровесник, сверкал лысиной, был бледен, улыбался кисло и даже не скрывал своего разочарования. То есть он рассчитывал на то, что к нему заявится двадцатипятилетняя красотка с ногами от ушей?

Увы, у Наташи они росли…

Нет, не росли они совсем последние десять лет! Как в пятнадцать она достигла ста пятидесяти семи сантиметров, так того же роста и осталась. Ноги соответственно тоже. А вот вширь Наташа пошла. Не стремительно, но неотвратимо. В пятидесятый входила только в полный. Но зато если садилось на нее платье, то глаз было не оторвать. Особенно если оно с корсетом. Сальваторе после бала ее подвозил, и если не влюбился, то увлекся. Наташа была чудо как хороша в нарядах прошлых веков. Не то что в современных. Особенно джинсы ей не шли. Мало того, что все подрезать приходится, так еще живот над ремнем нависает. А он не такой уж и толстый… Просто одежда стандартная, не рассчитанная на особенности фигуры.

…В тот день она пробыла у Павла минут пятнадцать. Походила, посмотрела на кукол. Выпила остывшего чаю – свежего никто не предложил. И уехала. Думала, больше не будет с Павлом общаться, ан нет. Он написал спустя пару недель. Сообщил, что в его семье пополнение, и пригласил на смотрины. Наташе нечем было заняться в выходной день, да и куклы ее очаровывали, и она поехала в гости. Павел хвалился своей «доченькой» минут двадцать пять. Взахлеб рассказывал о ней, показывал все детальки, начиная от ноготков, заканчивая панталончиками из батиста. Чаю, даже холодного, не предложил. Не спросил, как дела. Слова вставить не дал. И вскоре выпроводил.

Наташа обиделась и решила закончить общение с Ивановым.

Но, как выяснилось через три дня, она забыла у него зонтик. Небо утром хмурилось, она стала его искать, но не обнаружила на привычном месте. Порывшись в памяти, сообразила, где оставила. Зонтика было жаль. Его ей мама подарила. Японский, он служил верой и правдой несколько лет, да и стоил прилично. Опять же память. Наташа позвонила Павлу, чтобы договориться о коротком визите. Но его телефон оказался выключенным. Пришлось ехать. Благо недалеко.

Когда она добралась до нужного дома, оказалось, что домофон выключен. Наташа вошла в подъезд, поднялась на второй этаж и увидела соседку Павла. Она уже сталкивалась с ней однажды. Бабуля запомнилась Наташе, что не удивительно, ведь одевалась она как подросток с дурным вкусом.

Когда Наташа попала в поле ее зрения, женщина заголосила:

– Васенька, беги быстрее сюда, гости пришли.

Из квартиры Павла тут же показался мужчина. Васенька? Да ему тридцать лет. Наташа-то подумала, она внука своего дошкольника зовет.

– Эта женщина приходила к Паше последней. Я ее видела, – сообщила Василию бабушка в желтых, усыпанных алыми клубничками колготках.

– Здравствуйте, – поприветствовал ее мужчина. А затем и представился майором следственного комитета, после чего попросил назвать свое имя и предъявить документы.

– Паспорта при мне нет, – растерянно проговорила Наташа.

– А водительские права?

– Я не вожу автомобиль. Есть скрин в телефоне. Показать? – Он кивнул. Наталья продемонстрировала электронную копию паспорта. – А в чем, собственно, дело?

– Это место преступления. – Он указал на дверь, ведущую в квартиру Павла. – А вы, получается, свидетель по делу. Могу я спросить, как хорошо вы знаете господина Иванова и зачем к нему пожаловали?

Наташа ответила.

– Где вы оставили свой зонт? – первое, что спросил Василий.

– Я не уверена, но, думаю, повесила на крючок в прихожей.

– Как он выглядит?

– Автомат. Ручка из дерева. Расцветка – зеленая с золотом. Сделан в Японии, – детально ответила она.

Опер поманил ее в квартиру. Прыткая бабуля хотела последовать за ними, но Барановский закрыл перед ее носом дверь.