Знания и мысли, сидящие в головах торгашей, военных или учёных, зачастую были дороже любых артефактов, которые щедро разбрасывались Зоной по всей своей территории и были доступны всем неленивым, настойчивым бродягам. А вот информация не была такой доступной, так как ей делиться никто не хотел. И обладатели таковой заплатят хорошую цену за его голову, лишь бы обезопасить свои секреты.

Бумеранг пристально рассматривал новоиспечённого сталкера. Иногда по внешнему виду человека можно точно определить, кто перед тобой. Но лицо, голос и телосложение этого паренька никаким образом не отражали его внутреннюю суть. Пока Бумеранг не мог отнести его ни к одному из известных ему психотипов. Чернявые патлатые волосы, глаза серые невыразительные, нос прямой, правильный, ни разу не ломанный, сразу понятно, боевыми искусствами не занимался. Худоват слегка, руки длинные словно плети, хоть в огород пугалом выставляй. Голова узкая, уши оттопыренные. Ну точно Суслик! Да фиг с его внешностью, что в башке у него? «Явно что-то почувствовал. А может, тоже чуйкой обзавёлся? Хотя чересчур быстро что-то. Надо бы к нему повнимательней присмотреться… Или просто быть самому поаккуратнее?» – подумал он, а вслух произнёс:

– Ты что думаешь, если бандюган или отморозок, то всё… и не человек вовсе? Так вот, Суслик! Открою тебе страшную тайну. Бандюган – человек! И ещё более страшная тайна! Отморозок – тоже! – улыбка расплылась по лицу Бумеранга. – И понимаешь, тут какое дело, у любого человека, если он, конечно, не такой тупой, как ты!.. Есть психика!

Суслик захлопал глазами, явно не понимая, куда клонит его наставник, да ещё при этом издевается и называет тупицей. А Бумеранг, поймав его мысль, развеселился ещё больше:

– Да нет, ты не тупой. Ты два раза тупой!!! Первый раз, когда в мутанта мимоходка карабин свой разрядил, а второй раз, когда думаешь, что я волшебник. Нашёл Мерлина, блин! Я, чтоб ты знал, – нравоучительным тоном продолжал Бумеранг, – несколько лет таким соплякам, как ты, на кафедре психологии преподавал в Киевском государственном институте. Профессор философских наук я. Понял?!

Бумеранг редко использовал свой дар не только из-за того, что тот отнимал много сил и энергии, но и потому, что бьющие иногда по несколько часов после ментального влияния колокольные набаты внутри черепа не доставляли ему ни малейшего удовольствия. Сталкер, окончив свою короткую проповедь, в которой не было и половины правды (не в гуманитарном, не в Киевском и не профессор), всё же проверил мысли молодого, стоящего с выражением на лице, которое можно увидеть только у доброго, богобоязненного прихожанина, обнаружившего любимого священника в компании девушек лёгкого поведения. Всё вроде в порядке. Слова возымели должный эффект, и подозрения, зародившиеся было в голове у смышлёного Суслика, растаяли, словно их и не было вовсе. При этом даже не пришлось включать свой дар. И слава Богам Зоны! Потому как голова после последнего воздействия только-только начала проясняться, а боль – стихать. К слову сказать, там, в окружении бандитов, пришлось поработать не с мыслями главаря, у которого, на удивление Бумеранга, было твёрдое намерение отпустить их, а покопаться в головах его подчинённых. В тёмных пещерах, сокрытых под черепными коробками нескольких мерзавцев, ползали злые чёрные гадюки, нашёптывающие им красочные способы расправы над беззащитными жертвами. В результате психо-воздействия часть ползучих гадов была беспощадно придушена, часть растоптана. Зло шипя, оставшиеся мысли-змеи, спасаясь, в панике расползлись по самым дальним закоулкам мрачных душ своих хозяев.

– Вали спать, Шерлок Холмс недоделанный! – примирительно усмехнулся Бумеранг и затушил сигарету, но потом, подумав, добавил. – Завтра ходка. Отдохнуть надо. Снарягу, еду и аптечки с утра заберём. Всю следующую неделю работаешь за харчи. Отработаешь свой косяк, так сказать. Всё. Пошёл отсюда.

Суслик по-мальчишески шмыгнул носом, кивнул и, уставившись в пол, словно провинившийся пёс, поплёлся почивать в снятую на ночь комнату. Бумеранг глубоко вздохнул и достал очередную сигарету. Подкурил. Глядя в спину уходящего, по сути, ещё пацана, подумал о том, что Погон за прошедшее время мог ещё не уснуть и тогда Суслик с большой долей вероятности всё-таки пройдёт ускоренный «курс молодого бойца». Ну и ладно. Может, и действительно пара тумаков ему не помешает. Погон хоть и жёсткий мужик, но всё же не садюга какой-то.

– И всё-то они знают! Да вот ни черта не умеют!

Бумеранг от неожиданности сперва опешил. Обращались явно к нему, но изумило его другое. Обладатель глубокого, немного с хрипотцой, голоса находился аккурат по правую руку от него и говорил практически ему в ухо. Повернувшись, он увидел старика, одетого в солдатскую, советских времён фуфайку, стоявшего почти вплотную к нему. Дед, так же как он сам, курил, положив локти на деревянную стойку. «И давно он здесь?» – удивился про себя Бумеранг. Как он мог не заметить подошедшего так близко человека? Ну да ладно он. А Суслик? Ведь тот не мог не обращать внимание на незнакомца и продолжать их разговор? Или мог? Кстати о незнакомце. С виду старику лет под шестьдесят, может, шестьдесят пять. Одного с ним роста. Довольно крепкий для своего возраста. На голову напялена изношенная до состояния ветоши «ушанка», с истёртой, потускневшей от времени медной пятиконечной звездой. Но всё нелепое одеяние затмевала его шикарная окладистая борода. Даже не сама она, а скорее, её цвет. Она была истинно белой. Не седой, а именно белой, сдобренной лёгкой желтизной в районе усов. Бумеранг с любопытством стал разглядывать его. Старик, хитро прищурившись, попыхивал папиросой, не вынимая её изо рта, пускал клубы едкого дыма и выжидающе смотрел на Бумеранга. Затем неожиданно протянул руку:

– Мазай!

Бумеранг слегка растерялся и хотел уже сморозить какую-то шутку про зайцев, но передумал и пожал пятерню старику. Кожа у того была сухая и тёплая. В руках чувствовалась сила. Он тоже представился, назвав своё прозвище.

– Ага-ага, – закивал дед в ответ, – знаю-знаю.

– Да откуда? – удивился Бумеранг и попытался вспомнить, видел ли он его где-то раньше или, может, хотя бы слышал про него. Но нет, ни того, ни другого не случалось. Такого колоритного персонажа он вряд ли смог бы забыть.

– А я много чё ведаю.

– Так и я тоже кое-какой информацией располагаю. Но вот что-то про тебя ничего не слышал.

Бумеранг налил в стаканы водки на два пальца. Один пододвинул к деду. Тот не отказался. Чокнулись. Выпили.

– Вот что я тебе расскажу, сынок! – дед Мазай ловко подцепил кусочек нарезанного сала, отправил его себе в рот и, жуя, продолжил, – Я ведь в этих-то местах жил ещё до Чернобыльской катастрофы. Ага. Старожил стало быть. На пенсию вышел. Пасеку взял. С десяток годков тем и промышлял. И сам-то при деле, и людям хорошо. А мёд был! Что ты! А потом бахнуло! Всех на эвакуацию, значит, потому как выбросом деревню нашу-то накрыло. А мне что старому-то будет? Пожил, почитай, и так на свете достаточно. Мне что радиация, что склероз, что понос – всё одно. Какая разница, от чего богу душу отдавать. Решил, значит, будь что будет, и, пока селян-то по автобусам распихивали, по-тихому на сторожку в лес и ушёл. Вот значит как.

– Погоди, отец, так тебе лет-то сколько? – Бумеранг с недоверием глядел на собеседника, который ну никак не выглядел девяностолетним старцем.

– Много. Ой много, сынок. Да зато все мои, – Мазай взял пустой стакан и заглянул в него. На секунду задумался, не сводя с него глаз, как будто недоумевая оттого, что он пуст, и поставил на место. Бумеранг намёк понял. Налил. Чокнулись. Выпили.

В глазах деда появился весёлый задорный блеск, и он растянулся в довольной улыбке, демонстрируя, на удивление, здоровые крепкие зубы. Затем пригладил зачем-то и так аккуратно лежащую бороду, продолжил:

– Потом эти чудеса-то и начались. Всякие… Вы, сталкеры, их Аномалиями кличете. Зверушки новые появились. Ага. Ну а мне чего? Есть, да и есть. Я их-то не трогаю, и они меня сторонкой обходят.