Разумеется, что с дочерью короля прибудет немало титулованных особ, и граф Норфолк не должен ударить в грязь лицом перед ними. Поэтому мне некогда было даже присесть и передохнуть, не говоря уже о том, чтобы подумать о собственном отъезде. Ведь, как мы условились с Эдгаром, я уеду, едва Бэртрада Нормандская станет его женой.

Я не выносила Бэртраду. Заносчивая, подлая, язвительная. Я знала её ещё ребёнком, и позже, уже взрослой, но такой же лицемерной и хитрой. Однако у неё было положение, какого редко удавалось достичь внебрачной дочери, — тут я не могла не отдать дань её уму и способности интриговать. По крайней мере, отец баловал её, моя госпожа Матильда доверяла ей, а Эдгар решил сделать её своей женой. Не знаю, имело ли мне смысл раскрыть ему глаза на то, что же представляет собой его нареченная? Решила ничего не говорить. Ведь брак с ней нёс ему немалые выгоды и почёт, а уже поэтому стоило желать этого союза. Что же касается недостатков самой Бэртрады... Что ж, Эдгару ещё предстояло узнать её и научиться усмирять. Ведь в конце концов, верховенство в супружестве всегда остаётся за мужчиной.

Вскоре в Норидж начали прибывать гости. Наверное, со времён датских королей этот древний город не посещало столько знати. Прибыли братья невесты, графы Глочестер и Корнуолл с супругами, граф Стефан Мортэн, графы Лестер, Честер и Экзетер, епископы Тэтфордский, Илийский и Линкольнский, даже аббат Ансельм из Бери-Сент-Эдмундса поспешил на поклон к Эдгару, забыв старые обиды. Сама же невеста высадилась в Ярмуте, где отдыхала после переезда по морю. Меня несколько удивило, что она не спешит встретиться с женихом. И каким женихом!

Я уже давно не вспоминала свои наивные надежды на то, что Эдгар станет моим мужем. Это было давно, когда он только приехал и я увидела, как он похож на моего бедного Этельстана... только ещё краше. Правда, Эдгар сразу дал мне понять, что это невозможно. И если я испытала печаль, то в этом повинно только моё глупое сердце. Но я всегда гордилась своей волей и вскоре заставила умолкнуть начавшее зарождаться чувство. Я стала для Эдгара, как он и хотел, другом, опорой, сестрой. Никогда и не думала, что с каким бы то ни было мужчиной меня свяжут столь доверительные и чистые отношения. Да, Эдгар воистину стал мне братом. Когда-то у меня и в самом деле был брат, Гай, но никогда в наших отношениях не было такого тепла, я не чувствовала с ним такого взаимопонимания, как с Эдгаром. И я старалась не думать о близкой разлуке.

Когда накануне венчания пришло известие, что Бэртрада прибыла в аббатство Святой Элизабет, что близ Нориджа, я не придала этому значения, будучи занята предсвадебными приготовлениями. С морского побережья как раз доставили тридцать бочонков свежих устриц, которые установили в колотый лёд. Двадцать две бараньи туши зажарили на больших вертелах. Будет и три быка, десять оленьих туш, множество ветчины, колбас, дичи, домашней птицы, кроликов и три павлина, которых я велела начинить сухими фруктами, — их внесут в зал на серебряных блюдах со всем красивым опереньем. И это не говоря о рыбе: форели, миногах, лососине, треске, великолепных угрях. Будут и овощи: зелёный горошек, редис, отварная свёкла, салат, лук, целые горы зелени. Пекари работали не покладая рук, чтобы испечь превосходный белый хлеб; масло и мёд будут в изобилии, так же как и множество сортов сыра. А также вафли, бисквиты, сваренные в сахаре фиалки, несколько фруктовых пирогов, которые подадут с обильным кремом и марципанами.

Вечером, усталая, я поднялась на галерею подышать воздухом. Эта галерея была последним нововведением Эдгара в Нориджском замке и имела весьма привлекательный, даже элегантный вид: полукруглые аркады, сдвоенные колонны с каменной резьбой в виде спиралей. Она опоясывала фасад замка перед обширной площадкой двора, где в дни свадебных торжеств должны были состояться состязания лучников, скачки, бои на палицах и другие развлечения.

Неожиданно в дальнем конце двора, там, где располагались мишени, я увидела Эдгара.

Несколько неподходящее занятие нашёл он для себя в это время, учитывая, что завтра состоится его свадьба. Эдгар метал ножи. Обычно он много времени проводил, упражняясь в этом искусстве, распространённом на Востоке, но сегодняшний день был явно не подходящим. И всё-таки я залюбовалась. Его движения были великолепны и отточенны. Клинки сверкали в лучах заката, когда Эдгар делал молниеносный взмах, а затем доносился тупой, отдающий дрожью, удар.

Вскоре он заметил меня, но не прекратил упражнений — и неожиданно я поняла, что он взвинчен и зол. Наконец, в очередной раз отправив клинки в цель, он велел оруженосцу собрать их и направился ко мне.

— Чем ты обеспокоен? — спросила я, когда он поднялся на галерею.

Эдгар опёрся о колонну и отрешённо стал глядеть вдаль. Не очень-то походил он сейчас на счастливого жениха. Не получив ответа, я всё же спросила, виделся ли он уже с невестой, на что Эдгар равнодушно обронил, что был занят весь день, а когда выкроил время и заглянул в аббатство, Бэртрада как раз была поглощена примеркой подвенечного платья. Увидеть же невесту в свадебном наряде до времени считается дурной приметой.

— Завтра мы встретимся с ней перед алтарём. Вот тогда и поглядим, насколько хороша моя суженая.

Он как-то нехорошо хмыкнул. Я заволновалась.

— Что тебя гнетёт, родич?

Опять это напряжённое молчание. А затем неожиданный вопрос:

— Риган, тебе что-нибудь известно о Гите?

Так вот о ком он думал накануне своей свадьбы! Я несколько опешила. Ведь после отъезда Гиты Эдгар вроде и не интересовался своей возлюбленной. Только раз как-то обмолвился, что Гита поселилась в Тауэр-Вейк, живёт тихо, ведёт там хозяйство и вроде неплохо справляется.

— Ты скучаешь по ней? — осторожно спросила я.

Его сорвавшийся, словно помимо воли, тяжёлый вздох был красноречивее всякого ответа.

— Я дал себе слово забыть её, — признался он наконец. — Думал, так будет лучше. Зачем мне губить её? Со временем забудется, что она спала со мной, а потом можно будет подыскать ей подходящего супруга. Скучал ли я по ней? Да я был готов выть по-волчьи, так мне её недоставало. И всё же... Знаешь, Риган, я ведь послал ей приглашение на свадьбу. Она моя подопечная, и я решил, будет неплохо, если вытащу её из болот в Норидж. Пусть, думаю, развлечётся.

— Вряд ли ей пришлось по душе такое предложение, — заметила я.

Плечи Эдгара вдруг поникли, и он спрятал лицо в ладонях:

— Это наваждение какое-то... Мне хоть бы увидеть её.

— Ты встретишься с ней ещё не раз. Ты её опекун. Но приглашать на венчание, да ещё после всего... По мне — это жестоко, Эдгар.

Но невольно я погладила его по плечу:

— Я и не думала, что ты страдаешь. Но человек должен не ропща принимать всё, что случается по воле Божьей.

— Зачем же тогда Господь предоставил мне сперва встретиться с Бэртрадой, а затем, как болезнь, вселил в меня любовь к Гите?

— Пути Господни неисповедимы.

— Аминь! — сказал он зло, словно огрызнулся.

Я даже отшатнулась. И Эдгар заметил это. Он всегда был очень чутким. Поймал мою руку, сжал, словно извиняясь.

Этой ночью я долго не могла уснуть. Странные мысли лезли в голову — и это мне, женщине, решившей удалиться от мира. А думала я, отчего не родилась красивой, серебристой и лёгкой, как Гита Вейк. Тогда бы и Эдгар смотрел на меня иначе. Но смогла бы я, как Гита, забыть обо всём ради его любви?

И вдруг с ужасом осознала, что понимаю её. И не только понимаю, но и завидую — этой обесчещенной, брошенной, но любимой женщине.

Утром все вчерашние размышления уже не казались существенными. Вокруг все улыбались, все были нарядны и оживлённы. Я весело шутила со служанками, помогавшими мне одеться.

Я всегда любила хорошую одежду. Она придаёт женщине уверенность в себе, улучшает её настроение. И я хотела в свой последний выход к знати выглядеть как настоящая дама, а не простая сельская госпожа.