Глава 2

В последнее время после увольнения из милиции Сергей работал охранником в санатории Дубравушка, который находился в лесу, в нескольких километрах от посёлка. Добирался на работу на старой отцовской шестёрке. График: сутки через двое и зарплата его вполне устраивали. Работу ему помог найти друг и сослуживец Валера Байдуков, занимающий должность председателя Союза Ветеранов Афганистана. За что своему другу он был очень благодарен. Пустой дом тяготил, а стены навевали воспоминания о прошлой счастливой жизни. Наступила какая-то апатия, руки не поднимались что – либо делать и всё валилось из них. Хотелось куда – нибудь уехать, лишь бы не возвращаться домой. Хотелось не только плакать, а волком завыть от горя и тоски. Вещи, портреты родителей и брата, давили мёртвым грузом на уже и так расшатанную психику. К спиртному Сергей всегда относился негативно. Даже на поминках родных не выпил и ста граммов, а сейчас возникло желание напиться и хотя бы на время забыться.

– Чем, он прогневил бога? – думал Сергей. За что бог дал ему такую незавидную судьбу? Может, мстит за убитых в Афгане душманов? Они, хоть и бандиты, но тоже живые люди и забирать чужую жизнь по канонам церкви считается непростительным грехом. Тогда, если я грешник, почему бог наказал моих близких, а не меня? Не честно это. Во время войны наши солдаты убивали фашистов. Что, они тоже грешники? Святой Сергий Радонежский, сам благославил Дмитрия Донского на битву с татарами. Если, это сделал святой, значит, я ни в чём не виноват. Я простой солдат, который выполнял приказы руководства, честно воевал и не прятался за спины своих товарищей. На войне, если убьёшь не ты, то грохнут тебя. Ну вот, обижаюсь и виню бога, а сам никогда в него не верил. Не случись этого горя, я бы о нём и не вспомнил.

Он посмотрел затуманенным от горя взглядом на портрет родителей и закричал: – Зачем, вы меня оставили одного? Вам там хорошо! Вы вместе! А что мне теперь делать без вас? Не хочу жить! Не хочу!

Во дворе залаял его дворовый пёс по кличке Сарбоз и оторвал Сергея от горьких мыслей. Уже стемнело. В дверь с улицы кто-то громко постучал.

– Кто там? – закричал парень, выглянув из калитки.

–Это я сынок! – ответил грубый мужской голос. – Твой сосед дядя Миша. Не разбудил тебя?

– Эх, отец, отец, какой тут сон.

– Ты хоть ел что-нибудь?

– Мне кусок в горло не лезет и спать, не могу.

Сергей подошёл к соседу, заплакал и обнял, уткнувшись головой ему в плечо.

– Плохо, мне отец! Очень плохо!

– Ты поплачь сынок, поплачь. А то на похоронах и поминках стоял, словно железный истукан, не уронив ни слезинки. Мы грешным делом со своей бабкой испугались за тебя и думали, что ты умом тронулся. Теперь вижу, ты отходить стал, если заплакал. Пойдём лучше, Серёженька, ко мне, выпьем немного, помянем твоих. Тебе сейчас нельзя быть одному. В одиночку тяжело с горем справляться, а на людях легче станет.

– Я не хочу.

– А ты, выпей через не хочу! Надо сынок! Поверь, моему жизненному опыту. Там моя Нюрка борща наварила, блинов и котлет нажарила. Она меня за тобой отправила и велела одному домой не возвращаться. Что ты, как девочка ломаешься – Спасибо вам за приглашение, но у меня нет аппетита.

– Я подполковник запаса! Слушай мой приказ солдат: нюни не распускай! Бегом марш на ужин! Горе твоё, конечно, большое, но жить-то надо.

– Как жить?

– Как, как? К верху, каком, вот как! Наши люди, во время и после войны многое выдержали. Взять, к примеру, моего отца. Отчаянный был рубака! Всю войну прошёл! И где? В разведке! Он там такое повидал, твой Афган в подмётки не годится. Полный кавалер орденов Славы, четыре ордена Боевого Красного Знамени, три ордена Красной Звезды и медалей штук пятнадцать всяких. Демобилизовался, приехал в своё родное село и видит, что односельчане смотрят на него и плачут, а глаза в сторону отводят. И главное – молчат. Когда к родному дому подошёл, то сразу всё понял. Нет его! Нет родного дома! Где дом стоял, огромная воронка от авиабомбы. Посбежалось, всё село. А кто остался? Одни дети, бабы и старики. Успокаивают Васю, моего отца, а он словно чумной стоит и смотрит в одну точку. Так молча до вечера и простоял. Ужасы войны его не согнули и не испугали, а от такого горя моментально поседел. Отец, мать, жена и четверо детишек малолетних. Все там в той воронке остались. Куда идти? Ни дома, ни родных. Упал он на дно той ямы и всю ночь неподвижно пролежал, проплакал. Утром встал на колени, руки кверху поднял и как зарычит на всю округу: – Люди! За что! Где же бог?

А мужик он не только боевой, но и здоровенный был. До войны с медведем боролся, на лопатки ложил и подковы гнул. Сжал кулаки и начал плетень соседский ломать.

Выбежали соседи, баба Марфа и её дочка Варя. Марфа всплеснула руками и давай кричать: – Как тебе не стыдно ирод окаянный! Сирот обижаешь! У меня муж и два сына погибли. Кто мне теперь забор сделает?

Оскудела, Серёжа, земля наша после войны на мужиков. Из всего села в живых остались только мой отец и водовоз Прохор одноногий.

Ругань старой женщины подействовала на Василия как холодный душ, остудила его горячую голову и вывела из стопора. Он понял, что не прав и попросил у бабушки прощение, потом засучил рукава и отремонтировал сломанный плетень.

Девчушка соседская к нему подошла, взяла за руку и говорит: – Дядя Вася, вы, наверное, голодный? Пойдёмте к нам, я вас щами накормлю.

Отец прижмурился и отвечает: – Это ты ли, Варька? Эх, какая невеста вымахала! Как быстро время летит! Я, когда на фронт уходил, ты же ещё в куклы игралась.

И пошёл он к моим будущим маме и бабушке. Вот как круто и неожиданно изменилась у него жизнь. Ему тогда тридцать пять лет было, а маме семнадцать. Прожили они вместе сорок лет душа в душу. А, когда мама сильно заболела, он от неё ни на шаг не отходил. Вскоре она умерла, а отец рядом с ней лёг, обнял её и мне с сестрёнками сказал: – Я не смогу жить без Вареньки. Ну, вот настал и мой последний час. Любите и понимайте друг друга. Цените каждую счастливую минуту, проведённую в кругу близких людей и почаще, говорите, что любите их. Потому что, когда кого-то из них не станет, вы горько будете жалеть, что не успели этого сделать при жизни.

Он закрыл глаза и умер. Хоронили мы родителей в один день и в одной могилке. Вот такую, Серёжа, нелёгкую и счастливую жизнь прожил мой отец. Думаешь, у меня всё гладко было? Но, я всегда вспоминал батю и боролся с превратностями судьбы! Судьба не предопределена заранее! Она благоволит терпеливым и сильным духом людям! Найдёшь себе девушку, полюбишь её, нарожаете детишек. Потихоньку горести отойдут на задний план и жизнь наладится. Что ещё для счастья нужно мужику?

– Никто мне не нужен! Что-то во мне внутри сломалось, пропал интерес к жизни и стремление. Будто выжали меня, как лимон, и выкинули на помойку.

– Ты же мужик, а причитаешь, словно баба рязанская. Выше голову, солдат, и возьми себя в руки. Живёшь, как бобыль. Ни разу не видел тебя с девушкой. В твои тридцать лет уже пора семьёй обзавестись. Моя племянница Настя такой красавицей выросла, и скажу по секрету, давно на тебя глаз положила. А, ты, не мычишь, не телишься.

– Дядь Миш! Я стеснительный насчёт женского пола, а Настенька, ты только не обижайся, не в моём вкусе.

– Я не обидчивый. За тебя дурака волнуюсь. Так и останешься один.

– Разве мало одиноких людей? Что в этом плохого?

– А что хорошего? Природу парень не обманешь. Просто, ты не встретил ещё ту единственную.

– Может, я никогда её не встречу. Да и как я узнаю, что она та единственная?

– Узнаешь. Когда увидишь её, ёкнет сердце, закружится голова и приятно загорится внизу живота. При встрече с ней запоёт твоя душа и, с которой ты уже никогда не захочешь расстаться. Мы с тобой уже битый час болтаем. Пошли, а то моя Нюрка нас заждалась.

Глава 3