— Как вам это удалось? — Было понятно, что Зоя потрясена, но мимика и голос оставались бесстрастны. Вот это характер! А выдержки столько — хоть бедным раздавай, — Это что? Колдовство какое-то?!

— Да что Вы! Господь с Вами, императрица! Всего лишь небольшая военная хитрость. Просто ночью, перед тем как подойти к берегу и ожидать Вас, «Дивер» — ну, та лодка, которую Вы назвали бочкой — по тихому подошел к галере, и ребятишки хорошенько обработали ее борта «греческим огнем». Та гадость, которой внутри воняло — он и есть. Остальное вы видели.

— Ты что, знаешь секрет «греческого огня»?!

— Нет, не знаю. И даже тот человек, который мне его поставляет, тоже не знает. «- А ведь практически не слукавил — ни я, ни аптекарь из чего его точно получают, и правда не знаем.» — Да и неинтересно мне это.

— Продажные твари… — ни к кому не обращаясь процедила Зоя, и тут же спросила, — А тебе раньше приходилось топить мои… имперские дромоны?

— Было дело. Утопил одного у берегов Кипра. Их было двое — они напали, а у меня тогда не было «греческого огня», только стреломет.

— Это невозможно! Ты и есть тот купчишка с шебеки?! Но мне доложили, что нахала сожгли вместе с его посудиной.

— Вам солгали! Помните юродивого, со страшным, обожженным лицом, что сопровождал Вас от монастыря до лодки? Он тоже был тогда на «Амире», и свое увечье получил там же, прикрывая меня щитом от брызг пламени.

— Еще раз извиняюсь, вынужден вас оставить. Советую пройти в каюту — на палубе очень свежо, недолго и простудиться, а до Константинополя, учитывая встречный ветер, ходу часов пять — вполне можно выспаться.

— Экипаж — отбой тревоге! Всем сдать оружие и переодеться — форма повседневная! Боцман — курс Константинополь!

Зоя действительно предыдущую ночь не сомкнула глаз, поэтому воспользовалась советом. Как ни странно, но принцессы действительно спали, притом в обнимку, на втором ярусе кровати, безмятежно посапывая в обе дырочки. Что это — железные нервы или безоговорочное доверие капитану и его возможностям? А человек он действительно очень необычный. Это же надо, перебить императрицу — поступок дерзкий и простительный только невеже-деревенщине. Но тут же проявил себя как куртуазный кавалер, знакомый с придворным этикетом. Он что, считает себя ровней императорам?! Привык, понимаешь, что принцессы у него на побегушках — нахал. Нет! Надо определенно проучить этого выскочку! Пока она конечно не в том положение, да и с другой стороны, все-таки спаситель — а вдруг ему и правда тысяча лет?! Да и взгляд его серых глаз не дерзкий, а скорее добрый и полный симпатии — нет, все-таки наглец! Августа скинула лишнюю одежду и заняла первый ярус. Непонятно, как была устроена кровать, но лежать было очень удобно. Забываясь во сне, августа почему-то коснулась губами подушки, может быть потому, что на ней лежала голова Сани. dd> *************************************************** Приглядывать за палубной командой надобности не было, и едва императрица скрылась за дверью капитанской каюты, я пошел в кубрик, где меня ждал Дед. Поведал находящемуся на грани нервного срыва от нетерпения птицу всю информацию и собственные ощущения, и подытожил:

— Стерва!

— Ты, Саня, ошибаешься! Считай, императрица лишилась всего, провела почти полгода под арестом в полной изоляции, не говоря уже о переживаниях за сына. Одно это сломило бы и лишило рассудка даже сильную натуру. Так что Углеокая не стерва, а супер стерва! А это, как говорят одесситы, две большие разницы. Менять линию поведения уже не стоит, поскольку ты сейчас победитель, но перегибать палку — врагу не пожелаю.

Поселить августу было решено в особняке Делики, как самом представительном. Деда посадили в клетку и поставили ее в малой гостиной, где будут проходить все переговоры. Первым делом Углеокая засела за письма своим соратникам. Я предупредил, что половина ее соратников побежит с этими письмами к Роману, поэтому ее местоположение упоминать не стоит, да и от излишних подробностей надо бы воздержаться. Зоя на мое замечание только фыркнула, типа, не учи ученую. Распространение всех прочих воззваний взял на себя Дионисий, но с безоговорочным условием — после предварительной встрече с августой. Поэтому первым посетителем императрицы стал ключарь. После посадки в шлюпку мои парни одели повязку на его глаза и сказали, что если он будет артачиться, высадят без разговоров — таков приказ капитана. Дионисий оказал Углеокой все почести, предусмотренные этикетом, и попросил иноземцев оставить их для приватной беседы о делах господних и государственных. Я дождался утвердительного кивка Зои, после чего вышел. Спустя час вернулся, и предложил участникам встречи сделать набольшей перерыв и спуститься в гостиную, где для гостей приготовлены легкие закуски и разнообразные напитки. Пока гости утоляли жажду и аппетит, Дед ознакомил меня с содержанием беседы клирика и императрицы, и подсказал, в каком ключе лучше вести разговор. Когда переговорщики вернулись, готовые с новыми силами продолжать обсуждение дел государственных, то заметали меня, с невозмутимым лицом стоящего возле окна.

— Что хотел, сын мой? У нас с императрицей, много дел….

— Не называй меня так, ключарь! Моя матушка слышит все, и ей это обращение может не понравиться. — сказал я, надавив голосом. Дионисий резко побледнел лицом. Зоя, заметив реакцию клирика, удивленно посмотрела на меня. Выдержав небольшую паузу, расцвел улыбкой — Шучу, конечно! Но на всякий случай, ты все-таки поаккуратней с «сыном».

— На самом деле, я здесь чтоб ознакомить тебя, августа, с деловыми качествами, надеюсь, будущего патриарха. К настоящему времени он проявил себя как неплохой осведомитель, готовый к сотрудничеству и полностью лояльный тебе, поскольку ты единственный шанс, позволяющий осуществить его амбициозные планы. Но к настоящему времени вся польза от него, что бы он там не рассказывал — это диакониса. Никаких планов он не разрабатывал, и что надо делать — не знает. Короче — бесполезный в советах человек, но соратники ему верят, что сейчас чрезвычайно важно.

— Да как ты смеешь, мальчишка! Я…

— Ты подумай, монах, прежде чем соврать императрице! Ведь что в воззваниях — ты не знаешь, кто будет поднимать чернь на восстание, что будут вещать юродивые на папертях, какие слухи поползут по городу, и многое другое — ты тоже не в курсе. А хотя, что я так за тебя радею — ври сколько хочешь, но если думаешь, что августа забыла, как должно поступать с языками лжецов…

— И еще, Ваше Императорское Величество, если Дионисий предлагал вам свое убежище (Дед доложил), то убедительно не советую. От «Софии» до причала, за ним следовал соглядатай, мои парни с ним разобрались, но наверняка все ведущие раскольники под наблюдением. Как только начнутся с их стороны активные действия, этих весьма достойных людей, но полных простофиль в конспирации, схватят и допросят с пристрастием. Так что как полыхнет — а лучше накануне — советую тебе, святоша, забиться в такую крысиную нору, о которой ни один твой соратник не знает. Иначе знакомства с палачом тебе не избежать.

— На все воля Божья! Если выпадут на мою долю пытки — приму их, как должное! — от пылающего лица клирика можно было прикуривать, губы как ниточки. Водянистые глаза, обращенные на меня, потемнели от ненависти, — За меня не надо волноваться, юноша, а вот ты — ты готов к встрече с палачом?

— Да была бы нужда — за тебя волноваться! Можешь выпить яду — расстраиваться не буду. Но ты же тянешь за собой в ловушку императрицу! Я же, в отличие от тебя, не готовлюсь к встрече с палачом, а готовлю свою операцию так, чтобы подобной встречи избежать. Береженого Бог бережет. Вот и все, что я хотел сказать. Слушающий, да услышит!