Он смеялся, словно сумасшедший, и я поняла, что вернулась бы к нему, несмотря ни на что. В жизни каждого человека есть такие люди, и мы возвращаемся лишь потому, что рядом с ними чувствуем себя полноценными. Я чувствую себя с ним женщиной. Во всех сферах и смыслах этого слова. С ним я живая и настоящая, а не девочка, которую можно запугать или руководить.

Когда мы приехали домой, Оливия делала уроки, и я решила немного расслабить свой мозг, который вскоре вскипит, и залезла в ванную. Я никак не могла понять, в чем подвох. Как невинный ребенок может быть загадкой для всех? Теперь чаще всего в моей голове у меня мелькали мысли, что именно родители девочки всему виной. Когда я вылезла из ванной, то какое-то время смотрела на себя в зеркало, застыв. Я столько времени уже не уделяла ни себе, ни своему телу. У меня не сделан маникюр, и мои волосы нуждаются в хорошем парикмахере. Завернувшись в полотенце, я помыла ванную и как только собиралась выйти, Адам вошел в помещение, закрывая за собой дверь. Он улыбался и обнял меня за талию, поворачивая лицом к зеркалу. Я смотрела на наше отражение, и Адам сдернул полотенце, оставляя меня полностью обнаженной. Я вдыхала его восхитительный аромат, который исходил, кажется, от каждой частички его тела, и, убрав мои волосы с плеч, он обнажил мою слишком бледную кожу на шее. Адам вдыхал запах моего тела, и мое дыхание участилось. Я ведь каждую минуту желала его ничуть не меньше, чем он меня, просто чаще всего притворялась равнодушной по старой привычке. Адам слегка царапнул зубами мою кожу, прикусывая ее.

— Она слишком нежная тут, и я не хочу ее ранить.

— Я доверяю тебе, Адам, — ответила я, переплетая наши пальцы. — Я, кажется, полностью доверяю тебе.

Отношения невозможны без доверия. Нет, они, конечно, существуют, но невозможны. Я знаю, что доверила Адаму жизнь своего ребенка, свою жизнь и всех своих демонов. Я искренне делю эту жизнь с ним, и в какой-то из всех этих моментов поняла, что действительно все строится на доверии.

«В жизни очень важно уметь не переступать грань. Грань — это еле уловимая черта между страстью и ненавистью, уважением и унижением, упорством и наглостью, добротой и пофигизмом. Прогуливаться по ней любят многие, но далеко не все умеют удерживать равновесие».

— Я люблю твою грудь, Донна, — сжал он их в ладонях. — Я люблю каждый дюйм твоей безупречной кожи и люблю такую редкую уязвимость в твоем голосе. Ты превращаешь каждое мгновение в счастье, — взглянул он в мои глаза через зеркало. — Тебя словно создали специально для меня.

— Адам, — повернулась я к нему. — Я не хочу тебя пугать, но хочу еще детей. Не сейчас, но в будущем…

— С чего ты взяла, что пугаешь меня, Донна? — прервал он меня.

Я рассматривала его лицо, не отрываясь. Оно было безупречное. Его синева глаз, родные губы и идеально начертанный подбородок. Я до сих пор так благодарна, что он со мной. Мой пульс всегда учащается, когда я только думаю об этом человеке.

— В твоих глазах всегда есть капля страха, когда дело заходит об Оливии, не говоря о том, что будет, когда будет еще один ребенок. Именно теперь я поняла, что мне нужно больше, — провела я языком по нижней губе Адама. — Немножко больше.

— Ты думаешь, я боюсь? — хохотнул он, переместив одну руку на мою шею. — Я люблю тебя больше всего на свете, Донна, конечно, я боюсь. — Адам опустил голову и провел языком по моей шее. — Я люблю твою шею. И я люблю твое тело. Я знаю его лучше всего прочего на земле. Просто разреши мне быть с тобой на одном дыхании. Давай просто будем уже вместе без драм и прочего дерьма. Переедем до конца в новый дом, ты дашь мне разрешение на удочерение Оливии, и мы наконец-то поженимся. Мы так похожи…

— Ты чувствуешь дрожь? — положила я указательный палец на его губы, и Адам поцеловал его. — Я растрачу всю эту жизнь на нас. И да, мы похожи. В книге жизни я написала именно те главы, в которых говорится, о тебе, Адам, — смотрела я на отражение мужчины, которого люблю. — Почему-то, когда я полюбила, все остальное перестало иметь значение, и твоя любовь в то же время стала беречь меня. Я так люблю слушать твой голос, и ты — самое прекрасное, что я могу видеть во сне и наяву. Ты такой разный, и мне нравится, что рядом с тобой я всегда чувствую себя не только любимой, но и женщиной. Ты научил меня покупать билеты не просто в отпуск, а в вагон счастья. Ведь куда бы мы не отправились, ты видишь не только небо, но и знаки на нем из облаков. Ты всегда оборачиваешься на мой голос. У меня не было ничего счастливого в жизни. Никаких счастливых историй. Но с твоим приходом, все, что я делаю, и есть счастье.

Он так сильно обнял меня, что, уверена, услышал хруст моих костей. И в этот момент я кое-что поняла. Я отошла от Адама и завернулась в полотенце. Затем открыла дверь из ванной и направилась в спальню быстрым шагом. Я усмехнулась по пути Оливии, которая уже сидела на кухне и что-то ела, но даже не остановилась.

— Я поняла, Адам, — сказала я, разбрасывая по кровати фотографии. Я знала, что он пойдет за мной. — Я поняла, почему ДНК одинаково, но отпечатки разные.

— Почему? — был он в замешательстве.

— Мы не задумались, что девочек могло быть две.

— Донна, твою мать, — злился уже Адам. — Что ты имеешь ввиду?

— Ты знаешь, кто такие однояйцовые близнецы? — показала я фото девочки до и после. — Они ведь пробуждают у общественности не только огромный интерес, но и огромное непонимание. Родители близнецов, наверняка, не задумываются о том, какие отпечатки пальцев у их детей, пока не сталкиваются с этим напрямую, — открыла я ноутбук, вводя сайт ФБР, — показала я жестом ввести пароль. — Однояйцовые близнецы практически не различаются по набору генов. Однако отпечатки пальцев — это характеристика, которая не полностью обусловливается наследственностью. Ученые любят приводить ее в качестве примера в извечных спорах о том, что главнее в человеке — наследственность или среда. Отпечатки пальцев, как и другие физические черты, относятся к фенотипу, то есть определяются взаимодействием генотипа человека и всей окружающей его среды в широком смысле слова.

— Считается, что форма папиллярного узора складывается во время беременности под влиянием средовых факторов, — появилось понимание в глазах Адама. — Питание, кровяное давление, расположение в матке и скорость роста пальчиков в первом триместре. Таким образом, рисунок на кончиках пальцев однояйцовых близнецов может быть похожим, однако отпечатки будут различаться, ведь принадлежат разным людям.

— Верно, Адам. Но дело в том, что если зигота разделится на две или больше частей, то каждая часть начнет развиваться как отдельный организм, но такое развитие пойдет по общей для них программе. Все новые организмы будут нести одинаковый набор ДНК, — показала я на две других фотографии девочки. — Однояйцевые близнецы — это набор хромосом одной яйцеклетки и одного сперматозоида. Такие близнецы всегда одного пола и практически неотличимы друг от друга.

— Ты хочешь сказать…

— Да, да, Адам, — бросила я фотографии на кровать. — Я хочу сказать, что девочку подменили, и о том, что существует два ребенка, могли знать лишь их родители.

Я открыла шкаф и достала первые джинсы и футболку, которую увидела. Затем собрала все документы из кровати, на мгновение взглянув на лицо Адама, который находился на грани злости и недоумения. Затем направилась на кухню к Оливии и села напротив.

— Детка, нам с папой нужно кое с чем разобраться, — смотрела я на нее без тени улыбки. — Сегодня я не смогу отвести тебя никуда, ты могла бы посидеть дома?

— Мама, но мне нужно ехать.

— Я знаю, Лив. Но дело в том, что нам нужно помочь человеку. Ребенку, если быть до конца честной. Она такая как ты возрастом, и мы можем ей помочь, понимаешь? И я не хочу переживать, как ты доедешь, или кто тебя заберет, потому что должна быть сосредоточена на другом. Сегодня. Пожалуйста, Лив, ты же взрослая.

— Ладно, — вздохнула дочь. — Хорошо. Но ты мой должник.