Входные двери открылись, и мы увидели Лидию. Я знала, что с ней не все в порядке, но совсем забыла о ней, когда занялась своим ребенком. Она на мгновение устало закрыла глаза, словно пыталась спрятать боль подальше. Но правда в том, что она была бы первым человеком, который смог бы это сделать. Мы не забываем людей. Наше сердце помнит, даже вопреки разуму, который того не хочет. Люди, которые любили, всегда будут идти по перекрестку, который соединяет ту самую нить. Пусть все будет покрыто листьями, снегом и даже новым камнем, прежний огонь, который эти люди там оставили без слов, но со слезами на глазах, всегда останется именно там. С учетом того, что прежнего пламя развести больше не будет возможности.

— Что с тобой? — спросила Эмили.

— Ничего, — присела Лидия на диван. — Привезли девочку?

— Да, — пристроилась я рядом. — Поехали с нами на вечеринку?

— Я не хочу ничего, Донна, — посмотрела она на меня. — Все, что я хочу, — это запереться в комнате и ничего не слышать и не видеть.

— Это называется разбитое сердце, — пожала я плечами. — Не давай этому миру повода сочинить об этом еще одну глупую историю.

— Вы красавицы, — видела я в глазах девочки непролитые слезы. — Вы никогда не переживали из-за мужчин.

— Ты ошибаешься, — села Эмили по другую сторону от меня, смотря на Лидию. — Красота никогда не была гарантией счастья. Кроме того, ты очень красива, Лидия.

— Я не могу быть такой, какой он хочет меня видеть.

— А какой он хочет тебя видеть? — спросила я.

— Милой.

— Ты не принцесса, Лидия, — взяла Эмили лицо девочки в свои ладони. — И мы никогда не были принцессами. Мы бойцы, и это гораздо больше.

— Мы меняемся, — улыбнулась я. — И это хорошо. Ты должна выстоять, чтобы не происходило. Когда бьются стекла, пусть вздрагивают стены, а не твое сердце.

В жизни каждого есть период, когда мы меняемся. Все это происходит по разным причинам. Окончание школы или университета, развод родителей и первые неудавшийся отношения. На нас, по большому счету, влияет все, даже то, что нам кажется по сути глубоко вторично. Но я поняла, что, если меня что-то не устраивает во мне самой, я меняю свое окружение, хотя большинство меняют себя.

Мы приняли душ, и я смогла примерить только несколько платьев. Моя грудь была больше, чем у Эмили, и сейчас это не было мне на руку.

«Если сомневаетесь, надевайте красное!» Билл Бласс.

Я выбрала из гардероба Эмили элегантный красный вечерний костюм. Топ был украшен стразами Swarovsky и выглядел восхитительно. Застежка-обманка на пуговицах со стразами украшала спину, и юбка с бантовыми складами, которая завязывался на поясе так же в эффектный бант.

Я вышла из спальни и сразу обратила внимание на Брайана, который держал на руках Оливию.

— Боже, милая, — забрала я свою девочку. — Ты такая красивая.

— И большая, — засмеялся Брайана. — А теперь отдай мне малышку, иначе сейчас она порвет мамоч… Донне платье.

— Да, именно Донне, — услышала я голос Эмили. — Ты потрясающая.

— Как и ты, милая, — улыбнулась я.

— Боже, — прошептал Брайан, целуя Эмили. — Я снова влюбился в тебя.

Подруга была одета в шикарное платье в стиле Gatsby. Оно было серого цвета с золотой вышивкой по всей длине юбки. Застежка была в виде шнуровок, которые завязывались крест-накрест на спине.

Мы приехали на место, и швейцар открыл нам дверь лимузина. Я взяла свою дочь за руку, и мы направились в ресторан. Там играла тихая музыка, и весь зал был украшен шариками и конфетти.

— Это для тебя, милая, — встретил нас Адам, смотря на Оливию. — Этот праздник для тебя, и каждый день теперь будет для тебя. Я Адам.

— Оливия, — смотрела на него моя дочь. — Ты друг Донны?

— Я не просто друг, солнышко, — поднял он ее на руки. — Я люблю ее. Ты очень красивая.

Адам был одет в белый костюм, и когда он прошелся оценивающим взглядом по моему телу, я почувствовала себя обнаженной.

— Она твоя копия, — прошептал он мне на ухо. — Пошли в зал.

Когда мы вошли в главный зал, я увидела всех свои подруг, которые улыбались, переводя взгляд с меня на Оливию.

Все они, как всегда, выглядели восхитительно. Эбби была одета в элегантный синий кроп-топ, который был расшит камнями, бисером и стразами Svarowsky. Ева была в розовом кружевном платье, которое по лифу украшала вышивка бисером. И в итоге я перевела взгляд на Долорес. На ней был белый кружевной топ и черная облегающая юбка «годе». Топ был расшит жемчугом, а низ юбки сверху украшало кружево.

— Добрый день, дамы, — сказал Адам. — Рад вас видеть. Прекрасно выглядите.

— Привет, Адам, — ответили они все в унисон.

— Можно вас угостить?

— Спасибо, у меня есть уже коктейль, — ответила Долорес, улыбаясь. — Эбби, если начнет пить, не остановится, а Эс… ты и сам знаешь.

— Может, я подарю вам остров?

Я засмеялась и, развернувшись к нему, поправила его галстук.

— Это Оливия, — улыбалась я, сжав ее маленькую ладонь. — Самая прекрасная девочка на свете. А это твои тети, милая — Эбби, Стейси, Долорес, Ева. Ну а с Эмили ты уже знакома.

— Можно мне на качелю?

— Какую? — нахмурилась я.

— Конечно, — ответил за меня Адам. — Мы специально для тебя ее повесили.

Я посмотрела в сторону, куда был направлен взгляд малышки, и улыбнулась. Адам держал мою дочь на руках, словно это было самое дорогое, что он когда-либо видел.

Но также он смотрел на меня, как и всегда. Такой особенный взгляд Адам дарил только мне. Он смотрел так, словно я была причиной, по которой он дышал. Я видела этот взгляд много раз, просто не придавала этому значения. И теперь, расшифровав его, не хочу принимать меньшее.

— Потрясающее вино, — сказала Эмили, когда Адам ушел с Оливией.

— Не пейте его, — засмеялась Ева. — Все, кто пьет его, или заводит детей, или влюбляется.

— Это моя дочь, — сказала я. — Она не знает об этом. Я не готова просто сейчас сказать ей.

— Но ты ведь скажешь? — спросила тихо Стейси. — Верно?

— Скажу, — качнула я головой. — Просто не сейчас.

— Вы видите эти галстуки? — перевела тему Эбби, смотря на мужчин, которые разговаривали с Оливией.

— Они ничего не значат, — улыбалась Эмили.

— Милая, я ничего не знаю о мужчинах, но вот о галстуках знаю все.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, все еще смотря на дочь.

— Она же богиня галстуков, — ответила Долорес.

— Они так идеальны, — сказала Стейси. — Почему у таких идеальных Брайана и Адама друг такой козел?

— Майкл скоро приедет, — смотрела на меня Эмили. — И Кристофер также.

— Адам в галстуке цвета слоновой кости с орнаментом, — говорила Эбби, пытаясь сменить тему. — Он — оптимист, легкий на подъем, романтик, но не прочь развлечься. Любит подарки, но любит также дарить их. Он надежный друг. Чувство юмора и фантазия — его конек.

— Я так соскучилась по вам, — сказала Ева. — Я умираю в обществе…

— Моральных уродов? — закончила за нее Стейси.

— Итак, Эс, как проходят теперь твои вечера? — улыбалась я.

— Беременность — это прекрасно.

— Да? И чего же? — засмеялась Долорес.

— У тебя не хватит времени, чтобы слушать мои аргументы, — самодовольно усмехалась Стейси. — Но самое главное — ешь сколько хочешь.

— Я почти не спала сегодня, — ткнула в меня пальцем Эмили. — Благодаря Донне и Адаму, кстати. Не знаю, что он с ней там делал, но они разбудили меня, а я разбудила Брайана. — Все засмеялись. — И когда я думала снова уснуть, посмотрела на себя в зеркало и решила, что лучший способ выглядеть не такой ужасной — это не спать вообще.

— Ева, а у тебя как? — подошли мы к бару, заказывая выпивку.

— Я не хочу отношений, — усмехнулась та. — Я хочу встретить правильного человека и просто выйти за него замуж.

— Мы на вечеринке, — сказала Долорес, танцуя на ходу. — Или танцуем и пьем, или выметаемся.

— Я надеюсь, Оливию будут развлекать? — спросила я.

— Да, — улыбалась Эмили. — Сегодня день нашей девочки.