— И зачем ты это делаешь? — смотрел на меня Алекс. — Какой тебе толк от чужого ребенка, который в другой стране?

— Решил сделать что-то хорошее, — не отводил я взгляд. — Подписывай.

— Или девчонка уже тут?

— Ты мне уже должен больше, чем зарабатываешь за месяц, — сжал руку в кулак Крис. — Советую поторопиться, иначе застрянешь тут навсегда.

— Будешь защищать ее? — снова перевел взгляд на меня Алекс.

— Да, — ответил я.

— Сможешь оставить ее, если она уйдет?

— Нет. Я люблю ее. Ради нее я пошел бы на что угодно.

— Чудесно, — откинулся он на спинку стула. — Значит у тебя есть слабость.

— Как и у тебя, — зарычал я. — Жалкий ты кусок дерьма.

— Если ты не вытащишь меня, это дорого тебе обойдется, — пропала улыбка с его лица. — Она ушла от тебя. И не потому, что не любит, а потому, что ты не дал ей причин остаться.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Я ведь тоже любил ее.

Он подписал бумаги, и мы вышли из кабинета. Я был зол и удивлен его словам. Алекс был прав, я сам не дал ей причин остаться.

— Ты не обязан это делать, — сказал я Крису, сев в машину.

— Ты мой друг, Адам. Я не оставлю тебя.

Мы ехали в полной тишине, и когда Крис сказал остановиться возле его офиса, прежде чем он вышел, я сказал ему:

— Для справки, Крис, просто красивые женщины раньше со мной только засыпали, а с Донной я люблю просыпаться. И в этом намного больше, чем ее внешность.

«Одна ночь любви — это на одну прочитанную книгу меньше». Оноре де Бальзак.

До конца дня я сидел в квартире, пребывая в одиночестве. Затем открыл снова досье Донны, вспоминая, что именно с того момента начал ее терять.

Я усмехнулся, вспоминая, как эта женщина смешно ест мороженное и странно выбирает фильмы. Она пьет вино, текилу, виски и так любит свою семью. В ней изумительное сочетание небесного и земного. Донна любит музыку и книги. Ее улыбка всегда освещает мой мир.

Мы, американцы, слишком сработались. Мы ничего не смыслим в отдыхе и удовольствии, замечали? У нас кофе, работа, дом, кровать. Секс по расписанию и бутылка виски, когда играем в покер или злимся. Куда подевалась наша страсть к жизни? Жажда и голод к каким-то подвигам и свершениям? Я бы забрал Донну и увез путешествовать. Показал бы ей мир, и она бы излечилась. Я не хочу заставлять ее быть со мной или хотеть жить, я хочу, чтобы она сама захотела и того, и другого. Но теперь у нее есть дочь, и, если я хочу, чтобы она была со мной, я должен полюбить девочку. Полюбить по-настоящему, иначе Донна почувствует фальшь. Она всегда все чувствует, и это тоже часть ее уникальности.

Мой телефон издал сигнал, и где-то внутри я так хотел, чтобы это была Донна. Чтобы она сказала мне хотя бы «привет», и этого было бы достаточно.

— Привет, братец, — сказала Джорджина, когда я поднял трубку. — Открой мне дверь.

— Черт, — направился я к выходу. — Что ты тут делаешь?

— Я тоже рада тебя видеть, — вошла она в дом. — Итак, ты облажался, верно? От тебя ушла Донна, и ты вел себя недостойно нашей фамилии?

— Джо, — посмотрел я на нее предупреждающе. — Лучше тебе замолчать.

— Ты не очень хорошо воспринимаешь правду, — улыбалась сестра. — Верно?

— Я нормально воспринимаю правду, — чувствовал я злость.

Она доставала меня. Моя сестра знала, как это сделать, и была хороша в этом.

—Тогда почему, когда я говорю тебе о том, что думаю, нет, точнее, то, в чем уверена, — усмехнулась сестра, наливая сок, — ты злишься? Я говорю правду. Ты мой брат, Адам, и я люблю тебя, но больше, чем о тебе, в газетах не пишут о всей нашей семье. И ты должен любить ее, если такая, как Донна, с тобой, и держать свою задницу рядом с ней как можно дольше.

Я хотел ей ответить, когда звонок в дверь прервал меня.

— Попридержи свою мысль, братец, — услышал я вслед. — Это Вайлет, кстати.

— Привет, Адам, — вошла еще одна сестра в дом, обнимая меня. — Я люблю тебя, брат.

— У тебя так колотится сердце, малышка, — улыбнулся я тому, как согревали меня эти объятья.

— Можно мне остаться с тобой сегодня?

— Скажи, что у меня есть выбор, — направились мы в кухню. — Кроме того, я убью Джо, если она пробудет со мной наедине хотя бы пять минут.

— Ты не можешь целовать других женщин, притворяясь, что это Донна, — начала готовить блины Джорджина. — Но ты ведь и сам знаешь, да?

— Эй, — нахмурилась Вайт. — Наш брат хороший парень, помнишь? Такие все еще существуют, и Адам один из них. Тяжело быть вдали от того, кого любишь, и неважно, сколько пройдет времени, он будет любить ее и чувствовать, когда ей хорошо, а когда плохо.

— Ну все, — подошла ко мне Джо, обнимая за талию. — Прости меня. Просто иногда я могу быть той еще сукой.

— Эй, — засмеялся я. — Ты позоришь нашу фамилию такими словами.

— Ты, наверное, шутишь, — налила себе сок Вайлет.

— Нет, — сел я за стол. — Абсолютно точно нет.

— Прощение — это всегда выбор, — тихо сказала Джо. — И тебе нужно простить себя, тогда и Донна сможет простить тебя. Нужно объясняться и оправдываться, Адам, потому что она женщина. И ей это нужно.

— Донна не такая, — покачал я головой.

— Именно такая, — ответила уже Вайлет. — И поверь, пока у нее будет ее потрясающая грудь на месте, она именно такая.

— Еще слово о ее груди, и вы уедете домой, — засмеялся я. — Но спасибо вам, что пришли.

— Ты наш брат, — ответили девушки в унисон.

— Да уж, — усмехнулся я. — Вот это мне повезло.

Этот вечер не был ужасен, учитывая, что тут присутствовали девушки, которые проели мой мозг. Хотя они такие разные. Вайлет гораздо мягче и понимающе Джорджины. Она всегда на моей стороне, независимо от ситуации, и так было с самого рождения. Она была так похожа характером на нашу мать, в отличии от резкой Джо. Но даже эта напористость и капля цинизма придавали ей обаяния. Это была моя семья. Семья по крови, да и во всех других смыслах. Мы продолжаем идти вместе, и я знаю, что буду вечно защищать то, что мне дорого.

В конце концов, вскоре мы разошлись по спальням, и я раз за разом прокручивал слова своих сестер. Я всегда думал, что полюблю только тогда, когда встречу идеальную женщину. С идеальной семьи. Идеальным прошлым, внешностью и наличием положительных качеств, но все совсем не так. Я никогда бы не смог полюбить идеального человека, ведь таких просто не существует.

Проснувшись, какое-то время я снова думал. Теперь я все время думал, но спустя минут двадцать, отбросив мысли о Донне хотя бы на час, я принял душ, наконец-то пребывая в одиночестве. После открыл в интернете рецепт лазаньи с мясом и решил научиться готовить что-нибудь тяжелее, чем омлет. Как раз, когда я уже доставал блюдо из духовки, зазвонил мой телефон.

— Эмили и Донна летят домой, — сказал мне Брайан. — Тащи сюда свой зад и верни свою женщину.

— Она будет у вас?

— Да, потому что вскоре она начнет ходить на свидание, и какой-то мужчина полюбит ее и примет Оливию.

— Черта с два, — выругался я. — Донна не пойдет ни на какое, нахер, свидание. Если она хочет свидание, то она пойдет на него только со мной.

Я взял с тумбы кошелек, телефон и ключи и, сев в машину, нарушил как минимум десять правил дорожного движения, пока приехал.

— Это правда? — спросил Брайан, открывая мне дверь. — Ты покалечил ее бывшего?

— Он этого заслужил, — фыркнул я. — Убить его тогда еще не мог.

— Ты что, собираешься воевать со всем миром? Убивать всех?

— Ты не согласен с этим? Сражаться против всего мира за Эмили?

— Это не нормально — воевать со всеми, — вошла Эмили в кухню. — И тише, девочка спит.

— И что плохого в убийстве?

— Это не любовь.

— Это больше, чем любовь, — закричал я. — Я хочу защищать ее. Я убью любого, кто попытается сделать ей больно.

— Ты думаешь, что, если убьешь отца ее ребенка, которого она только вернула, она бросится в твои объятья? — сузила глаза Эмили, смотря на меня в упор.

Я чувствовал такую внутреннюю силу у этой женщины, что порой удивлялся, как Брайан мог с ней справляться. Как мог ей противостоять и одновременно делать ее мир спокойным.