— Эмили, но я больше не в силах руководить ею.

— Если я найду другого покупателя?

— Время, ты же знаешь, — вздохнул он.

— Я постараюсь.

— Хорошо, мисс Харисон. Держите меня в курсе.

— До свидания, мистер Мартин.

Я села в свою машину и опустила голову на руль. У меня есть четыре состояния: общительная, тихая, отчаянная и полна ненависти. Так вот сейчас у меня именно четвертое состояние. Моя работа стала моей первой любовью. Она приносила мне не только прибыль, но счастье и радость. Но с тех пор, как я обрела любовь, мне стало плевать на потерю всего остального. Я перестала жить жизнью каждого клиента и стала наслаждаться собственной. Сейчас все вокруг заставляло меня скучать по Брайану. С тех пор, как я с ним, я знаю, что нет ничего не возможного.

Позвонил Брайан, и звонок в таком настроении меня не обрадовал. Хотя обычно, когда я говорила с ним, моей улыбкой можно было осветить полмира. Порой я хочу молча грустить. Грустить в одиночестве. Ведь на свете нет ничего лучше, чем влюбляться в собственную жизнь день за днем, зная себя.

— У меня нет настроения. Я хочу побыть одна.

— Что случилось? — спросил Брайан. — Я помогу тебе.

— Нет, я сама справлюсь.

— Эмили, как тебя нужно любить, чтобы ты поверила?

— Я не знаю, — прошептала я, даже не задумавшись.

— Позвони мне, как будешь готова, — сказал он спустя несколько секунд, и я положила трубку.

Я заглянула в блокнот и смотрела на свое расписание. Суд Эмилии через два часа. Усталость заполняла мой мозг и тело. Врать трудно, но недоговаривать тяжелее. Я не врала. Не все говорила, но точно не врала по поводу себя и нас. Бывают моменты, когда хочется выть волком. Когда не знаешь, что сделать, чтобы не навредить никому словесно или себе физически. Чем день, тем больше понимаю, что ломаюсь. Я не знаю, выдержу ли следующий, и это меня убивает. Сколько бы я не пыталась уйти от своих страхов до конца, у меня не получается, даже с появлением в жизни идеального мужчины.

Я взяла телефон и позвонила Вайту. Секретарь нас соединила.

— Я слушаю вас, мисс Харисон, — ответил он.

— Мистер Вайт, хотела попросить вас.

— Вы не просите, мисс Харисон. Просят об одолжениях. Вы заставляете.

— Мистер Вайт, то, что вы слышали обо мне, ничто в сравнении с правдой.

— Мисс Харисон, на вашем месте я бы лучше помолчал в суде и не подрывал свою репутацию, — ответил он. — У вас нет шансов.

— Я не стану молчать по доброте душевной, — ответила я со злостью. — Я надеру вам задницу и напомню, кто я.

— Было приятно пообщаться, мисс Харисон.

Когда ты выбираешь профессию адвоката, забываешь о равенстве и собственном достоинстве. Величие собственной души становится ничтожным, и со временем забываешь о том, что имеешь право на ошибку. Ты становишься почти не человеком, понимая, что от тебя зависит судьба многих, пусть даже недостойных этого мира людей. Суметь уничтожить врага полностью зависит от тебя. Забываешь, что можешь быть хотя бы вторым среди лучших.

Звонок Тиффани нарушил тишину:

— Адвокат истца перенес допрос по семейным обстоятельствам, его суд перенесли еще на две недели, мисс Смоук подала иск в суд на три миллиона за изнасилование со стороны твоего подзащитного. Сегодня нужно составить план допроса и через три дня, семь часов, и тридцать четыре с половиной минуты состоится главное событие, связанное с твоими двумя подопечными.

— Какими подопечными? — спросила я в замешательстве.

— Гендельман и его компания.

—Хорошо, я приеду после суда. Тифф, что за года работы со мной ты ненавидишь?

— Ничего, — ответила девушка. — Но есть привычки, которые не делают тебя лучше.

— Например?

— Порой ты слишком жестка и прямолинейна. Ты зациклена на том, чтобы все происходило в точности так, как ты хочешь, и не иначе, смотря свысока на тех, кто пытается внести что-то новое в твою жизнь и нарушить идеальный мир, построенный тобой.

— Знаешь, почему ты все еще рядом со мной?

— Потому что я всегда говорю правду, — слышала я улыбку в ее голосе. — Эм, никто не спорит, что у тебя непростой характер, но это лишь по отношению к чужим людям, а со своими близкими ты другая. Ради своих любимых ты готова горы свернуть, и мы любим тебя за это.

— Знаешь, иногда мне бывает даже интересно, ошибаюсь ли я когда-нибудь?

— Я забираю свои последние слова назад, — засмеялась подруга. — Ты где?

— Сейчас поеду на пятую авеню за новым костюмом для процесса.

— Удачи на суде.

— Она мне не нужна, но все равно спасибо.

Я включила Rita Ora – Poison и рванула с места. Лучшее в жизни мы приобрели благодаря терпению, рвению к лучшему и семье. Горьковатый вкус жизни полезен, ведь потом благодаря этому мы понимаем, как он сладок. Может быть поэтому я никогда не спешила с отношениями? Ведь внутри меня буря и огонь одновременно. А тот, у кого есть то же самое, сразу поймет, что ему нужна именно я. Я хочу гореть, а не догорать. Я люблю покой, но он мне не нужен, вот такой я парадокс.

Мне бывает интересно, искал ли меня Брайан в каждой женщине? Хотел ли он меня, не зная, встретит ли вообще? Что я для него значу? И самое главное, интересна ли для него моя любовь так, как хочу того я?

—Верно ли я понимаю, Эмилия, — говорила я. — Лишь вы по большому счету занимаетесь ребенком?

— Верно, — ответила женщина. — Дочь своего отца совершенно не видит, а если и видит, то лишь с другими женщинами или пьяным.

— По завещанию своего отца ваш муж должен прожить с вами под одной крышей не менее десяти лет.

— Да. Иначе его дети унаследуют все еще при его жизни.

— Но я не изменял своей жене, — крикнул этот подонок.

— А как на счет Донны Картер? — посмотрела я на него.

— Вы не докажите.

— А мне и не нужно, — подошла я к судье. — Ваша честь, сейчас я добавлю снимки с вещественным доказательствам, и я хочу, чтобы их приняли.

— Протестую, — сказал Вайт. — Нельзя просто так добавить фотографии, которые вы могли подделать.

— О, поверьте, мистер Вайт, эти не подделаны, — улыбнулась я, качая головой.

— Я добавляю эти снимки как вещественное доказательство, адвокат, — посмотрела на меня судья. — У вас все?

— Да, ваша честь, — ответила я. — Думаю, этого более, чем достаточно.

Дело Эмилии я выиграла. Ребенок остался с матерью, хоть отцу и разрешили забирать ее раз в неделю на пять часов.

У вас никогда не было ощущения, что вы впустую тратите свой день? Красота спасет мир, но разве мы всегда имеем ввиду только людей? Ни к чему пышность фраз. Триумф победы не всегда сладок. Донна. Она спасала периодически не только мою душу, но и мое дело. Она заботилась обо мне. Могла говорить неприятную правду, но никогда не позволяла умереть. Даже морально. Эта девушка повязала невидимые нити на наших запястьях, и я знала, что ради меня она пойдет даже на войну.

Я вышла из суда и вдохнула свежего воздуха.

— Что это были за снимки? — спросила миссис Мазерфилд. — Кто на них был?

— Знаете, Эмилия, порой нужно давить до тех пор, пока не заболит, — посмотрела я на нее. — Берегите себя.

— Спасибо вам.

Я последний раз взглянула на нее и направилась к своей машине. Зазвонил телефон, и я увидела фото Донны на экране айфона.

— Ты в порядке? — спросила подруга.

— Ты каждый раз спрашиваешь у меня это после суда.

— Потому что я знаю тебя, Эм. Ты можешь все время жить под куполом. Никто не вправе вешать тебе бирку с ценником. Ты Эмили Харисон, помнишь?

— Я не знаю, что делать.

— Потому что это впервые. Это чувство великой руки творение.

— Птицей? — улыбнулась я, садясь в машину.

— Однажды мы ими станем. Хочешь, я сегодня останусь рядом с тобой?

— Хочу.

— Не падай, Эм, не надо.

— Я жду тебя.

Наверное, я причинила самой себе больше зла, чем все остальные люди вместе взятые. Но Донна права. Я Эмили Харисон. Я отмахнусь, проглочу все обиды и пойду дальше. Когда другие будут совершать самоубийства, я буду улыбаться и идти вперед, несмотря ни на что. Но порой хочется остановиться. Быть в безопасности в чьих-то объятьях. Сдаться. При всем моем желании доминировать в отношениях, кажется, я все ему прощу. Стремление оставлять всегда последнее слово за собой было в прошлом. Любовь к шуму, риску и яркому свету у меня в крови. Я редко ошибаюсь и никогда не буду уважать того, в ком разочаровалась. Я много видела в жизни: жестокость и тонкость натур, мужчин-полубогов и рыцарей, ложь и правду, но если я и верила в кого-то, то только в «нас». Я не родилась с любовью, но умру лишь с ней.