Я помню, как хотела, чтобы он уехал, чтобы уберечь его. А оказывается, он все это время также защищал меня. Тогда я просто не понимала, что именно благодаря ему жила, когда Эстель пропала.

— Как считаешь, — потекли слезы по моему лицу, и я не пыталась их сдержать. — Черная полоса в моей жизни когда-нибудь закончится?

— Конечно, — обнял он меня за плечи. — Жизнь не вечна.

— Знаешь, — закричала я наконец-то. — Я отвыкаю от тебя. Я люблю, но день за днем отдаляюсь. Я ищу теперь не отца Эстель, а человека рядом для себя.

— Эс, мы…

— Нет, — перебила я его. — Я переспала с Вистом. И знаешь, я буду с ним. Потому что меня, твою мать достало, что ты постоянно далеко. И я уже хочу быть с кем-то рядом наконец-то, — мой голос сорвался, и мы стояли, смотря друг на друга несколько минут.

— Ты все равно моя! — взял он меня за плечи, сильно сжимая. — И ты знаешь это. Со сколькими бы ты ни была, ты всегда будешь моей. И ни один член в тебе этого не изменит.

— Пошел ты, — отошла я от Майкла. — Я уезжаю. И с этого момента я больше не с тобой.

— Но ты моя! — крикнул он мне вдогонку. — Ты моя, Стейси! Я люблю тебя!

И она сказала — не всерьез

вполушутку, полувиновато:

«Только разве кончики волос

помнят, как ты гладил их когда-то»

Отводя сближенье, как беду,

крик внутри смогла переупрямить:

«Завтра к парикмахерше пойду-

вот и срежу даже эту память».

Я прибежала в бунгало и начала собирать вещи. Я хотела закричать, но просто не могла показать ему свою слабость. Он схватил меня за талию, и я попыталась выдернуться. Я ударила его ногой в колено, и Майкл зарычал от боли, толкнув меня на кровать. Я начала брыкаться, как чертов маленький ребенок, а он сел на меня, пытаясь успокоить, и сильно сжал мои руки, с душераздирающим криком:

— Успокойся, Эс, — обнял он меня, прижимая к себе, чтобы я не могла двигаться. — Пожалуйста, — шепотом. — Просто успокойся.

— Я не могу так, — закричала я, пытаясь снова вырваться, хоть это и было тщетно. — Я не могу так больше.

Весь день мы провели вдвоем, не вставая с постели. Мы разговаривали. Мы вставали лишь поесть и в душ. И в одежде пролежали почти сутки, периодически засыпая. А на следующий день Майкл попросил меня поговорить, и я не ожидала, что это будет чертов психолог, который вывернет мою душу наизнанку.

— Вспомните, Стейси. Как это было? Как умерла ваша мать?

— Я не помню.

— Помните, — настаивала она на своем, а Майкл смотрел на меня с удивлением. — Расскажите.

Он не понимал, почему я не признавалась в этой части моей жизни. И я не помнила, но почему-то начала рассказывать то, что было внутри моего сознания. Я старалась забыть, но оно не забывало.

— Я помню, как мою маму везли в операционную, а я бежала за ней. Я помню, как кричала ей, а она лишь помахала мне рукой, измучено улыбаясь, словно знала, что видит меня в последний раз.

— Что ты еще помнишь, Стейси? — прозвучал голос Майкла, и он сжал мою руку. — Вспомни то, что ты прячешь.

— Она говорила мне, что ей нужно уехать, — текли слезы по моим щекам. — Она говорила мне, что ей нужно уехать к врачу, и чтобы я не плакала. Что я буду жить у ее кузины, и она скоро вернется. Я плакала и знала, что она больше не вернется. Что она уедет, и я больше ее никогда не увижу.

— И что было потом?

— Я выросла и трахалась со всеми подряд, пытаясь заполнить хоть что-либо в своей душеньке. И когда у меня спрашивали не хочу ли я чего-то, я отвечала, что просто не знаю, как это хотеть. Не знаю, как это быть подружкой, иметь нормальные отношения или иметь семью. Я ничего не знала о нормальном, и со временем все ненормальное стало обыденным.

— И они тебе не нравились?

— Нет.

— А что случится, когда встретишь того, кто понравится? — не отводил свой взгляд Майкл.

— Наверное, ты пожалел, что встретил меня, — чуть слышно прошептала я. — Сто раз пожалел.

— Знаешь, Эс, — сильно прижал он меня к себе, целуя волосы. — Не все, кто тебя любят, тебя бросят. Все, что я делаю, — защищаю тебя. Но я люблю тебя больше всего на свете, и ничто этого не изменит.

И когда я улетела обратно в Нью-Йорк, он положил мне в сумку конверт, и когда я открыла его, там было всего несколько слов и запах его духов. Я знала, что сохраню эти слова навеки, даже если и Майкл на самом деле уйдет.

«Сколько бы времени не потребовалось. Твой Майкл.»

И когда через семь часов я была дома, и раннее солнце, пробудившись сквозь горизонт, пробилось в мое окно, я не захотела открывать глаза. Я знала, что этот день повторится, и он будет, как другие. Так что, когда я открыла глаза и направилась босиком на кухню, впервые в жизни меня не привлекал запах кофе. Тишина. Все, что я слышала, была тишина. Но это была не та, которая наполнена сладостью прошедшего дня или ночи, с желанием нести что-то в этот мир. Это был ядовитый шум, который отталкивал, и от которого не убежать.

Когда лучи солнца добрались до моего лица, прозвенел дверной звонок. Я накинула на себя халат, думая, что это Кетрин. Я открыла дверь, улыбаясь, хоть это счастье быстро пропало с моего лица. Кетрин была, но также рядом был Джейс. Я задержала дыхание. И когда совсем рядом послышались шаги, и я встретилась глазами с Майклом, я поняла, что это не романтический визит.

— Отпусти ее, — сказала я. — Отпусти ее, и я пойду с тобой.

Я не смотрела на Майкла, и Джейс определенно заметил это, на что усмехнулся.

— Надо было лучше прятаться, чем в своей старой квартире.

— А знаешь, — только теперь посмотрела я в глаза человеку, которого любила. — Я и не пряталась.

«Только прекрасное питает Любовь. Но Ненависть может питаться чем попало». Оскар Уайльд.

— Я заставлю вас страдать, обещаю, — сказала я переводя взгляд с одного на другого. — Отпусти ее!

— Не могу, — и прозвучал звук. Он выстрелил ей в шею, и ее тело обмякло. Я упала на колени, чтобы помочь ей, но Майкл забрал ее.

— Отпусти меня! — кричала я. — Я распишу твоей кровью мир!

И затем мое тело начало обмякать. Я перестала чувствовать конечности, и думала лишь о том, что больше не увижу своего ребенка.

Когда теряешь кого-то, то в любом случае начинаешь сходить с ума. Задыхаешься в чувствах и воспоминаниях. Я начала снова ненавидеть этот мир. Она все время в моих воспоминаниях, и я за секунду сошла с ума от понимания того, что Майкл позволил этому произойти. Это мог бы быть наш ребенок, и он позволил умереть девочке, о которой я заботилась. Она теперь будет жить только в моем сердце, которое уже вскоре, думаю, биться не будет. Она будет жить в картине, которую я закажу, если выживу. Когда Кетрин упала на холодный пол, а Майкл смотрел на это, я в тот же момент пыталась вычеркнуть его из сердца. Но только потому что до боли, до сумасшествия хотела, чтобы он был рядом. Был рядом тот, кого я знала ранее.

========== Глава 14 ==========

«Я всё соврал.

У вас обычные глаза,

И голос ваш такой же как у многих,

Я врал, что всё хотел вернуть назад,

Сплетая воедино две дороги.

И ваши безмятежные черты

Ничуть меня не душат среди ночи.

Да и в объятьях ваших глубины,

Мне кажется, не больше, чем у прочих.

Ещё я врал,

что шёл за вами по пути,

Что выдержал разлуки еле-еле.

Я так же врал, что вас когда-нибудь любил.

Я врал себе.

но так и не поверил».

Я — хищник. Сколько бы я не пытался скрывать свою сущность от человека, которого полюбил больше всего на свете, я все равно остаюсь пещерным человеком, который пойдет на все, чтобы защитить свое. Я скрыл свой характер за завесой этикета, и люди, которые со мной знакомы, думают, что я джентльмен. Я проницательный и опытный, но далеко не джентльмен. Я забираю жизни, ломаю правила, и законы не распространяются на меня. Но даже у худших из нас есть то, чему мы принадлежим. Я никогда не думал, что этим «кем-то» станет женщина, которую я должен был уничтожить. Моя дочь от этой женщины, которую я люблю так сильно, и по которой ночами на пролет тоска разрывает меня на части.