Над телом – над тем, что осталось от Питера Ван Сьока, – теперь поднимались едва заметные клубы дыма.

– Что это, черт возьми, было, Крисп? – вскричал Гештальт.

Доктора вывели в смотровую и теперь он стоял под осуждающими взглядами членов Правления и одного рассерженного ладьи. Мифани и Ингрид оставались сидеть, но мужчины встали и выстроились в одну линию.

– Ты сказал, что можешь расколоть кого угодно, можешь дать любую информацию, которую мы захотим!

– Ладья Гештальт, вы знаете, моя репутация безупречна, – проговорил доктор Крисп, вперив взгляд в пол.

Держа руки по швам, он сжимал кулаки, но, насколько могла судить Мифани, в его напряженности читался скорее страх, нежели гнев. Конечно, когда перед ним в гневе стоял Гештальт, этот страх был объясним, но Мифани видела и некоторое замешательство доктора.

– Раз она так уж безупречна, почему у тебя субъект умер? – с вызовом спросил Гештальт.

Тут открылись двери лифта, и все увидели близнецов – те были одинаково сердиты. Когда они вошли, все, кто находился в комнате, отступили на шаг.

– Я сам точно не знаю, – проговорил Крисп, запинаясь. – Он был чрезвычайно вынослив, и от человека с такой подготовкой, как у него, ожидать подобного я не мог. Я надавил на него гораздо сильнее обычной нормы, но, честно говоря, он должен был расколоться намного быстрее.

– И умер? – рявкнул Опрятный.

– Это должно было произойти намного быстрее, Крисп? – спросил Дерзкий, гневно сжимая пальцы.

– Нам нужны ответы, Крисп! – вскричал симпатичный Гештальт. – Мне нужны ответы, но теперь, благодаря тебе, мы не знаем, как их получим!

– Сэр, простите, я честно не понимаю, – ответил Крисп, истекая потом.

– Не понимаешь? – переспросили все три брата одновременно. – Возможно, я смогу тебе в этом помочь. – И, выпростав руки, обвил их вокруг шеи Криспа. Общими усилиями братья оторвали доктора от земли. – Это ты понимаешь?

– Гештальт, – вмешалась Мифани испуганно.

«Неужели Гештальт собирается убить его на глазах у всех? – подумала она. – Неужели это нормально? Что это, черт побери, за организация такая?»

– Прекрати. – Все внимание переключилось на нее. Она ощущала на себе эти три пары красивых, но безумных и озверевших голубых глаз. – Хотя я не сомневаюсь в таланте доктора Криспа, мне кажется, он едва ли сумел бы заставить этого человека самовозгореться. Верно ведь, доктор Крисп? – Мужчина, извивавшийся в хватке державшей его за горло руки, поспешно кивнул. – На него подействовало что-то, чего мы не видим. Поэтому давайте будем вести себя разумно и поставим доктора на землю.

«Ты псих!»

Мифани увидела, что во все три лица вернулось самообладание. Криспа отпустили.

– Есть у кого-нибудь оригинальные предположения? – спросило тело-Роберт неожиданно спокойным тоном.

Близнецы развернулись и зашагали назад к лифту. Доктор Крисп лежал на полу, пытаясь восстановить дыхание, а все остальные выжидающе смотрели на Мифани. Вероятно, они считали, что ее, случись что, Гештальту захочется придушить меньше всех.

– Итак, ладья Томас, что вы предлагаете?

– Есть у меня пара мыслей, – протянула она как могла медленно, чтобы успеть придумать что-нибудь на ходу. Затем открыла свой блокнот и пролистала несколько страниц, слегка сдвинув брови, будто искала некую информацию. А потом вдруг что-то вспомнила. – Мне интересно, что Ван Сьок закричал в конце. Доктор Крисп, вы согласны с тем, что наш субъект был принужден вам отвечать?

Доктор еще сидел на полу, втягивая ртом воздух, но сумел-таки кивнуть.

– Да, ладья Томас, – проговорил он хрипло. – Что бы он ни пытался сказать, он не лгал. Я бы это понял.

– В таком случае… – начала она, но была перебита Перри, который, похоже, смотрел на все это весьма скептически.

– Кхм. Я не сомневаюсь, что мы ценим предположение Мифани, но слишком хвататься за эту идею – опасно. Ведь всем, кто обладает опытом в подобных операциях, ясно, что этот человек… – он указал на обмякшее тело Ван Сьока за стеклом, – попросту реагировал на острую боль. Я понимаю, почему вас это могло испугать, – сказал он Мифани, похлопав ее по плечу, – но можете быть уверены: в таких обстоятельствах это совершенно нормально. – Его покровительственный тон действовал Мифани на нервы.

– И в самом деле, – ответила ладья, не сводя с Перри глаз. – Хвала небесам, у нас есть вы, чтобы сообщить нам, когда слушать ваше начальство, а когда игнорировать. – Она увидела, как у него вспыхнули щеки и округлились глаза. – Вынуждена признаться, Перри, я не припоминаю, чтобы среди ваших полномочий было подобное, но вы, похоже, занимаетесь этим бесплатно на благо общества.

Теперь внимание присутствующих было направлено на него. В этот момент Перри так загорелся красным, что с легкостью остановил бы движение на перекрестке.

– В любом случае, – она снисходительно махнула рукой, – следовало бы выяснить, что этот Ван Сьок пытался сказать.

Краешком глаза она заметила, что дворецкий повернулся к пешке и выслал его прочь, вероятно, чтобы привести какого-нибудь эксперта.

«Как обнадеживающе», – подумала она про себя и сделала приличный глоток кофе.

– Также мне хотелось бы знать, почему тело дымится. Доктор Крисп, почему вы тогда одернули руку? – спросила она, изо всех сил стараясь не замечать отвисших челюстей вокруг себя. Крисп к этому времени уже смог подняться и пятился подальше от Гештальта.

– Э-э, мэм, я почувствовал, будто меня укусили. Будто что-то ухватило меня за пальцы, – проговорил он извиняющимся тоном.

– Позвольте мне взглянуть на ваши пальцы, – сказала Мифани, и он вытянул руки перед собой.

На них все еще были латексные перчатки, и она повернула его кисти ладонями вверх, чтобы хорошенько их рассмотреть. Пальцы у него были необычайно длинные, с крупными костяшками и суставами.

– Доктор Крисп, у вас на кончиках пальцев перчаток видны мелкие следы ожогов. Снимите их, пожалуйста.

Он снял перчатки, показал пальцы – те оказались похожи на какой-то розовый бамбук. Мифани потянулась к ним, но он одернул руку.

– Не глупите, я не собираюсь причинять вам боль, – заверила она, аккуратно обхватывая его руку своей. Его кисти оказались мягкими на ощупь и слегка присыпанными тальком из перчаток. Тем не менее она заметила на его пальцах крошечные следы сажи. – Удивительно! Нам стоит проанализировать и ваши перчатки, и руки. И конечно, покойного мистера Ван Сьока также понадобится осмотреть. Тщательным образом. – Оглянувшись, она увидела, что никто даже не шевелился. Все были слишком увлечены наблюдением за ней. Тогда она несколько раз щелкнула пальцами, и все разом встрепенулись. – Так, народ, давайте! Начинайте уже думать и дайте ладьям знать, когда что-нибудь придумаете. Ингрид, пойдем уже?

Секретарь поднялась с места, и они вдвоем направились к лифту.

– Ну и ну! – выдохнула Мифани с досадой, как только закрылись двери лифта. – Что это, черт возьми, было?

– Вероятно… – начала Ингрид, но тут же была прервана целой тирадой Мифани.

– Ну то есть, этот кретин Перри вдруг подваливает ко мне, а потом плюется мне в лицо! – воскликнула она, вновь утирая щеку, на этот раз рукавом. – А Гештальт – как он задирает нос! «Ой, вот твой девчачий бумажный пакетик, чтобы тебя могло элегантно вытошнить, если захочешь». И сам все смотрит на меня, будто ждет, когда мне станет плохо.

– Вообще хотя… – попыталась вставить Ингрид, но Мифани уже разошлась по полной и остановить ее было совершенно невозможно.

– Наверное, мне надо было просто молча на это смотреть, как все. Они-то так хорошо это умеют – это было видно, когда Гештальт стал душить Криспа.

Мифани размахивала в воздухе руками и так яростно трясла головой, что у нее совсем растрепались волосы. Ингрид вытянула руку и сняла с них повисшую заколку.

– Наглые недоумки! Спасибо, Ингрид. Кем они себя возомнили? – закончила Мифани.