— Намджун, — улыбнулась я, — действительно талантлив. Без него наше выступление в школе не произвело бы такой шумихи. Он достоин того, чтобы его узнал весь мир, а не просто несколько людей с видеозаписи. Его тексты — это совсем не то, о чем обычно думают подростки, их смысл слишком глубок для его возраста. И эту песню, что я пела, когда вы пришли, мы написали вместе.

— Вы написали прекрасную песню. Я бы хотел послушать все твои песни, Окси. У меня для тебя есть деловое предложение. Как насчет писать песни для певцов, выступающих под началом моего агентства? Твои песни должны быть услышаны миром, даже если ты сама не хочешь их петь публично.

— Я не знаю, что сказать, мистер Редфорд. Это крайне заманчивое предложение, я бы хотела, чтоб они жили не только на бумаге и в студии, но и в сердцах людей. Мне нужно обдумать это.

Выйдя из студии, я сделала первое, что всегда делала в таких ситуациях — позвонила Джуну.

Мы с ним переписывались каждый день по смс и электронными письмами, пару раз пытались созвониться видеозвонком, но связь была никудышная. Все расплывалось.

Он рассказал мне, что стал ходить на андеграундные выступления по вечерам и познакомился там с крутыми парнями — Хосоком и Юнги. Юнги был немногим старше него, а Хосок одногодкой. Парни, так же, как и Джун, писали и читали рэп, продвигали свои направления. При этом Хосок еще и круто танцевал в направлении хип-хоп. Сначала Намджун только слушал выступления, но когда парни, зная, что он и сам отличный рэпер, насильно вытолкнули его на сцену, он стал местной знаменитостью с псевдонимом Рэп Монстр. Он действительно был крут и рэповал со скоростью света, за что стал в этой тусовке звездой.

Нашему частому общению мешала и разница в часовых поясах — когда я уходила со студии, Джун обычно был еще на учебе. Телефоны ученикам с собой разрешали брать в школу, но пользоваться ими на уроках нельзя было никому. Я, не задумываясь, который час, набрала Намджуну и, слушая долгие гудки, уже отчаялась услышать его голос.

— Да, — в последний момент раздался шепот. — Окс, ты издеваешься?

Я знала, что он не мог это видеть, но на лице моем было выражение — «Упс».

— Ты же знаешь, что нам нельзя пользоваться телефонами на уроках, пришлось отпроситься в туалет и сказать, что мне уже совсем невтерпеж. Меня из-за общения с тобой уже несколько раз выгоняли с уроков. — Джун застонал в трубку с досады.

— Прости, прости, прости, но у меня новости. Я просто не могла ждать, и да, я поздно вспомнила, что ты на учебе. Намджуни, мистер Редфорд предложил мне писать тексты для певцов его агентства. Я буду его личным автором песен. Это такая замечательная возможность дать моим песням жизнь.

— Это потрясающе, Окс, действительно круто. Я очень рад за тебя. Надеюсь, ты сказала ему, что ты согласна? Окс, ты же сказала «да»?

— Ну… Я сказала, что подумаю, — замялась я.

— Что значит подумаешь? О чем тут думать? Ты хочешь сама петь свои песни, стать певицей?

— Нет, категорически не хочу публичной жизни.

— Ты хочешь, чтобы люди услышали то, что ты говоришь, твои мысли, слова твоих песен?

— Да, конечно хочу, — воскликнула я. — Я об этом мечтаю.

— Это твой шанс, малышка. Ты замечательный автор. Пусть об этом узнают все, не только я, твой дядя и мистер Редфорд. Действуй и никаких «подумаю». И дай мне нормально доучиться этот чертов день. Тебе, кстати, давно пора быть дома. Где ты?

— Еду со студии домой. Я уже еду домой, Намджун, не волнуйся.

— Высыпайся, пожалуйста, и береги себя. Я скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе, малыш. Сильно скучаю.

Я положила трубку и залипла в окно автомобиля. Вот так всегда, разговор с Джуном выбивал меня из колеи. Весь день я работала, была чем-то занята, общалась с окружающими меня людьми. И ему обычно звонила, когда освобождалась от всех дел. И тогда больше нечем было занять голову, там был только он. Я безумно скучала по нему. Разговоры по телефону никогда не заменят живого общения и успокаивающих прикосновений.

========== Рождество - семейный праздник ==========

Наступила предрождественская суета. Намджун сказал, что у его родителей другие планы на отдых и он не сможет приехать. Потом позвонил дядя и с сожалением в голосе сообщил, что навалилось много дел и он будет работать без выходных. От этого мне стало совсем тоскливо — мы с Мэй оставались одни на праздник, который считается самым семейным.

В очередной вечер, в канун Рождества, я как всегда возвращалась из агентства, на этот раз на несколько часов раньше, чем обычно. Даже успевала на ужин и застать еще не спящую Мэй.

Машина остановилась перед домом. Рядом стояла еще одна машина, и я удивилась — кто мог приехать к нам в такой час? Я вошла в дом и услышала голоса, такие родные голоса! В гостиной дядя Шихек и мистер Ким пили виски и разговаривали. На кухне Мэй с миссис Ким готовили праздничный ужин. Сестренка Джуна и он сам украшали елку в гостиной. Я стояла словно громом пораженная, слишком обрадованная, чтоб поверить в это. Те, кто стал мне семьей, были вместе. Вместе со мной.

— Вы приехали? Вы все приехали? — Я была счастлива, действительно счастлива в этот момент. — Дядя, ты же сказал, что не сможешь? И Джуни, обманщик, — сказала я мягко.

Намджун встал с пола, на котором сидел возле елки и украшал ее. Черт, когда этот парень успел так вырасти? И похудеть? Куда делся маленький пухлый малыш Намджуни? Теперь язык не поворачивался назвать его малышом.

— Привет, Окси. — Он подошел ко мне и обнял. Черт, да он на голову выше меня, я теперь ему в грудь при объятиях утыкаюсь носом. Неловко. — Я соскучился.

— Я тоже сильно соскучилась. И так рада, что вы все приехали. Что ты приехал. Мне тебя не хватало, — сказала я, обнимая его в ответ. Он чмокнул меня в макушку, как раньше любил это делать. Теперь ему приходилось наклоняться, чтоб это сделать.

— Поможешь нам нарядить елку? — спросил он.

— Конечно, сейчас только вещи наверх унесу и переоденусь. Хочешь, я покажу тебе свою комнату?

Вместо ответа он взял меня за руку, разрешая вести за собой. Мы поднялись по лестнице, на мой вопрос «в какой он комнате расположился?», Джун ткнул пальцем в соседнюю от моей дверь. Здорово. Мне понравилась эта комната в доме следующей, после моей.

На потолке моей комнаты в синих тонах были наклеены фосфорные звездочки, я сама их лепила. Мне нравилось, как они светятся, когда я ночью возвращалась со студии. Я всегда не сразу включала свет, любовалась потолком. Вот и в этот раз…

— Постой, не включай свет, — сказал Намджун. — Дай посмотреть на это.

— Это была моя идея, и я сама это сделала на потолке, — улыбнулась я.

— Нереально красиво! Похоже на ночное небо.

Щелкнул включатель и комнату залил свет. Мы зажмурились на секунду. Я отпустила руку Джуна и пошла к шкафу, чтобы переодеться к праздничному столу и разобрать тренировочную сумку.

— У тебя шикарная комната, — сказал Джун. — Соответствует тебе. Ты ведь любишь синий цвет? Но эти яркие элементы в декоре говорят о твоей любви к баловству, — улыбнулся Джун.

Как же мне его не хватало! Стоило ему зайти в эту комнату, и она перестала быть пустой и неяркой. Его улыбка сделала всю мою комнату теплее.

Я зашла за ширму, чтобы переодеться. Надела синее кружевное платье с пышной юбкой до колен — синий отлично подчеркивал цвет моих глаз — но вот длины рук не хватило, чтоб застегнуть молнию полностью. Черт, и, как назло, Мэй не попросишь, она внизу, а из-за ширмы не выйдешь, в комнате Джун. Была не была.

— Джуни, не мог бы ты мне помочь, — выходя из-за ширмы, сказала я, виновато опуская взгляд, и повернулась спиной. Он застегнул молнию на платье до верха и задел кожу на плече. Его руки были такие теплые и нежные, а прикосновение такое легкое, что у меня мурашки пошли по коже. Чтоб скрыть свою реакцию, я забежала обратно за ширму, чтобы собрать волосы в прическу. Когда закончила с небрежным пучком, вышла к нему. Джун сидел на моей кровати и рассматривал мелочи — картину на стене с изображением пляжа; блокнот, ручку и часы на прикроватном столике. Он посмотрел на меня, и его взгляд изменился, глаза расширились.