На экране большими буквами был кричащий заголовок «Неужели неприступный сын бизнесмена нашел свою избранницу?», и в конце статьи опубликованы фото: вот мы с Алексом спорим у ювелирного магазина, на следующем я держу коробочку с кольцом и на моем лице детский восторг, вот я целую Алекса. Черт, это не я. Я — автор этого фото, а на нем Катрин целовала Алекса. Она стояла почти спиной в камеру и хорошо было видно только его лицо. Мало того, что мы с ней похожи со стороны, так еще и журналист для правдоподобности добавил ей чуть выше правой лопатки тату — моё тату.

— Боооже, — выдохнула я и взялась за голову руками. — Что это вообще такое?

— Ты мне скажи, когда вас с Алексом успели сфотографировать, и когда ты мне собиралась рассказать о ваших отношениях? — жестко сказал Намджун. Он держал себя в руках из последних сил. Я видела, как он был напряжен, сжимал с силой кулаки так, что костяшки побелели.

— Черт, ты все не так понял, — воскликнула я, надеясь на его благоразумие. — Алекс просил меня помочь выбрать кольцо для Катрин. На последнем фото не я с ним, это его невеста, Джун. Я точно уверена в этом потому, что я сделала это фото. Я стояла за кадром. Поверь мне, пожалуйста.

— Насколько я знаю, у Катрин нет такой тату, как у тебя. Как я могу после этого верить тебе? — с горечью в голосе сказал он.

— Это не я, Намджун, — с мольбой в голосе сказала я. — Я бы никогда так с тобой не поступила, потому что слишком сильно люблю тебя, чтобы быть с кем-то другим.

Я протянула к нему руку, пытаясь дотянуться до него. Мне так хотелось почувствовать его тепло. Джун отшатнулся. У меня из глаз потекли слезы. Он не верит мне. Что бы я сейчас ни сказала, я не изменю его мнение. Он уже все для себя решил.

— Как ты могла так со мной поступить, Окс? — сказал он с отвращением. — Я любил тебя, я безумно скучал по тебе, пока ты была там с ним. — Он развернулся и пошел в сторону двери.

Остался последний шаг, и все — между нами будет пропасть. Огромная пропасть, мост через которую вряд ли будет построен. Не то, чтобы я смирилась с этим, но его недоверие все убивало. Я собралась и вытерла слезы.

— Ким Намджун, я не виновата в случившемся, — сказала я жестко. Он остановился, взявшись за ручку двери и не повернув ее. — Видимо, этот журналистишка решил досадить Алексу, задев при это меня и Катрин. Я такая же жертва этого абсурда, как и мои друзья. И вместо того, чтобы в этой нелепой, неправдоподобной ситуации поддерживать меня, ты отворачиваешься. Любовь, Намджун, — значит доверие. Как ты мог говорить мне, что любишь, если не веришь мне? Ты нужен мне сейчас, но если переступишь порог этой комнаты, между нами все кончено. Без всяких «но», это будет конец отношений.

— Значит, это конец, — бросил он и быстро вышел.

Я не выдержала и заревела. Сползла по стене и плакала так горько, как никогда в своей жизни. Даже родители не оставили после себя такую боль, как он. Каждый раз, когда мне было плохо, Джун был рядом. Мой любимый мальчик, как он мог не поверить мне? Нас всегда было двое, и мы все переносили стойко вместе. И вот плечо, на которое я опиралась, просто исчезло. В этот момент я чувствовала только свою боль — боль предательства. Мои глаза расширились от шока, я даже плакать перестала. Я чувствовала только свою боль. Связь между нами исчезла, ее просто не стало. Я не ощущала со стороны Джуна ничего. Совсем. Это действительно был конец.

Через какое-то время я собралась, привела себя в порядок и позвонила Алексу и Кэт. Они не знали про статью. Для них это было такой же огромной новостью, как и для меня полчаса назад. Алекс сказал, что разберется с этим и с журналистом тоже. Также спросил, как у нас дела с Джуном, и как мы оба это восприняли. Пришлось ответить, что нормально. Жалеть меня позволялось только одному человеку, а он этого сейчас делать как раз не хотел.

Я пожелала им удачи с этим делом и подготовкой к свадьбе и извинилась за то, что так редко звоню. Надо было решать, что делать дальше. К Мэй идти со своими проблемами не хотелось — она была беременна и волновать ее не стоило. Дяде об этом тоже рассказать было нельзя, он бы радикально решил эту проблему в мою пользу, а бантаны — не бантаны без любого из парней. Оставалось только одно — напиться. Проблема не решится, но хоть на некоторое время полегчает.

Комментарий к Значит это конец

https://pic.asiapoisk.com//uploads/cache/data/people2/1507469552_rmon-465x600.jpg

http://pm1.narvii.com/6561/b6dbb183320049461fa0cc732e96fb4f45f419c1_00.jpg

========== Неожиданный союзник и друг ==========

Я вызвала такси и, пока меня никто не видел, уехала домой. Приняла быстро душ и вышла на террасу, прихватив по дороге бутылку виски из бара в кухне. Пила виски мелкими глотками, которые обжигали горло и приносили такое нужное сейчас облегчение и четкое направление мыслей. Бантаны не идиоты, они явно видели и статью, и Намджуна после разговора со мной. Точно уже все поняли. Черт. Надо собраться. Работу никто не отменял. Я обещала дяде, что мои личные отношения не повлияют на работу команды. Значит, придется работать бок о бок и при этом нормально попытаться общаться. Это будет тяжело. Я чувствовала себя преданной. Недоверие — есть предательство.

Стук в дверь ворот со стороны улицы вырвал меня из потока мыслей. Кого еще там притащило? Почему сейчас?

— Окс, я знаю, ты дома, впусти. Я все равно не уйду, — услышала я голос Юнги. Тяжело вздохнув и поставив наполовину опустевшую бутылку виски на столик, пошла открывать. Видеть мне сейчас никого не хотелось, но он хотя бы собутыльник подходящий. Открыв дверь, первым, что я увидела, был пакет в вытянутой руке, потом сам Юнги.

— Входи, — безразлично бросила я ему и повернулась, зашагав в сторону насиженного места.

— Разрешишь присоединиться? — спросил он, присаживаясь в кресло напротив.

Я просто в ответ хмыкнула, понимая, что вопрос был риторический. Юнги достал из пакета ещё бутылку виски и разного рода закуску.

— Предусмотрительно, — ухмыльнулась я.

— Я знал, куда и зачем шел, — также ухмыльнулся он и, сходив нам за стаканами, протянул мне один, наполненный огненным напитком.

Так мы пили в полной тишине, нарушаемой лишь изредка проезжающими за забором машинами и сверчками в траве.

— Почему ты здесь? — не выдержала я.

Мне казалось, что все бантаны на стороне своего лидера. Он же лучший, а значит не может ошибаться. Он не может быть неправ.

— Я верю тебе, Окс, — горячо сказал Юнги и, взяв мою руку в свою, посмотрел мне в глаза. Судя по его взгляду, он действительно верил. — Я верю в то, что это недоразумение.

— Хм, хоть кто-то, — сказала я с сарказмом. — Только это ничего не меняет теперь.

— Для меня меняет, я все еще на твоей стороне, Окси, — категорично ответил он. — Что думаешь делать?

— Ни-че-го, — апатично по слогам ответила я. — Все, что я могла, я сделала — пыталась объяснить Намджуну, что все это ложь в статье. Он не поверил мне. Все кончено между нами. Выпьем, — горько сказала я и подняла стакан. Он не хотел за это пить, но и не хотел оставлять меня без поддержки.

— Будем работать также, как и раньше, — через какое-то время сказала я. — Отношения между нами — это наши проблемы, исключительно нас двоих. Я надеюсь, ему хватит его ученого ума, чтобы не переносить свое личностное отношение в работу. Нам всем придется смириться с этим и делать вид, что все в порядке.

— Окс, ваше отношение друг к другу, я имею в виду связь, будет влиять на вас. Боюсь, ты вечно будешь дерганной и злобной потому, что он сегодня, после разговора с тобой, именно такой. Ну, ты и сама это чувствуешь, — подытожил он.

— Нет, не чувствую, — устало сказала я и сделала глоток из бокала.

— Что? — он уставился на меня.

— Связи между нами больше нет. Я ее не чувствую, Юнги. Мы оба стали свободными от этого. Он ненавидит меня, и я счастлива, что не чувствую его ненависти. Иначе я бы не была сейчас такой спокойной.