– Ты, ты, и я... – голос матери поник. – Мы все виноваты. Мы виноваты в смерти сына!! Как я могу жить с этим дальше. Все могло быть по-другому!! Если бы я поговорила с ним, почему я с ним не поговорила?... Я виновата в смерти сына...

– Не надо, милая, не надо... Микото! Что с тобой!? Очнись, Микото!

Итачи встрепенулся, обеспокоенно посмотрев на родителей. Мать буквально повисла на руках отца, глаза у нее закатились, тело ослабло.

– Что случилось? – Итачи тут же оказался рядом с мамой, помогая отцу.

– Не знаю, она вдруг потеряла сознание, – поспешно ответил Фугаку, – тут в двух шагах поликлиника. Я отвезу ее, не переживай, Итачи, это всего лишь нервный срыв.

– Я помогу тебе.

– Нет. Кто-то из нас должен быть на похоронах Саске, поэтому езжай туда.

Вскоре за окном послышался визг шин, ознаменовавший, что отец поспешил отвести маму в больницу.

Итачи остался один. В таком большом доме. В полной тишине.

Он уже собрался выйти в прихожую, но ноги внезапно остановили его, а взгляд переместился наверх, на второй этаж, там, где была комната Саске. Он не хотел туда идти, но... Ступеньки скрипнули под шагами, когда Итачи решился подняться наверх, как будто весь дом тоже за эту неделю постарел и осунулся от горя, как и его обитатели. Взявшись за ручки двери, Итачи долго не мог ее открыть. Сил на это совершенно не хватало, или же юноша просто боялся. Боялся горькой правды, которая заново готова была обрушиться на него, когда он зайдет туда. Откроет эту дверь и погрузится в мир, ранее принадлежавший его младшему брату. Младшему брату, который больше никогда здесь не появится.

Дверь отворилась почти сразу, стоило только ее едва ощутимо толкнуть вперед, и Итачи тут же очутился в совершенно другом мире. Эта комната настолько отличалась от остальных комнат дома, что казалось, будто ты действительно попадаешь в другую Вселенную. Ноги оказались на мягком ворсистом ковре, а в глазах рябило от множества всевозможных вещей, валявшихся здесь где попало. Сама комната была обставлена современно и богато, как и у всех подростков, у которых имеются обеспеченные родители. Взору тут же предстала аккуратно застеленная одноместная кровать с неброским постельным бельем в серых тонах. На ней валялись маленькие подушки такого же серого или синего цвета, некоторые даже были раскиданы по полу. Над спальным местом возвышались полки, плавно переходящие в два небольших открытых шкафчика по бокам от кровати. Наверху располагалась стереосистема, маленькая, но мощная, Итачи не понаслышке знал об этом, а шкафы битком были забиты всевозможными дисками с названиями песен и альбомами любимых групп Саске. Некоторые были знакомы Итачи, что-что, а вот рок-музыку он любил, правда не так фанатично ею увлекался, как Саске. Младший брат даже захотел на один из своих дней рождения бас-гитару, и, как было всегда, родители не смогли отказать своему сыну. Этот забытый и покинутый музыкальный инструмент сейчас был кинут в углу. А ведь у Саске действительно отлично получалось играть. Если бы он продолжил, возможно, что смог бы получить карьеру музыканта. Успешного музыканта, в этом Итачи не сомневался. Рядом с гитарой был небрежно брошен школьный рюкзак, также позабытый своим владельцем, а на письменном столе напротив кровати в огромном беспорядке валялись книги, ручки и карандаши, кое-где пакетики из-под чипсов и фантики от конфет, было видно, что младшего Учиху не сильно волновала его учеба. Хотя тут же сверху на полочке были выставлены, словно напоказ, кубки и различные награды. Саске ведь когда-то все-таки учился, и учился хорошо. Но сейчас эти столь необходимые ранее родителям золотистые награды, прикрывающие плакаты с голыми барышнями, были никому не нужны.... Они больше не имели значения.

Все стены в комнате были завешаны плакатами: на многих из них были изображены странные незнакомые Итачи люди, которые выглядели, мягко сказать, угрожающе. То они жутко улыбались, или же с сумасшедшим взглядом орали в микрофон, то делали такие вещи на сцене, что скромному Итачи стало даже немного не по себе. Некоторые плакаты изображали полуобнаженных женщин, как Итачи уже успел заметить, но больше всего плакатов было с ястребами. Красивые гордые птицы, распрямив крылья, взирали с картинок на Учиху с высокомерным самолюбивым взглядом. Саске полюбил ястребов, еще когда был совсем маленьким. Он увидел этих хищных птиц в зоопарке, и потом постоянно восхищался их красотой. А с недавних пор ястреб стал для подростка символом, олицетворяющим свободу и независимость.

В комнате было темно, на улице шел дождь, а включать свет Итачи не хотел. Кровать Саске была аккуратно застелена. Старший Учиха присел на нее, боясь сделать что-то не так. Итачи чувствовал себя лишним в этой комнате, которая буквально всем своим видом показывала агрессию к незнакомцу. Как будто если он случайно что-то заденет или сдвинет, то вещи мгновенно начнут огрызаться, имитируя поведение его младшего брата. Саске не любил, когда нарушают его личное пространство и входят в его комнату, и для родителей это было что-то вроде табу: комната Саске под запретом, а сам Итачи очень редко появлялся здесь и слишком поздно узнал об этом странном поведении брата.

Странно, здесь все было брошено, небрежно скинуто на время: рядом со шкафом валялся случайно выпавший, вероятно, с другими вещами носок, на полу были разбросаны всякие мелкие предметы, а на тумбочке возле открытого настежь окна за кроватью лежала наполовину использованная пачка сигарет. Казалось, что Саске просто в очередной раз сбежал к своей банде, а через несколько часов вернётся домой. Итачи улыбнулся. Младший брат наверняка будет очень раздражен присутствием в его комнате старшего.

...Убирайся! Ненавижу тебя! Ненавижу!...

Итачи схватился руками за свою голову.

«О чем я только думаю? Саске не придет. Он больше никогда сюда не придет. Он мертв, слышишь, Итачи?? – сказал он самому себе эту горькую правду. – Мертв. Ты не смог сберечь самое дорогое, что имел. И тебе с этим жить. Жить с осознанием того, что последнее, что сказал тебе твой самый любимый младший братишка, были слова ненависти».

Он раз за разом прокручивал у себя в голове тот момент и раз за разом корил себя мыслью, что останови он тогда Саске, успокой его истерику – и ничего бы не случилось. Всего можно было избежать. Как он допустил такое? Саске всегда был для него самым важным человеком в жизни.

Итачи бы сделал для него все, что угодно. Так повелось еще с самого детства. Когда он увидел этот маленький сверток в руках матери, и ему сказали, что у него теперь есть младший братик, Итачи еще никогда не был так счастлив. Потом он почувствовал, каково это, быть рядом с братишкой, дарить улыбку его лицу, делать так, чтобы он смеялся и радовался, от этого самому Итачи было приятно на душе.

Он знал, какую ответственность накладывает на человека призвание быть старшим братом. Необходимость всегда оберегать младшего от всех невзгод этого мира. Сначала от падений, когда малыш только делает свои первые шаги, а потом от необдуманных поступков, когда он подрастет. Быть всегда рядом и помогать во всем, являться для младшего брата идеалом для подражаний, тем человеком, который всегда понимает и любит...

Итачи не справился с этой задачей. Точнее он не думал, что его ошибки так сильно повлияют на Саске. От Итачи многого требовали, когда увидели задатки гения в его еще маленьком возрасте. Тогда все пошло не так. Старшему из братьев было необходимо посещать столько всяких дополнительных занятий для того, чтобы превосходить своих одногодок и знать больше, чем они. Быть лучшим – тяжелое бремя. Но Итачи не мог его с себя сбросить, все, чего боялся тогда слишком рано повзрослевший ребенок, было разочарование отца. Он больше всего на свете боялся увидеть это в его глазах и поэтому старался изо всех сил. Но... нечаянно пожертвовал вниманием к брату. Тогда Итачи даже не задумывался о том, что делает. У него действительно не было времени, и он постоянно отказывал младшему в его просьбах с ним поиграть, пока... пока Саске не перестал его просить. Младший медленно начал отдаляться от Итачи, чего сам старший из братьев совсем не замечал. А когда он оглянулся, то Саске уже не было рядом с ним. Младший брат стал подростком, а этот возраст поселил в нем ложные мысли, что его никто не любит, в том числе и брат.