ВНЕПЛАНОВАЯ КОМАНДИРОВКА

Ночь. Духота. Августовская жара. Страна не спит. Не сплю и я. Я взмок до пота. И мысль куда-то потекла: Ей полетать охота. А ну, вернись в болото! Вот так лежу, Не смежив глаз, Уже не час. Так режет сон Тупой алмаз, Выдавливая воспоминания из нас. И вспомнил я, В который раз, Но это был другой рассказ. Здесь было все жестоко. Плету из слов я кружева, К савану тянется рука Прикрыть товарища тогда, Закрывшего меня от пулемета. Начну рассказ.

Я только пододвинул к себе тарелку с биточками, как два длинных занудных звонка отвлекли меня от такой приятной процедуры, как заслуженный обед. Так звонить может или нахал, но учитывая мою должность в этой воинской части, навряд ли, или посыльный. Что, собственно, тоже не лучший вариант. Посыльный.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ капитан прислал меня к вам передать, что комбриг сказал вам прибыть к нему сразу после обеда.

– Так я после обеда все равно пришел бы.

– И я так ему сказал, но он говорит, что вы можете в штаб не зайти.

– И то верно. Понял. Спасибо. А что случилось?

– Понятия не имею.

– Ладно. Давай.

Аппетит почему-то пропал. Где-то я проштрафился, и меня вызывают на ковер. А кому это понравится. Тем более начнутся упреки типа: тебе только присвоили старшего лейтенанта, а ты…. Дома уже не сиделось, поэтому просто попил кофе, и пошел к дежурному.

– Серж, что случилось? – обратился я к помощнику оперативного дежурного. – К чему хоть готовиться? Что-нибудь в казармах?

– Нет, вроде бы. Может, это из-за груза, который сегодня прибыл. Особисты с утра суетятся.

– А я-то причем?

– А я откуда знаю. Вон командир идет, у него и спрашивай.

Я оглянулся и увидел входящего в штаб командира нашей бригады.

– Смирно! – крикнул помдеж.

– Вольно. А, Щетинин, пошли ко мне в кабинет.

Если предполагался “пистон“, то кричать уже начал бы. В назидание присутствующим. А так говорит спокойно. Это уже успокаивает.

– Так, старший лейтенант,– проговорил комбриг, заходя в кабинет. Я, как и положено по военному этикету, остался стоять невдалеке от двери.– Щетинин, ты уже ездил в командировку во Вьетнам. Съездил успешно. Молодец. Но так сложилась ситуация, что уже завтра надо отправить борт с грузом, а послать некого. Ты оказался крайним. Я помню, что у тебя маленький ребенок, но не грудной. Правильно?

– Так точно, товарищ полковник. Скоро два года.

– Вот. Верно. А у Пономарева, твоего дружка, еще грудной. (Р.S.: ст. лейтенант Пономарев через полтора года поехал в командировку в Афганистан, и там в первый же день подорвался со всем экипажем БМД на мине. Все погибли. Осталась жена и двух годовалый ребенок.). Короче, готовься. Завтра в девять тридцать шасси должны быть уже в воздухе. Все загрузят без тебя. Твоя задача – оформить командировочный, забрать документы на груз у зам. по вооружению и не опоздать на борт. Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– Хорошо. Иди. Да, жене скажешь, что едешь, как обычно в Средне – Белую.

– Товарищ полковник, а по времени это на сколько?

– Доставишь. Там его проверят. Дадут заключение, и привезешь его.

– Ё-ё, так его ж могут испытывать месяц.

– Нет. Максимум неделя. Это приказ из Генштаба.

– И то хорошо. Разрешите идти?

– Иди.

– Есть.

Неделя там плюс дорога. Отлично. Летать я люблю. Тем более питаться приходится в летной столовой и на халяву по летным талонам. Экономия денег опять же. А здесь недавно на прииск в магазин завозили японский автомат – проигрыватель на пять пластинок. Денег не хватило, а так бы купил.

Пришел домой. Жена стирает. Ребенок один играет в комнате.

– Командир вызывал. Завтра с утра в Средне – Белую улетаю деньков на десять. Примерно.

– Ты ж недавно был в командировке?!

– Я сам что ли напросился! Сама же видела, что посыльный приходил.

– Вечно у тебя. Другие офицеры постоять за себя могут. А тебя вечно куда-нибудь посылают. Все дырки затыкают. Вот посмотри, твоего друга Игоря посылают куда – нибудь? Нет. А Пономарев?

– Так у него же грудной ребенок. Вот вместо него и посылают меня. Мне так сам командир сказал.

– Да что ты врешь! Пономарев – артиллерист, а ты? Что ты все врешь! Сплошное вранье. Не умение постоять за себя даже в элементарном. Ну, что за наказание такое.

Я понял, что ловить здесь больше нечего. А что будет дальше, я уже знал. Не говоря ни слова, я повернулся и пошел на кухню.

– Я с тобой, кажется, разговариваю! Ты куда пошел? Вернись!

Она говорила еще что-то, но я уже не слушал. Я переключил себя на “автопилот“, и ее нотации и упреки шли простым звуковым фоном, не проникая под мою подкорку. Хотя под корку они потихоньку проникали, потому что вскоре на душе стало так противно и тошно, что захотелось выпить. Я понимаю некоторых офицеров, которые, живя здесь, спились, и от них уехали жены. Я своей такого повода не дам: я слишком себя люблю, чтобы так относиться к своему здоровью. Я лучше схожу на тренировку по каратэ к солдатам. Там хоть толк есть и забываешься о том, что тебя ждет дома.

В восемь пятнадцать уже был на аэродроме на КП. Летчики, увидев меня, улыбнулись и помахали рукой.

– Опять с нами.

– По-моему, сегодня вы со мной. Крайним оказался.

– Я не знаю, сколько у тебя прыжков, но по налету, тебе можно засчитывать год за два.

– Ой, да ваши бы слова, товарищ майор, да начальнику отдела кадров в Москве в уши. Хорошо хоть месяц за полтора идет за прыжки.

– Ладно. Пошли. Пятнадцать минут осталось. Не люблю опаздывать.

– А что, с вами до самой Камрани пойдем?

– Да ну. Нет, конечно. Подкинем до Белогорска, а там перегрузят тебя.

– А жаль.

– Нам тоже. Слетали бы с тобой и были бы спокойны за налет. Сейчас с топливом перебои. Не все свои пятьдесят часов налетывают.

– Понятное дело. Год службы терять кому охота.

– То-то и оно.

Мне нравилось летать этим бортом. Механик молодец: сделал гамак, и в полете можно было довольно комфортно отдыхать.

Загудел, закружил пропеллер. Взлетели по – самолетному: с разбега. Судя по размерам изб внизу, поднялись примерно метров на восемьсот. С примерно такой же высоты мы всегда и прыгаем при десантировании. Люблю такие командировки: ни за что не отвечаешь, подчиненных нет, отвечаешь только за себя и за свой желудок.

Сели в Белогорске. Поели в столовой. За это время механики уже перекантовали груз. Я залез на новый борт сам. Снова перелет. Пересадка в Хабаровске, и далее все по отработанной схеме.

Камраньский аэродром встретил нас липким потом. У летчиков хоть вентилятор есть. А у меня в салоне даже иллюминаторы задраены, как на подводной лодке.

Ночь. Духота. Жара. Часовой не спит. Не сплю и я. Я всегда себе удивляюсь: как я при такой худобе умудряюсь еще и потеть? Нонсенс. Хорошо хоть до вечера, до темноты никуда дергаться не надо. Сейчас бы на базу к морячкам. У боевых пловцов всегда в кубриках кондиционер исправен, в холодильнике – ледяная минералка. Иначе здесь очень тяжело. Интересно, меня поселят далеко от них? До наступления темноты оставалась еще пара часов, как я увидел, что ко мне, сидящему под тентом рядом с ящиками, стал подруливать УАЗик. За рулем сидел знакомый еще по моей первой командировке капитан – лейтенант. С ним был незнакомый старший лейтенант и четыре молодых морячка. Судя по нашивкам, старлей, как и капитан – лейтенант, был из боевых пловцов, а морячки – морпехи.

– О, вот, что, значит, человек прибыл с большой земли. – Приветствуя меня, сказал капитан. – Уехал зеленым лейтенантом, а вернулся уже старшим.

– А то. Трудился не покладая рук, не щадя живота своего в солдатской столовой. Начальство заметило, оценило. И вот результат. Не то, что вы здесь.

– Да уж. Уж куда нам простым спецам против тебя.

– Ничего. Пока в командировке буду – научу вас жизни, возьмусь за ваше воспитание. Кстати, а сейчас-то, что сюда прикатили?