Отпускник, прилетевший с Дальнего Востока к морю:
— Лучшая машина — Ту-114. Летит — не шелохнется. Чувствуешь себя, как дома.
Командированный, частенько наведывающийся в соседнюю область:
— Не будь Ил-18, не знал бы, что и делать. В полете и подремлешь, и почитаешь, и перекусишь, и с мыслями соберешься. Все, как на земле.
Пассажир «внутриобластного» масштаба:
— Что «газик», что Ан-2 — одинаково. Только Ан-2 лучше.
Да, у каждого из нас есть свой любимый самолет, и мы знаем о нем не так уж мало. Знаем его скорость, его потолок, знаем, что Ил — это Ильюшин, Ту — Туполев, Ан — Антонов.
Но знаем ли мы, кому обязаны и большой скоростью, и высоким потолком?
Александр Сергеевич Яковлев, творец знаменитых «яков», пишет:
«В нашей стране весьма популярны имена создателей отечественных самолетов… В то же время у нас мало знают о создателях авиамоторов, между тем именно они дают самолету жизнь. Двигатель — сердце самолета…»
Прочитав в одной из книг Яковлева эти строки, многоопытный воздушный пассажир заметил:
— Ничего удивительного, на мой взгляд. Когда знакомишься с человеком, тоже не обязательно знать, какое у него сердце.
Что ж, возможно, тут есть своя логика. Только почему, говоря о хорошем человеке, мы не забываем сказать: «У него хорошее сердце»?
В то время, о котором идет речь, не было ни знаменитых пассажирских Ту, ни всем известных сейчас Илов. Но уже появился Ан-2.
Шел сорок седьмой год. Гражданская авиация испытывала большие трудности, и конструктор Олег Константинович Антонов, угадав требование времени, создал легкую машину, которую метко окрестили воздушным извозчиком. Маломестная, без особых удобств, неприхотливая при взлете и посадке, она и верно стала «межрайонным извозчиком».
Много лет спустя поэт Николай Грибачев посвятил самолету Антонова стихи.
Аэродром скрипуч, морозен, бел,
Ан-2 почти до сердца задубел,
Коротенькие поджимая лыжи
Под желтый в сизом инее живот,
Старается он меньше стать и ниже,
Поскольку утро вьюжится и жжет.
Ах, как ему не хочется, наверно,
Срываться с места, прыгать, брать разгон
Туда, где белооблачная пена
И скучный график трасс его и зон —
Не иловских, не туполевских, с гулом
Вонзающихся в синий звездопад,
А над оврагом и леском сутулым,
Над табунками придремавших хат.
Но что поделать? Люди год от года
Спешат, спешат, — все горячей дела, —
И он, простой, как сельская подвода,
Гудит, жует у ветра удила…
Уют в нем мал. Тепла совсем немного.
Ни стюардесс, ни иностранных дам.
Здесь режутся в «козла» и в «подкидного»,
Пристроив на колени чемодан,
Прилаживаются к домашней снеди,
А то и стопку выхлещут тайком,
Склоняясь к доверительной беседа
При подходящем случае таком…
Пылит снежок. Березовые гривы
Проносятся у самого крыла,
Маячат над озерными обрывами
Беззвучные стогов колокола.
И мне опять под фырканье мотора
Покоя дума не дает одна:
Как время вскачь уносится, как скоро
Вчерашняя стареет новизна.
Как все, что вечным так недавно мнилось
Само и для себя, не напоказ,
Преобразилось и переменилось,
Переменило и меняет нас!
«Воздушная сельская подвода» Антонова действительно многое переменила в укладке районных будней. В «Известиях» была рассказана история: старуха купила в соседнем селе козу, а домой повезла ее на Ан-2. Вот ведь как!
Только не всем похож самолет Антонова на сельскую подводу — у него есть сердце. Это двигатель АШ-62, созданный еще до войны Аркадием Дмитриевичем Швецовым.
Пока Ан-2 летал по малым трассам, нельзя было не подумать и о «парадном выезде». Аэрофлот ждал такую машину, которая бы покрывала дальние расстояния и обеспечивала пассажирам полный комфорт.
В начале пятидесятых годов правительство поставило эту задачу перед Ильюшиным и Швецовым.
Аркадию Дмитриевичу приходилось работать со многими конструкторами самолетов. Иногда это было эпизодическое содружество, иногда длительное. Целая полоса жизни — все довоенные годы — у него связана с Поликарповым, военное время — с Лавочкиным. Теперь ему пришлось работать с Сергеем Владимировичем Ильюшиным.
Внешне они были полной противоположностью: невысокий, чуть сутулый Ильюшин и высоченный, юношески стройный Швецов. Но что внешность? Эти разные с виду люди во многом походили друг на друга: оба исключительно скромные, даже застенчивые. И оба удивительно прозорливые.
Задание правительства Ильюшин и Швецов восприняли со всей ответственностью. В их конструкторских бюро все было подчинено скорейшей разработке новых проектов.
Они начинали не на пустом месте. На трассах Аэрофлота уже несколько лет курсировал пассажирский Ил-12 с двигателем АШ-82. Свою машину Ильюшин спроектировал в конце войны и выбрал для нее двухрядную звезду Швецова. Опыт содружества у них был, но теперь от конструкторов ждали такой самолет, который бы не уступал пассажирским машинам именитых зарубежных авиакомпаний.
Время не ждало, конструкторы были ограничены жесткими сроками. Но огромный опыт подсказал им кратчайший путь к цели.
Ильюшин решил модифицировать свой Ил-12. Его выпускали серийно уже несколько лет, и конструктору предстояло ответить делом на «рецензии» летчиков, заводских специалистов и пассажиров. Это далеко не просто, но все же проще, нежели создавать совсем новую конструкцию. Модифицированный самолет куда быстрее попадает с завода на аэродром.
И Швецов пошел по пути модификации. На основе своей двухрядной звезды он спроектировал тысяча девятисотсильный мотор АШ-82Т. Форсированный режим двигателя с турбокомпрессором прибавил ему мощность.
Настал день, когда новый пассажирский лайнер Ил-14 поднялся в воздух. Это был двухмоторный моноплан с низкорасположенным крылом. На его борту размещалось тридцать два пассажира и свыше полутонны багажа. Множество похвал вызвала надежность машины: она могла продолжать полет при остановке одного из двигателей, имея при этом запас мощности для набора высоты до трех тысяч метров.
Ил-14 был начинен самоновейшей техникой: радиоаппаратурой, приборами для самолетовождения в сложных метеорологических условиях, автопилотом, осветительными средствами, противообледенителями. Но главное — скорость полета и дальность. Самолет развивал более четырехсот километров в час и мог покрыть расстояние около трех тысяч трехсот километров.
Миллионам воздушных пассажиров полюбились эти отличные машины. Они пересекали на них всю страну — от Бреста до Владивостока и от Петрозаводска до Баку. И одним только словом оценивали Илы с швецовскими двигателями: великолепно!
«Самые надежные пассажирские машины своего времени, способные летать и над дышащими жаром пустынями и над льдинами Ледовитого океана», — так писали в те дни газеты.
На Илах наша страна вышла на международные авиалинии.
Задание правительства было выполнено.
5
В Пермь на новом Иле прилетел Маресьев. Тот самый, о котором «Повесть о настоящем человеке». Дни у него были расписаны буквально по минутам: утром — на завод такой-то, днем — к офицерам местного гарнизона, вечером — к студентам университета… Знаменитый летчик, совершивший один из самых ярких подвигов в годы войны, повсюду был желанным гостем.
