И вот когда до звонка осталось минут десять, я облегченно вздохнула и отложила ручку, до сих пор которой, я так ничего и не написала.
— Скорикова, тетрадь мне принеси, — требовательно произнесла учительницы алгебры, глядя на меня. Ну что ты ко мне прикопалась? Что я тебе сделала сегодня?
Нехотя я поднялась со своего стула и поднесла ей тетрадь. Она недовольно фыркнула на меня, оглядывая тетрадь, которую я положила ей на стол, а затем протянула задачник.
— Реши на доске задачу из С1, — спокойно произнесла она, усаживаясь поудобнее лицом к доске.
Конечно же, я же гений в алгебре, да я задания из «цешек» ни одного не могу решить, да чего уж говорить, я из «бешек»-то не все могу решить.
Я взяла в руки задачник и начала читать задание. Перечитывала я, как казалось мне, раз двадцать, то не могла сфокусировать глаза на задаче, то мозг отказывался воспринимать прочитанное. Потупив несколько минут, я начала переписывать уравнение на доску, пытаясь тянуть время до звонка. Но десять было слишком много, чтобы не успеть ответить, тем более, если ничего не знаешь. Я дописала уравнение и повернулась к классу, ища поддержку и помощь, но все только плечами пожали. Вот гады. Я повернулась обратно к доске и начала решать его, заведомо зная, что это не правильно. Написав только первую строчку, я услышала громкое «два» у себя над ухом и подскочила на месте, в ушах зазвенело. От неожиданности я даже зажмурилась. Класс смотрел на меня с понимаем и явным сочувствием. Что же вчера было, что они себя так ведут? Я опустила задачник на ее стол, схватила свою тетрадь и села за свою парту. Лиза тихонько положила свою руку мне на колено и успокаивающе погладила. Прозвенел звонок и алгебраичка быстро покинула наш класс.
— Кто-нибудь взял физру? — громко крикнул Рома, оглядывая весь класс, параллельно засовывая свою тетрадку в портфель.
— Я взял, — в тон крикнул Дима и все моментально повернулись на него, а потом также резко развернулись обратно и молча стали собирать вещи. Они, что, бойкот ему объявили? Почему? Из-за меня? Или что-то ещё вчера было? Почему я ничего не помню? Меня так бесят такие моменты в жизни, когда надо что-то вспомнить, но ничего не выходит. Я зажмурилась и стала потирать виски, чтобы хоть немного восстановить свою память, но ничего не вышло.
Пока мы шли на физкультуру, я попыталась докопаться до Лизы, но она мне так ничего не ответила, отмахиваясь, что расскажет потом, когда я не буду в таком плохом состоянии. Войдя в раздевалку, мы кинули сумки на лавочки и, взяв телефоны и бутылку воды, пошли в спортзал.
Подойдя к залу, мы услышали разъяренный крик учителя.
— Может, не пойдем? — умоляюще взглянула на меня Лиза, но я лишь одарила ее хмурым взглядом и, схватив за руку, потащила в зал.
Когда мы вошли, то уже почти все сидели на скамейке, а напротив них расхаживал злой учитель физкультуры.
— То есть, я правильно понимаю, что форму никто не взял? — сквозь зубы прошипел он, игнорируя наш приход. Мы тихо прошли и сели рядом с одноклассниками на скамейку. Класс молчал. Гробовая тишина. — Все дружно вы решили откосить от моего урока? — крикнул он, а его голос разнесся эхом по залу, и все зажмурились от его громкого голоса, — тогда теперь все дружно снимаем обувь и 20 кругов по залу.
— Но у нас же нет формы! — выкрикнула я с места, но получила лишь грозный взгляд в свою сторону.
— Двадцать пять! — громко отчеканил он, сверля меня взглядом.
— Но как нам бегать без спортивной одежды? — также крикнул Рома, удивленно вскинув брови.
— Тридцать. — уже спокойно произнёс он, сложив руки перед собой на груди. Все дружно встали со скамейки, недовольно загудев, и начали снимать свою обувь. В принципе он ничем не грозился, двойку в журнал не сказал, что поставит, к директору не обещал отправить, но никто не стал спорить с разъяренным учителем физкультуры.
— Но это же не гигиенично! — вставил свои пять копеек Дима, с отвращение оглядывая класс.
— Тридцать пять, — проговорил Александр Сергеевич, с грохотом захлопывая журнал.
— Да заткнись ты уже! — выкрикнул Серёжа из строя, грозно сверля взглядом Диму. Сергей был первоклассным спортсменом нашего класса. Он всегда хорошо сдавал нормативы, его отправляли от школы на соревнования, и он следил всегда за своим телом, но был немного молчалив. Он всегда с нами ходил в клубы, никогда не отбивался от, так сказать, стаи, и никогда не шёл на конфликты. Поэтому для всех это стало неожиданностью и весь класс повернулся на него.
— Что происходит? — тихо шепнула на ухо я подруге, потому что разрывать такую тишину было опасно. В зале повисло гробовое молчание, все наблюдали, как Дима и Сережа устроили поединок взглядов, я внутренне болела за Серегу.
— Сорок! Живо все на дорожку! — словно гром среди ясного неба разразился голос физрука, разрушая эту негласную борьбу. Одноклассники встрепенулись и моментально побежали по спортивной дорожке. Я же села обратно на скамейку в углу зала.
— Госпожа, вам особое приглашение нужно? — наклонился ко мне учитель и громко прошипел мне в лицо, от чего я снова зажмурила глаза, пытаясь утихомирить бурю внутри себя, рвущуюся наружу.
— Александр Сергеевич, мне сегодня не здоровится, пожалуйста, можно я сегодня не буду бегать? — пытаясь говорить спокойно начала я, состроив кошачьи глазки.
— Я не понятно выразился? — грубо произнёс он, заглядывая мне в глаза. — Я предупреждал тебя вчера, но ты же мимо ушей все пропустила.
— Я же попросила нормально! — начала закипать я.
— Живо! — крикнул он на весь зал, а я резко поднялась со скамейки, хотя уже начать этот гребанный бег, но не смогла себя остановить.
— Если у вас какие-то проблемы, то мы в этом не виноваты и не надо на нас срываться! — я довольно заглянула ему в глаза, которые казалось сейчас выпадут из орбит от злости. Такое чувство, что его держит невидимая сила, иначе, мне кажется, он бы сейчас меня ударил. Внутри меня зародился некий страх, что он сейчас что-то сделает со мной, поэтому я быстро попыталась ретироваться с места происшествия, скинула свои балетки и побежала вслед за своими одноклассниками по залу.
Бежала я недолго, буквально на втором кругу я начала задыхаться, а ноги начали подкашиваться. По-моему это последний раз, когда я так бухаю. В глазах залетали мошки, и я резко остановилась, согнувшись пополам, опираясь на колени руками. Через весь зал ко мне бежала уже сломя голову Лизка.
— Тихо, тихо, успокойся, — она схватила меня под руку, облокачивая на себя, — иди присядь, — успокаивающе повторяя, она подвела меня к скамейке и я рухнула на неё, прикрывая глаза. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота. Я резко распахнула свои глаза и, сорвавшись с места, рванула из зала, пытаясь подавить рвотный позыв. Вбежав в туалет, я не смогла себя больше сдерживать.
Я была истощена, выходить было нечему, так как мы даже сегодня не завтракали, только воду пили, поэтому выходила одна желчь, а желудок крутило так, будто он там сжался и выполнял кульбиты. Умывшись, я кое-как привела себя в порядок. В дверь легонько постучались. Наверное, Лиза пришла. Я приоткрыла дверь и отвернулась обратно к зеркалу, упираясь ладонями об раковину, смотря в отражение.
— Что ты с собой творишь? — с отвращением произнёс мужской голос у меня за спиной, оглядывая меня с ног до головы. У меня действительно не было сил ни на что, ни на то, чтобы ответить, ни на то, чтобы нахамить ему, поэтому я просто молчала, смотря на него в зеркале. — Ты красивая девушка, а бухаешь, как пропитый алкоголик, ходишь по клубам, не появляешься на уроках, кому и что ты пытаешься доказать? Ты портишь свою жизнь, пытаясь наказать других людей, но наказываешь лишь себя, — спокойно говорил он, облокотившись на дверной косяк туалета.
Сначала я хотела открыться ему, рассказать, как все есть на самом деле, чтобы не считал он меня такой, какой видит меня, но для чего все это? Я хотела выглядеть лучше в его глазах? Зачем мне это?
