Я развернулся в сторону доктора Гэлберт и медленно уронил кровавый ошметок человеческой плоти – вырванное у живого человека сердце, прямо перед ее ногами.

Правая рука по локоть в крови, но сейчас меня это совсем не беспокоит.

Лицо ученой, наверное, впервые в своей жизни выражало безграничный страх перед неотвратимым концом. Можно поставить миллион кредитов против одного, что до этого она никогда не думала, что умрет не своей смертью. Такие личности всегда полагают, что все их поступки так и останутся безнаказанными, несмотря на всю тяжесть содеянного. И что кончину они встретят в своей постели, в глубокой старости, напоследок насладившись всеми прелестями жизни.

Может, где-то с какими-то ублюдками это так и происходило. Но не здесь и не сейчас. Я об этом обязательно позабочусь.

Несмотря на страх, доктор не потеряла самообладание и даже попыталась убежать. Развернувшись спиною ко мне, она успела сделать целых два шага, когда моя рука снова, как и несколько минут назад, погрузилась в человеческое тело, минуя все преграды на своем пути.

Только на этот раз я уже бил в район позвоночника и выдирал наружу его, вместо мягкого сердца.

Многие недели мучений и бесчеловечных опытов, страдания, испытанные на лабораторном столе, где я выступал в роли подопытной свинки для группы мясников, по ошибке называющих себя учеными, наконец-то до конца отомщены.

Основная масса тех садистов погибла еще на базе от рук, а точнее клыков и когтей их созданий, еще в момент моего бегства оттуда. Но до смерти их босса, той, кто руководил всеми теми ужасными работами, месть не могла считаться полностью законченной.

И вот теперь это свершилось.

Я торжествующе вскинул руку вверх, а потом удовлетворенно посмотрел на труп докторши с огромной дырой в спине, лежащий внизу. Сейчас уже можно однозначно сказать, что справедливость восторжествовала.

Неожиданное движение сбоку заставляет отвлечься от мгновения триумфа. Последний из пятерки группы поддержки ученой пытается бежать. Он не стал нападать, понимая, что легко разделит судьбу своих уже мертвых коллег.

Но я не собираюсь никого отсюда выпускать живым, даже несмотря на смерть их предводительницы.

Стремительное движение, и вот я уже на расстоянии вытянутой руки от последнего из сотрудников «Филоры». Он еще двигается и пытается скрыться, но я знаю, что он обречен и умрет так же, как и все остальные.

Первый удар вышел смазанным и только разодрал бок труса охранника, потому что он не стал даже пытаться оказать сопротивление, а попросту рухнул на пол, как тяжелый мешок с дерьмом.

Я недовольно рыкнул и протянул руки к что-то вопящему боевику. Какой-то продолговатый темно-серый цилиндрик ходил ходуном в его руках, качаясь из стороны в сторону вместе с ними. Эта вещь вызвала в моем разуме какие-то знакомые ассоциации, впрочем, моментально отброшенные в сторону все еще властвующей там сущностью зверья.

Оттолкнув руки скорого покойника, я взял его за шею и стал тянуть голову врага к себе.

А потом что-то негромко пискнуло – по краям металлической штуки в руках мертвеца появились ярко-синие полоски, быстро гаснувшие одна за одной.

Инстинкты внутри просто взорвались, предупреждая о смертельной опасности, которую несет небольшой предмет. Тело само рванулось в сторону, стремясь уйти от него как можно дальше.

Я успел сделать всего несколько шагов от лежащего на полу охранника, когда позади раздался взрыв, швырнувший меня куда-то вперед.

Нестерпимая вспышка боли, не останавливаясь и не прекращаясь ни на секунду, полностью затопила разум, отправив его в забытье.

Станция «Тахол-ра».

Административно-управляющий корпус

Сорен Фонбэ не раз слышал заявления далеких от космоса людей, что управлять жилой станцией в пустоте с населением в несколько тысяч человек – это то же же самое, что управлять обычным городом на поверхности какой-нибудь планеты.

Причем, как правило, эти люди говорили с такой уверенностью, как будто сами провели на посту мэра-управляющего огромного пустотного сооружения никак не меньше нескольких десятков лет. И каждый раз у него возникало желание прямо в лицо назвать таких наглецов идиотами, треплющими языками о том, о чем они не имеют ни малейшего понятия.

После двадцати лет на «Тахол-ра» гра Фонбэ, назначенный сюда по прямому приказу Золотого Совета, мог однозначно сказать, что сложность жизни на станции в миллионы раз превосходит жизнь в городе такого же размера. И дело тут не только в системах жизнеобеспечения, которые могут выйти из строя в любую минуту, ограниченном пространстве по отношению к общей массе людей, проживающих там и самого причудливого строения станции, представляющей собой огромный кусок металла с множеством коридоров, различных помещений, грузовых и пассажирских лифтов, корабельных доков и шлюзовых камер переходов, а также других сложнейших механизмов.

Нет, главная сложность в жизни и собственно в управлении подобной станцией заключалась в сотнях каждодневно прибывающих и убывающих кораблей.

Тысячи новых людей, прилетающих на них, совсем не похожи на добропорядочных горожан, живущих в каком-нибудь небольшом городке на тихой планете. Здесь постоянно происходят какие-нибудь инциденты и неприятности, требующие личного вмешательства Сорена Фонбэ.

– Что там опять случилось? – начальник станции вошел в управляющий зал наблюдения местной службы правопорядка в довольно благодушном настроении. Утром он узнал, что вполне возможно за отличную службу его вскоре переведут на одну из центральных планет Объединения Верон с весьма значительным повышением по службе.

– Вам лучше взглянуть на это самому, гра Фонбэ, – молодой дежурный офицер вывел на главный экран изображения одной из улиц-коридоров. Управляющий моментально узнал окрестности Техцентра – за десятилетия работы он досконально успел изучить всю станцию.

– Это запись с камеры наблюдения. Все произошло несколько минут назад. Полицейский патруль уже находится на месте.

На большом мониторе высокий человек в сером комбинезоне и почти таким же цветом волос неожиданно напал на группу людей, выходивших из офиса Техцентра. Управляющий не был специалистом в сфере военных технологий, но глядя на то, как двигаются и дерутся люди на экране, мог однозначно сказать, что это точно не мирные обыватели. Скорость движений, плавные и резкие перемещения, чередовавшиеся быстрыми ударами, и абсолютная безжалостность к противникам – все это говорило о военных модификантах, за каким-то харсом устроившим разборку на его станции.

– А это еще что? – яркая вспышка в конце записи затопила весь монитор, не позволив рассмотреть финал всего действа.

– По предварительным данным – это взрыв ОД-гранаты. Последний оставшийся в живых из той группы в черном подорвал ее рядом с противником.

– Последствия? – чуть напряженным голосом спросил гра Фонбэ. Детонация гранаты объемного действия могла повредить коммуникации на станции. Это ведь не выстрел из маломощного бластера – единственного оружия, разрешенного к свободному ношению внутри «Тахол-ра».

– Минимальные. Жертв среди жителей нет, задеты стены нескольких зданий, повреждены системы наблюдения в радиусе двадцати метров от эпицентра взрыва и больше ничего, – браво отрапортовал молодой дежурный. Ему явно пришлось по душе наблюдать за произошедшей схваткой. Такое редко можно увидеть в реальной жизни, разве что только в голофильмах.

– Ясно. Выяснили уже, с каких они кораблей? Тот в сером и те, кого он там убивал? – когда управляющий рассуждал о множестве инцидентов на борту веронской станции, он вовсе не имел в виду нечто подобное. Драки в барах между рядовыми членами корабельных команд или потасовки в спорах между их офицерами были вполне привычными происшествиями здесь. Иногда все заканчивалось смертью одного человека, но это случалось довольно редко, как правило, все последствия снимались несколькими сутками в медицинских капсулах и выплате штрафов за хулиганство.