«Дын, дын», – из недалекого здания Пушечного двора ворвался в открытую дверь звон молотов по раскаленному металлу. Вошедший последним Меншиков закрывает дверь, весело и нагло смотрит на двух розмыслов, сидящих на покрытой пестрым ковриком скамейке у стола.

Розмысл – инженер

Пушечный двор (Москва) – центр пушечно литейного и колокольного производства в России в XVI—XVII веках.

Розмыслы разом поднялись, чинно поклонились – пальцами до полу, выпрямились, выжидательно смотрят на царя. Дверь закрывается. Грохот молотов становится почти не слышен. Петр подошел к столу, не глядя, отодвинул стул, присел, голова нетерпеливо дернулась вбок – к плечу. С юношескими щеками, с темными усиками вразлет, вытаращенными глазами, он чем-то неуловимо напоминал кота. Вытащил из кармана обгорелую трубочку с вишневым, изгрызенным на конце чубуком. Набил, не глядя передал назад Меншикову. Пока тот, громко сопя, высекал искру на трут и раскуривал трубку, царь в упор разглядывал молчаливых розмыслов. Наконец? Меншиков передал трубку Петру. Тот пару раз пыхнул вонючим дымом.

– Ну? что вызнали, сказывайте, – наконец произнес царь, тыча трубкой в сторону двустволки и пистолета – что прознали про сие оружие, что шпынь Федька рассказал?

Шпынь – ничтожество, насмешник, балагур, шут. 

Иван Дроздов – невысокий крепыш, стриженный по-новгородски, с волосами на лоб, степенно поклонился. Его товарищ предпочел промолчать.

– Спытали мы мушкет и пистоль, – произнес Иван Дроздов, беря в руки двустволку. Покрутил в крепких руках, взгляд горит восхищением, продолжил:

– Они вельми хороши. Тот, кто сотворил сие, великий мастер! На первый взгляд, ничего особенного. Ни украшений из злата-серебра, ни резьбы. Мушкет и пистоль не для бояр или дворян, а для простого ратника. Но! Сделаны из очень качественного железа, схожего с булатом. Два длинных ствола одинакового размера, якоже близнецы похожи. Толщина стенок вельми маленькая, за счет этого мушкет очень легкий, но при выстреле ствол не разрывает. Такой уклад мы варить не умеем.

Уклад – сталь на древнерусском.

С 1683 г. с переменным успехом шла Великая Турецкая война, в которой Османская империя насмерть сцепилась с целой коалицией христианских европейских государств: Священной Римской империей (Габсбургской Австрией), Речью Посполитой, Венецианской республикой и Мальтой. В 1687 году в войну с турецким султаном вступила Россия. Дважды под начальством князя Василия Голицына московское царство предпринимало наступательные походы в Крым. Из-за плохой организации, недостачи воды и массовых болезней русские войска каждый раз были вынуждены бесславно вернуться назад. Ситуация застыла в неустойчивом равновесии. Чтобы переломить ее, Россия нуждалась в оружии попаданцев. Оно могло дать русской армии решительный перевес над османами. Петр надеялся на хорошие вести от розмыслов Пушечного двора, что они раскрыли секрет, как изготовляется мастерградское оружие, а они не оправдали надежд. Дернул длинной шеей, лягнул ногой, натужено засопел, наливаясь жарким гневом. В наступившей тишине стали ясно слышны далекие удары молотом по раскаленному железу.

Иван Дроздов поймал яростный взгляд царя, поежился. Царь скор и крут на расправу, может собственноручно наказать нерадивого. Розмысл торопливо добавляет:

– Ни турки, ни свейские, ни галантские или аглицкие немцы такой не варят.

– Мин Херц! – торопливо наклоняется к царю Меншиков, шепчет, опаляя ухо жарким дыханием.

– Знаю сие – недовольно дергает уголком рта, успокаиваясь, Петр, «кошачьи» усики уныло обвисают.

Иван Дроздов вновь поклонился, продолжил:

– Что пистоль, что мушкет сделаны вельми качественно и разумно. Приклад, – розмысл поворачивает двустволку, приставляет к плечу, – вельми удобен. За счет выреза прочно упирается в плечо. Два ствола, один над другим, сверху приспособа для прицеливания и мушка – «пенек» на конце ствола.

Розмысл поворачивает оружие, демонстрируя по-гусиному вытянувшему шею Петру длинную полоску, поверх ствола и «пенек» на конце:

– Главное отличие от наших мушкетов в другом. Наши заряжаются с дула, эти с казенной части, – розмысл нажимает рычажок и неожиданно преломляет оружие.

– Ух ты! – простодушно выдыхает князь Голицын, открывая напоказ сахарные зубы и забывая на миг про собственные неприятности.

Иван Дроздов демонстрирует государю и его верным слугам блестящие на свету металлом зарядные каморы.

– Сюда вкладываются огнеприпасы.

Стоявший рядом розмысл вытаскивает из кармана кисет, высыпает на ладонь несколько небольших колпачков, по виду бумажных, лишь в торце блестит металл, молча подает два Ивану Дроздову. Тот с поклоном передает один Петру.

Петр с сосредоточенным видом принимается задумчиво крутить в тонких пальцах цилиндрик. Наконец, поднимает горящий взгляд на розмысла:

– Что сие?

– Сие маленькая пушка. Вставляется в ствол. Внутри зелие, да не простое в виде порошка, а в форме мелких зерен, как сие сделано – неведомо. Сверху войлочный пыж, затем пуля и еще один пыж. Для сбережения от влаги сверху залит воск. Пули во всех огнеприпасах одинаковые, словно сделанные в одной пулелейке. Но главный секрет не в этом.

Розмысл переворачивает чудной цилиндр металлическим торцом к царю. Петр начинает мигать от любопытства, дымящуюся трубку кладет на стол. Взяв огнеприпас в руки, разворачивает к себе. Меншиков с Голицыным, вытянув шеи, разглядывают диковинку из-за плеча господина.

– На донце проделано отверстие, туда вставлен совсем маленький колпачок. В нем другое зелье. Состава его мы не ведаем. При ударе по сему зелью оно воспламеняет пороховое зелие в «пушечке». Происходит выстрел.

– Хитро! – Петр глядит круглыми от удивления совиными глазами.

– Проверили мы как стреляет сей хитрый мушкет. Пока стрелец с мушкетом работы свейских, или аглицких немцев, или с нашей один раз выстрелит, с этого двадцать раз стрельнут. Дыма почти нет, запах сгоревшего зелья совсем другой. Спробовали и на точность мушкет. Со ста шагов в мишень попадает точно и дубовую доску насквозь пробивает.

– Дыма нет? – громко произносит Меншиков и потрясенно крутит головой. Петр на миг обернулся, быстрый взгляд на доверенного слугу, уголок рта дернулся, но ничего сказал и повернулся назад к розмыслам.

– Сможете сделать такой же мушкет? – спрашивает Петр. Усы дыбом, в голосе слышится слабая надежда на то, что все же обрадует его розмысл.

– Государь! Сделать не точно такой же, но похожий мы сумеем. Только одноствольный и ствол будут намного толще, а мушкет получиться тяжелее. Да и доводить его под огнеприпас до одинаковых размеров придется долго. Посему вельми дорогой мушкет получится.

Петр довольно блеснул глазами.

– Вот то дело! – громко произнес Меншиков, царь, не оборачиваясь, шумно фыркнул, словно довольный кот.

Иван Дроздов отвел глаза, замялся, не зная, как сказать царю правду, затем решился:

– Зелие тайное, что взрывается, воспламеняя огнеприпас, как сделать мы не ведаем, а без него мушкет стрелять не будет.

– А что Федька говорит, ведает он секрет зельев: бездымного и зелья воспламеняющего?

– Нет, государь, – с поклоном произнес Иван Дроздов, опустив взгляд на пол. Знал он, что не любит царь, когда в глаза ему смотрят.

Петр с минуту бешеным взглядом смотрел на розмысла, грохнул кулаком по столу, затем вскочил, размахивая руками, забегал по палате, сопровождаемый испуганными взглядами розмыслов и обеспокоенными верных соратников. Наконец. присел назад, поднял трубку, торопливо пыхнул. Обдав стоящих перед ним яростным взглядом, произнес сквозь завесу вонючего табачного дыма.