Трансильвания. Семнадцатый век.

Стояла глубокая ночь. Небо было мрачным. Тяжёлые серые тучи нависали над древним замком, который одиноко стоял на высокой скале. Полная луна тоскливо выглядывала сквозь тёмную мглу и освещала высокие острые башенки таинственного замка, у самых его верхов летало множество мрачных летучих мышей, наводящих ужас своими чёрными крыльями. Их было так много, словно рой пчёл вокруг любимого цветка.

Окна были затемнены и внутри них, только чуть‑чуть, виднелся огонь от горящих факелов. Вокруг каменных стен замка стояла огромная каменная изгородь, отделяющая замок от всего мира, и местами лежал белоснежный снег. Видение было жутковатым, но таким завораживающим, что проходящие люди внизу по тропе, часто заглядывались на замок и крестились, целуя свои кресты, так как об этом месте давно ходили страшные легенды.

За одним из окон древнего замка виднелся силуэт, то стоял там внутри сам его хозяин и тоскливо смотрел на дорогу. Он был благородных кровей, граф и единственный наследник своего огромного мрачного замка и близлежащей деревеньки. Его взгляд был словно стеклянным, таким не подвижным, смотрящим в одну точку. Большие пронзительно ‒ голубые глаза и белые мягкие кудри, отливающие серебром в свете луны, неподвижно лежали на чёрном камзоле. Высокий, примерно метр девяносто и стройный молодой человек постукивал по подоконнику изящными тонкими пальцами. Похоже, его, что то сильно разволновало. Вдруг, стоявшую тишину, нарушил хриплый мужской голос:

– Ваше сиятельство, хватит грустить, может, соберётесь на охоту да развеетесь?

Юноша вздрогнул и посмотрел на, входящего в зал, пожилого мужчину. Он был в тяжелом чёрном плаще, спускающемся до самого пола, его волосы уже тронула благородная седина, а пронзительный взгляд серых глаз внимательно смотрел на грустного графа. Юноша вздохнул и ответил без особого желания:

– Нет, мой любимый колдун, ну что мне там делать? Я так устал от одиночества, а дичь с кровью мне итак приготовят мои повара.

– Но, ваше сиятельство, сколько же можно грустить? Может, найдёте себе в деревне девушку для любви и развлечения?

– Я не хочу таких девушек, колдун. Они все глупые и пустые как тот чан, в котором ты варишь свои зелья, и вдобавок ко всему ещё и безумно меня боятся. Какая уж тут любовь. А я хочу любить! Любить и быть по настоящему любимым искренней девушкой, которая тронет моё сердце своей душой и своим умом. Тебя, мой добрый друг, я очень ценю за всё, что ты для меня делаешь. Особенно за то, что ты научил меня, есть мясо зверей с кровью, а не убивать людей ради еды, так как я совсем не хочу навредить своим людям.

Колдун подошёл к юному графу и ласково взял его за руку.

– Я не мог бы поступить по‑другому. Я обещал вашему покойному батюшке на смертном его одре, что никогда не покину вас и научу справляться со своей жаждой человеческой крови, и заменить её мясом зверей и их кровью.

– Да, я помню, как мне было плохо, когда это у меня проявилось, и как ты меня учил и воспитывал, и спас от чёрной меланхолии, когда я не мог простить весь наш род, который наделил и меня этим кровавым даром. Я не хочу быть вампиром!

– Но это невозможно изменить же! Перестаньте раз и навсегда хандрить на этой почве.

– Возможно! – вскрикнул граф – убить меня осиновым колом, как убили моего отца!

– Тьфу, ваше сиятельство, не приведи Господь, вы же бессмертны, живите и забудьте об осиновых кольях. Никто уже и не знает о том, что вы тоже вампир. В ту страшную ночь они смогли убить всех вампиров в этом замке, кроме вас. О вас они не знали и я счастлив, что смог спасти вас и вырастить таким хорошим человеком. Юноша с яростью ударил кулаком в стену.

– Но я не человек! Я зверь! Чудовище! И когда‑нибудь я не удержусь и начну убивать людей, такова моя суть! Измени меня, ты же колдун, ты всё можешь!

Старик устало опустил голову и тихо ответил:

– Увы, мой мальчик, я не всесилен и этого не могу, но я попробую создать зелье для изменения вашей судьбы к лучшему. Думаю, это поможет вам найти и принять себя, таким как вы есть.

Он поклонился и ушёл туда же, откуда и пришёл, в тёмную маленькую дверь, что спряталась под лестницей в зал.

Колдун умело делал своё дело, он варил зелье для изменения судьбы своего подопечного юного графа. Ему так хотелось, чтобы его мальчик, которого он любил всем сердцем и душой, был счастлив, что он на всё был готов ради этого. Его седая голова была опущена к засмолённому старому котлу, из которого валил густой едкий дым, сухие губы шептали странные заклинания, а пальцы сыпали в варево разные травяные порошки. Он встрепенулся и забормотал себе под нос:

– Мальчик мой, я сделаю тебя счастливым, обязательно сделаю! Твоё юное сердечко такое доброе, но ты потомок великого графа Дракулы, и ты должен стать сильным и мудрым, а главное принять себя, свою суть!

В котле внезапно забурлило, и из него огромной огненной волной, внешне похожей на красного дракона, вылетело зелье. Колдун только успел подскочить с маленьким стеклянным пузырьком из тёмного стекла, как огненная жидкость сама влилась в него, носясь по пузырьку, словно живое существо, она шипела и искрилась, в тёмной каморке старого колдуна и его руки, держащие пузырёк, начали быстро нагреваться. Колдун вскрикнул от начинающегося ожога на ладонях и стремительно побежал к своему графу.

Юноша прогуливался во дворе своего замка в полном одиночестве, любуясь полной луной и золотыми, и серебряными звёздами, рассыпанными по всему тёмно–синему и мрачному небу Трансильвании. Недавно ему исполнилось сто двадцать лет, но по вампирским исчислениям, он был ещё совсем зелёным юнцом. Выглядел он, как выглядят все человеческие двадцатилетние парни, единственное, чем он отличался, так это изумительной ангельской внешностью: тонкие классические черты лица, прямой маленький нос, пронзительно голубые глаза, в которых плясали искорки, обрамлённые длинными ресницами как у прекрасной девушки, невероятно чувственные губы и белоснежные зубы, блестевшие в полумраке, словно жемчуг. Колдун выскочил на встречу к нему с таким волнением, что граф даже расхохотался:

– Что ты, друг мой, так торопишься? Также и шею можно себе свернуть, а ты не бессмертен всё‑таки как я, и надо бы уже поберечь свою седую старую голову.

Колдун поклонился, упал на колени и протянул ему заветный пузырёк с такой нежностью и любовью, на какую только был он способен, несмотря на то, что руки его уже сильно горели.

– Мой, дорогой, мальчик – он осёкся и продолжил, – тьфу, простите старика, ваше сиятельство граф Валентин, примите от меня этот скромный дар.

– Что это? – удивился юный граф.

Колдун взволнованно ответил:

– Я сварил самое сложное зелье в своей жизни, так как сегодня особое полнолуние, редкое. Планеты выстроились так на небе, что стали похожи все вместе на золотого дракона, эта ночь, больше всего подходит для сего зелья, что может помочь вам в изменении вашей судьбы. Я очень надеюсь, что оно поможет вам обрести то счастье, которое вы так жаждете.

Граф лукаво приподнял бровь, и одной рукой взял флакон, а другой погладил старика по голове.

– О. Друг мой, интересно– интересно, и что же я должен с этим делать?

– Вам надо всего лишь его пригубить, а дальше будем ждать. Оно подействует! Обязательно подействует! Я столько вложил в него, и даже кусочек своей грешной души, лишь бы вы стали счастливы! – ответил колдун, и одинокая слеза плавно скатилась по его дряблой щеке.

Но юный вампир это заметил, и в его сердце, что то кольнуло, хотя такого по обыкновению и быть не должно у вампиров. Он помог встать старику с колен и добавил:

– Мой дорогой, колдун, я люблю тебя как своего второго отца. Не печалься, у нас всё получится, обязательно получиться, и я никогда тебя не забуду.

Старик совсем расчувствовался, и слёзы градом потекли по его впалым щекам.