Она встала, подошла к отцу и нежно обняла его. Да, в их жизни предстоят большие перемены – но может, они будут к лучшему? У нее появятся сестры – настоящие сестры, с которыми они смогут стать подругами! И мачеха, которая со временем может стать для нее настоящей матерью…

Не прошло и двух недель, как отец сделал предложение, а затем был назначен день свадьбы. И вот уже Элла стояла перед домом, ожидая приезда своей мачехи и сводных сестер.

Отец стоял рядом с ней, и его лицо выражало затаенную надежду.

Элла нервничала. Последние дни она помогала прислуге прибраться в доме. Осмотрев его сегодня утром, Элла не могла не загрустить, вспомнив о матери. Та всегда любила, чтобы у них в доме все блестело.

Элла подумала не только о доме, но и о том, как будет выглядеть сама. Она надела свое лучшее платье, синее, под цвет ее глаз. Аккуратно причесала и уложила свои светлые блестящие волосы. Сейчас, стоя у порога, она надеялась, что сумеет произвести приятное впечатление на новых членов своей семьи.

С дороги донеслось звонкое цоканье копыт, и вот уже перед крыльцом остановился экипаж. Два кучера соскочили с козел на землю, один из них открыл дверцу кареты.

У Эллы перехватило дыхание. Настал великий момент. Напряженно улыбаясь, она ждала первой встречи со своей мачехой.

В открывшейся дверце кареты появилась изящная ножка леди Тремейн в нарядной туфельке. Затем показалась ее рука, которой она оперлась на протянутую руку кучера. Наконец из кареты грациозно выпорхнула вся леди Тремейн.

Это была одна из самых красивых женщин, которых Элле доводилось когда-либо встречать. Кожа у леди Тремейн мягко светилась, соломенно-желтые волосы искусно уложены по последней моде. Крой платья – разумеется, тоже самого модного – подчеркивал осиную талию, глаза леди Тремейн ярко светились, соперничая с блеском украшавших ее драгоценностей.

Отец Эллы, предложив руку своей новой жене, представил ей падчерицу:

– Моя дочь Элла.

Элла сделала реверанс, леди Тремейн широко улыбнулась ей в ответ и ласково сказала:

– Прошу тебя, Элла, к чему церемонии? Давай по-простому, по-семейному, – она указала рукой на карету и добавила: – А это твои сестры, Дризелла и Анастасия.

Внутри кареты завозились, она закачалась на рессорах, и наружу вышли две юные леди. Старшая, Анастасия, была хорошенькой, с темными волосами и белой, словно фарфор, кожей. Ее сестра Дризелла была ниже ростом и рыженькой. Она оглядела Эллу с ног до головы и осталась явно не в восторге. Она наклонилась и что-то прошептала на ухо Анастасии.

– Будь смелой и доброй, – пробормотала себе под нос Элла. – Не стоит начинать такое важное знакомство, как говорится, не с той ноги. – Элла улыбнулась и сказала: – Как поживаете? Надеюсь, вам здесь понравится.

– Какие хорошие манеры, – одобрительно заметила леди Тремейн. Она обернулась и многозначительно посмотрела на своих дочерей.

Поняв намек, Анастасия и Дризелла принялись осыпать Эллу пустыми дешевыми комплиментами.

– Ты очень хорошенькая, – сказала Дризелла.

– И у тебя такие красивые волосы, – добавила Анастасия.

– Только их нужно причесать как следует, – вставила Дризелла.

Это замечание не могло не обидеть Эллу, но она решила не реагировать на слова Дризеллы. Возможно, девочки просто слегка раздражены после долгой дороги.

– Хотите осмотреть дом? – все так же доброжелательно спросила Элла.

– Что она сказала? – спросила у своей сестры Дризелла. – Она так гнусавит – ничего не понять.

– Хочет показать нам свою хибару, – ответила Анастасия. – Похоже, она гордится этой развалюхой.

Леди Тремейн кашлянула и обратилась к своим дочерям.

– Дорогие мои, – предостерегающим тоном сказала она. – Надеюсь, вы не собираетесь устраивать склоку?

Дочери удивленно замолчали. Они не привыкли к тому, чтобы мать одергивала их. Обычно она позволяла дочерям вести себя как им вздумается. И вот сейчас вдруг требует, чтобы они вели себя вежливо со своей новой сестрой, этой деревенской тыквой! Но что делать? Дризелла и Анастасия вздохнули и пошли вслед за Эллой к дому.

Когда все вошли в дом, леди Тремейн обратилась к отцу Эллы:

– Ты не говорил, что у тебя такая красивая дочь.

Да, отрицать этого было просто нельзя. Рядом с воспитанной красавицей Эллой ее собственные дочери выглядели серыми курицами. И такими же безмозглыми, как эти птицы.

– Красоту она унаследовала от… – начал отец Эллы, но тут же замолчал.

– …от своей матери, – закончила за него леди Тремейн, кивая головой. – Все в порядке. Не бойся говорить об этом. Мне, во всяком случае.

Отец Эллы облегченно улыбнулся, а леди Тремейн взяла его за руку. Но когда он повернулся, приглашая ее за собой, чтобы осмотреть дом, нахмурилась. За этой Эллой нужен глаз да глаз. Девочка может доставить немало хлопот, если постоянно будет напоминать отцу о его покойной жене.

И вот новая семья вошла в гостиную.

– И сколько ему лет? – спросила Дризелла, проводя пальцем по каминной полке, чтобы проверить, нет ли на ней пыли.

– Около двухсот, – с гордостью ответил отец Эллы.

– И за все это время никто не подумал о том, чтобы нормально отделать и украсить его? – фыркнула Анастасия.

– Тсс! – шикнула на дочь леди Тремейн. – Они могут подумать, что ты это всерьез.

Однако все внимание отца Эллы было приковано к жене, ему было важно узнать, что она думает о доме.

– Ну как? – спросил он, ожидая одобрения.

Леди Тремейн окинула взглядом комнату, внимательно осмотрела все – от кресел до картин на стене. Элла наблюдала за ней. Она поняла, что мачеха оценивает дом, а значит, и вкус его покойной хозяйки.

– Простенько и очень мило, – ответила наконец леди Тремейн.

Хотя улыбка мачехи выглядела одобрительной, Эллу задело это двусмысленное замечание.

– Слегка уныло, не хватает блеска, – продолжила леди Тремейн. – Но я понимаю – до сих пор здесь было не до веселья… Но мы и это поправим!

Все это леди Тремейн произнесла, глядя прямо на Эллу. Девушка понимала, что если она начнет возражать, это будет выглядеть довольно грубо и заденет отца. Поэтому она просто кивнула. Хотя она очень любила этот дом, наверное, действительно будет неплохо слегка оживить его, сделать так, чтобы здесь стало веселее. Ведь если дом станет ярче, кому от этого станет хуже, верно?

Леди Тремейн, не бросая слов на ветер, принялась устраивать приемы и праздники. Она приглашала в гости всех, кого считала «полезными людьми», то есть бесконечное множество разодетых лордов и леди. Прислугу, которая была в доме, превратили в самых настоящих ливрейных лакеев, а повара непрерывно варили, пекли и жарили в огромных количествах разные вкусности. Когда у них начали бывать гости, дом действительно ожил, в нем зазвенел смех, однако Элле этот смех очень не нравился. Слишком он был недобрым. Девушка наблюдала за тем, как ее мачеха судачит со своими гостями обо всем, что происходит в королевстве, как они осуждают всех подряд, насмехаются над всеми, перебирают сплетни.

Однажды Элла заметила в дальнем углу гостиной знакомую маленькую мышку, которую она называла Жаклин. Жаклин возилась с упавшей на пол коркой сыра. Корка была большая, почти с саму мышку, и Жаклин с трудом тащила ее к себе в норку. Вдруг Элла услышала шипение. Это любимый кот леди Тремейн по кличке Люцифер подкрадывался к мышке. Надо заметить, это имя подходило ему как нельзя лучше. Люцифер был единственным животным, с которым Элла не могла совладать. Это был своенравный и злобный кот. Нежные чувства он испытывал только к леди Тремейн, а на всех остальных без раздумий бросался с когтями.

– Ты что это задумал, Люцифер? – спросила Элла, беря кота за загривок. – Жаклин моя гостья. А есть гостей не позволяется.

Кивнув маленькой мышке, Элла выволокла кота из комнаты.

Да, в их доме многое успело измениться, но самое малое, что могла сделать Элла – это защитить своих старых друзей от назойливых пришельцев. Хотя бы друзей, раз уж она не может защитить себя.