Сперва ему показалось, что на земле лежит какой-то упитанный коротышка в старом шерстяном пальто.

— Эй! — крикнул Джаред, изо всех сил стараясь придать своему мальчишескому голосу суровости. — Вставай! Чего разлегся!

Вместо ответа только ветер прошелестел между рядами, сдвинул набок черную федору, и Джаред увидел серую мешковину и неровные стежки. Он рассмеялся и крикнул Биллу и Трейси, чтобы они шли к нему, а сам тем временем подошел и осмотрел старое пугало. Видимо, сухая палка надломилась, и ветер принялся трепать несчастного страшилу из стороны в сторону. Впрочем, он еще пощадил его — туго набитые перчатки были крепко пришиты к рукавам старого пальто, а мешок, изображавший голову, только немного разошелся возле нарисованного рта — казалось, что пугало жует пучок соломы.

— Вот твой преследователь, — Джаред, поднатужившись, приподнял неожиданно тяжелое пугало и показал его Трейси. — Видишь, кому старик поручил охранять свое поле? А он не справился.

— Какая у него жуткая ухмылка, — прошептала Трейси.

— Билл, помоги поднять, — Джаред не удостоил ее ответом, и покрепче ухватился за раскинутые, неестественно прямые руки. — Поможем немного Говарду.

Вдвоем им удалось поставить пугало и поглубже воткнуть в землю длинную жердь. Джаред нахлобучил на округлую голову федору и в шутку пожал мягкие пальцы, покрытые бурыми пятнами.

— Желаю вам удачи, сэр, и пусть вороны не тревожат эти поля!

В прекрасном настроении они двинулись дальше, и только Трейси, якобы незаметно, все время оборачивалась и проверяла — не приближается ли к ним черная федора? Но все было тихо.

День пролетел преступно быстро. Да и разве когда-нибудь может хватить солнца, теплой воды, свежего ветра, разносящего по берегу дым от маленького костра? Разве хоть кто-то откажется по своей воле от вкуса мелкой рыбешки, зажаренной в углях, от щедрого куска маминого яблочного пирога, от теплой шипучки, которая щекочет нос?

Но сперва солнце, пусть и лениво, но неумолимо перебралось на западную сторону. Потом начали собираться темные тучи, и ветер усилился, погнал по реке волны, разбросал вокруг пепел потухшего костра. Джаред поежился, наспех вытерся промокшим полотенцем и натянул шорты. Билл и Трейси тоже наскоро оделись — никому не хотелось попасть в грозу, да еще и в поле. А то еще шарахнет молнией!

Друзья не прошли и половины пути, когда с неба посыпались крупные капли, больно ударив по непросохшим макушкам. Молнии вспыхивали одна за другой, и ветер беспощадно гнул стебли. Земля под ногами превратилась в грязное месиво, по которому скользили тонкие подошвы сандалий. Билл остановился, запыхавшись.

— Переждем в амбаре! — прокричал он что есть сил наперекор грому, и махнул рукой куда-то в сторону. — Пара досок отходит: пролезем!

Спорить Джаред не стал и пошел следом за Биллом, пытаясь не упустить из виду его широкую спину среди стеблей. Дождь лил уже стеной — во время таких ливней мать говорила, что «теперь-то вспомним и о Потопе»; обычно Джаред раздражался от этой присказки, а теперь — гляди-ка! — сам о ней и вспомнил.

Похоже, Билл не трепал зря: уже через несколько минут сквозь кукурузу Джаред увидел темно-красные стены амбара. Он прибавил было шагу, но тут очередная молния вспорола низкие тучи, и страшный силуэт, широко раскинувший руки, возник у них пути. Трейси завизжала как резаная и бросилась назад. Да и сам Джаред от неожиданности отшатнулся и, поскользнувшись, упал в грязь. Он посмотрел наверх и увидел бессмысленное лицо с нарисованными пустыми глазами. Капли дождя скользили по мешковине, но краска не расплылась и не потекла — все контуры были четкими, словно их подкрасили только вчера. Джаред поднялся на ноги, вытирая руки о шорты.

— Да замолчи ты, — хмуро бросил он все еще голосившей Трейси. — Очередное пугало.

— То же самое, то же самое! — она вся дрожала от страха. — Федора, федора та же!

Она была права: черная шляпа была точно как на пугале, что они встретили днем. Но Джаред наверняка знал, что днем они не проходили так близко от амбара.

— Да может у старика полно таких шляп, — буркнул он, пробиваясь сквозь стебли к Биллу.

Но кое-что не давало ему покоя — пучок соломы, что торчал из самого уголка нарисованного рта, там, где немного разошлась мешковина.

Искать отходящие доски не пришлось: дверь в амбар была чуть приоткрыта. Джаред первым прошмыгнул внутрь, в теплую сухую темноту, наполненную запахом сена и дерева. Его настроение улучшилось, как только они спрятались от грозы. Темное помещение, над которым свирепо сверкали молнии, напомнило ему о приключениях, которые так часто случались именно в таких местах. Вот бы еще у старика Говарда оказался здесь спрятан какой-нибудь клад! Ведь может так случится, что когда-то в этом амбаре известный преступник по прозвищу — например — Бешеный Джимми припрятал украденные из банка денежки… Ведь может?

Да, определенно Джареду нравилось тут все больше и больше. Он слышал дождь, стучавший по крыше так отчаянно, словно сам просился спрятаться от непогоды, а частые вспышки молний выхватывали из тьмы то заготовленные снопы, то лопаты и вилы. И так хорошо было оказаться тут, внутри…

— Жаль, еды больше нет, — проворчал сзади Билл.

— Тебе бы только лопать, — недовольный голос Трейси раздался совсем рядом, и Джаред, повернувшись, увидел ее тоненький силуэт совсем близко.

Он прошел вперед, чувствуя, как колючее сено забивается в мокрые сандалии. Глаза понемногу привыкали к темноте, и вот уже снопы перестали казаться спящими великанами. Очередная вспышка молнии помогла ему обнаружить несколько поленьев, небрежно сваленных в углу.

— Посвети-ка мне, Билл! — Джаред опустился на колени и принялся шарить руками по полу.

Раздался щелчок зажигалки, и маленький теплый огонек, так непохожий на яркий беспощадный свет молний, раскрасил тенями крепкие стены. Джаред почти сразу увидел то, что искал — несколько длинных, крепких, сухих щепок. Одну из них он сразу же поджег, и Билл быстро захлопнул крышку Зиппо.

Новый раскат грома прозвучал странно, и Джаред не сразу понял, что его шум смешался с отчаянным, полным ужаса визгом Трейси. Так она визжала только однажды, когда школьный задира Дон бросил ей на стол во время обеда крысу с оторванной головой, и потому-то Джаред понял, что дело серьезное.

Трейси застыла в нескольких шагах от них, перед стогом, и показывала на что-то на полу. Сперва Джаред увидел только несколько бурых пятен на полу и на сене, но потом… Он сглотнул, зажег еще две щепы, сунул одну Биллу, другую — Трейси, и присел, осматривая находку.

Старика Говарда он признал сразу — ни у кого в городе больше не было таких глупых желтых подтяжек. Морщинистое лицо было перекошено, и широко раскрытые глаза смотрели будто с укоризной. Изо рта, растянутого так, что лопнули губы, торчали четыре початка кукурузы, и на раздутых щеках застыли размытые дорожки слез. Джаред, поддавшись странному порыву, коснулся их самым кончиком пальца и тут же отдернул руку, ощутив прохладную твердую кожу. На минутку он почувствовал себя неуютно — да так, что захотел поскорее добраться до дома, пусть и под ливнем и молниями. Но он сглотнул и продолжил осмотр — не станешь ведь отступать, когда за тобой наблюдают друзья, нет, ни за что не станешь, пусть и не хочешь смотреть ни на вспоротый поперек живот, ни на отвратительное бурое пятно вокруг тела, отливавшее пурпурным при вспышке молний.

Джаред бегло взглянул на четыре глубокие раны, слишком аккуратные, слишком правильные. И кто мог так невзлюбить несчастного старика? Он заставил себя пригнуться пониже, и сразу же пожалел об этом, увидев жирных наглых мух, видимо, давно облюбовавших мертвое тело. Джаред почувствовал вкус жареной рыбы во рту и благоразумно решил исследовать пятно на полу, пока привыкает к запаху. К тому же, детектив Джонс как-то раз нашел преступника только по отпечатку обуви…

— Побольше света, Билл, — попросил Джаред, и друг присел рядом с ним, низко опустив лучину к полу. — Так… Кровь засохла, значит, он лежит так уже давно. Мы знаем, что его не видели…