В щелку, настолько узкую, что и ребенку не протиснуться, влезть в ватнике оказалось непосильным трудом. Но открыть ворота тоже не получалось – застряли. Олеся стянула ватник. Стуча зубами от холода и оцарапав живот краем ворот, она влезла. Ватник втянула за собою.

Складские ангары или что-то такое. Пять длиннющих двухэтажных строений с воротами-входом, с крошечными форточками вместо окон. Территория была давно заброшена. На решетках рыжела ржавчина. Высились груды мусора, ангары смотрели выбитыми окнами.

Показалось, будто скрипит металл.

– Не паникуй, – скорее попросила, чем убедила себя Олеся, обхватив плечи руками.

На неё то ли охотятся, то ли уже загнали в сети. Скорее второе. У Жанны пистолет; она умчалась, но способна вернуться в любую минуту. Водитель заодно с ней? Наверное, да. Неспроста он дал воду, после которой Олеся впала в беспамятство. И когда услыхал про пропажу сумки – начал так сладко петь о том, как забронирует номер на свое имя. Зачем рядовому трудяге стараться ради какой-то девчонки? Его дело маленькое – отвезти.

Кошмар! Какая же она дура! А ведь поверила в каждое слово, причем безоговорочно. Другая бы и не поехала ни на какой сомнительный кастинг, а она рванула, ничем не защитив себя.

Ладно, некогда распускать сопли. Покопавшись в куче строительного мусора, Олеся отрыла кусок железной трубы. Невесть какое, но оружие. Вытаскивая его, она разодрала кожу и окончательно перемазалась. А труба всё не поддавалась; выглядывала словно в насмешку. Ну что ж ты медлишь, бери!

Ладони онемели, ссадины жгло, а труба не сдвинулась и на сантиметр. Олеся оставила бесполезные попытки и, огибая склады, двинулась к дальней стороне забора. Ничего более-менее ценного она так и не нашла. Или погребенное под грудой хлама, или бесполезное. Не покидало ощущение присутствия. Кажется, расслабишься, прекратишь оборачиваться – и за спиной появится некто. Чей-то взгляд прожигал лопатки.

И тут Олеся увидела его! Он стоял лицом к ней, смотрел кошачьими глазами и блестел матовым боком. «Мерседес». Тот самый, который забирал её с вокзала. Чертовски красивый и невероятно дорогой. Олеся бежала к нему в слепой вере незнамо на что, спотыкаясь на камнях. Надавила на ручку, и дверь распахнулась.

Где же ключи?

Олеся не умела водить, но чему там учиться. Один руль, пара педалей, ручка переключения скоростей и несколько кнопочек на приборной панели. Разобралась бы на месте, справилась бы, ехала бы медленно. Слишком много «бы». А по факту – пустой бардачок, вычищенный салон и початая бутылка минеральной воды, закатившаяся под сидение. Пить из неё Олеся не рискнула, пусть в горле и пересохло.

Без ключей машину не завести – это она понимала абсолютно точно.

В «Мерседесе» поселился холод. Аромат одеколона выветрился, оставив лишь горьковатый отголосок. Олеся щелкнула кнопкой блокировки, закрылась от внешнего мира за тонким слоем металла. И только потом она заметила, что снаружи «дворниками» к стеклу приложен лист бумаги. Написано было криво, будто в спешке.

«Назад дороги нет. Кровь с твоих рук ничем не отмыть.

P.S. Загляни под дно».

Олеся неторопливо, точно в замедленной съемке, опустилась на колени. Под «Мерседесом» лежал ключ. Но крупный, как от входного замка, а не маленький автомобильный. Олеся дотянулась до него. К ключу крепилась бирка без надписи. К какой двери он подойдет?

«Уходи!», – колотило сердце.

«Беги!», – стучало в висках.

«Скорее!», – отдавалось в макушке.

Олеся внезапно ощутила себя героиней компьютерной игры. Есть определенная цепочка действий, которой следует герой: пойди сюда, сделай то, нажми это. Но в играх была концовка, обычно – хорошая! В жизни же идти туда, куда столь навязчиво толкает обезумевшая Жанна – безрассудство.

«А если это шутка?» – запоздало подумала Олеся. Мало ли, приятельница решила устроить сумасбродный сюрприз: напугать, завести в тупик и выскочить с шариками… Это в её стиле, не зря Жанне нравится всякий экстрим. Почему она не бросила Олесю у ангаров с самого начала? Зачем так настойчиво ведет куда-то? Розыгрыш – отличное объяснение всему.

Мысль оказалась настолько спасительной, что прогнала страх.

Ключ холодил израненную ладонь. Её бы продезинфицировать. Ладно, разберется с Жанной и выпросит йод.

На всякий случай Олеся вернулась к воротам. Заперты. Как, кем?! Подергала, толкнула плечом. Впустую, железо скрежетало под ударами, но не поддавалось. Теперь, когда Олеся уверилась в своих догадках, замок не пугал. И даже бурая лужа показалась ненастоящей. Банки с бутафорской кровью продаются в магазине приколов – в «Ирисе» на Хэллоуин ею обливали стены и пол. Кажется, она даже пахла резиной! Точно-точно, неестественный запашок. Как Олеся сразу не догадалась обнюхать лужу?

К замку в воротах ключ не подходил. Остаются здания. Над входом в ближайший висела чугунная табличка «Склад ?3». Ключ в замок не влез, как не влез и в другие два. Но на входе в четвертый ангар скрипнул, туго повернулся в замочной скважине, будто нехотя. Щелчок.

Олеся зашла внутрь с глупой широченной улыбкой. Ну же, Жанна, покажись! Интересно, кого ещё ты подговорила помочь тебе? Может, Алекса? Тот любитель устраивать шоу.

Справа метнулась какая-то тень. Секунда, и она уже на расстоянии вытянутой руки. Олеся не успела ни опомниться, ни сгруппироваться. Удар в бок выбил дыхание. Олеся скрючилась, зашипела. На неё с визгом налетело какое-то чудище. Его пальцы вцепились в волосы. Олеся вскрикнула, оттолкнула чудище коленом, и то упало, рыдая и дрожа.

– Не трогайте меня, – лепетало оно. – За что вы? Почему? Я ни в че не виновата. Отпустите меня, пожалуйста!

Никакое это не чудище. Женщина неопределенного возраста. Дурно пахнущая помоями, в старом шерстяном платье и колготках со стрелками. На ногах драные сапоги. Волосы свисали сальными прядями. На лице то ли грязь, то ли сажа. Женщина смутно на кого-то походила. То ли на какую-то одноклассницу, то ли на соседку, но Олеся так и не поняла, на кого конкретно.

–Успокойтесь, я не причиню вам вреда. Кто вы? – спросила Олеся, поднимая руки вверх.

– Нина… – она всхлипнула и потерла грязными кулачками глаза. – Не убивайте меня. Я сделаю всё, что скажете.

Теория о розыгрыше лопнула как воздушный шар. Пуф. Олесе даже показалось, что она слышала отчетливый хлопок.

– Я не стану тебя бить. – Она присела на корточки около Нины. Та глянула колючими карими глазами. – По-моему, мы в схожем положении. Я – Олеся. Как ты здесь очутилась?

– Н-не помню…

Нина объяснялась сбивчиво, обхватив колени руками и раскачиваясь. Слова лились из неё бесконечным потоком. Начала девушка издалека. Последние полгода она скиталась по помойкам. Её двухэтажный деревянный дом, доставшийся от бабушки, стоял в поселке недалеко от Смоленска. Поселок этот собрались снести ушлые бизнесмены, чтобы отстроить на его месте элитный жилой квартал. Немногочисленным жильцам предложили небольшую сумму денег в качестве компенсации – разве что на комнатушку в общежитии хватит. Те, кто поднакопил денег, согласился. Другие отказались. Тогда по поселку разошелся слушок, дескать, кто не подпишет добровольно – заставят насильно. Бабушки – а они составляли основной костяк населения – поддались. Но Нина да ещё одна девочка, соседка, заартачились. Им обеим идти было бы некуда. У Нины не осталось близких родственников, а соседка смертельно разругалась с родителями давным-давно. В общем, когда пришли юристы с бумагами – девушки встали в позу.

Дома запылали спустя неделю. Огонь, как по спичке, пробежался по стенам, слизал до черноты доски. Когда приехали пожарные – тушить было нечего. В официальном заключении написали: возгорание произошло из-за проводки. А так как дома стояли рядышком – пламя перекинулось с одного на другой. Бытовуха. Строения древние, провода плохие.

Соседка сгорела заживо. А Нина тогда только пришла на смену в больницу. Она работала медсестрой. Ей позвонили бабушки, сказали: всё до последней нитки погибло в огне.