Я вижу черноглазую и черноволосую девочку лет девяти – подняв голову, она смотрит на такую же черноглазую и черноволосую женщину. У обеих тёмные, загорелые лица с широкими скулами и носами. Девочка немного чумазая и растрёпанная – тоненькая прядь тёмных волос выбилась из косы, а женщина аккуратно причёсана, её волосы тоже заплетены и забраны в низкий пучок на шее.

– Мы тоже уедем, омма? – звонко спрашивает девочка.

– Да, Аня, мы тоже уедем, – отвечает женщина красивым грудным голосом.

Я вдруг замечаю, что они говорят по-корейски, но я их понимаю – будто смотрю фильм с субтитрами. И только некоторые знакомые слова улавливает моё ухо и оставляет без перевода. Например, я знаю, что «омма» означает на корейском «мама» и отчего-то слышу именно корейский вариант.

– Извините, – вежливо говорю я. – Вы не подскажете, где мы?

Но женщина и девочка не обращают на меня внимания.

Мы стоим на холме или невысокой горе – из тех, что у нас в Сибири называют сопками. Мать и дочь обе одеты в национальную одежду – на них блузки чжогори и юбки чхима из какой-то грубой ткани, когда-то белой, но после многочисленных стирок ставшей сероватой. На холме под невысокой раскидистой сосенкой стоят на некотором отдалении друг от друга большие камни, а рядом с ними, прямо на траве – мисочки из сушёной тыквы-горлянки. Одни наполнены какой-то мутноватой жидкостью, другие рыбой, третьи варёным рисом – паби, в четвёртых лежит что-то похожее на морскую капусту. «Как на кладбище», – думаю я за секунду до того, как понимаю: это и есть кладбище. Корейское кладбище на вершине холма, как в старину. Я замечаю, что юбки женщины и девочки запачканы ниже колен – видимо, они уже совершили поклоны своим предкам, похороненным здесь. Да, точно. Мать берёт дочку за руку, и они потихоньку начинают спускаться с холма.

– Подождите меня! – кричу я им.

Мне страшно оставаться на кладбище одной, хотя здесь вполне мирно и даже уютно. Солнце пригревает, птицы поют, покачиваются на ветру белые хризантемы – тишина и благодать. Но я не хочу здесь оставаться одна и бегу за Аней и её мамой. Я бегу, бегу со всех ног, но, как это часто бывает во сне, не могу сдвинуться с места. Мать и дочь уходят всё дальше и дальше и наконец совсем скрываются из виду. Я спотыкаюсь, падаю – и кубарем скатываюсь с холма. Это совсем не больно, но почему-то очень страшно. И всё время, что я качусь вниз, я слышу эхо их голосов: «Мы тоже уедем? – Мы тоже уедем. – Уедем?.. Уедем…»

Вдруг я оказываюсь в каком-то доме. За низким столиком обедает, сидя на полу, корейская семья: уже знакомые мне Аня с матерью, мужчина с добрым усталым лицом, девчушка лет шести и совсем маленький мальчик двух-трёх лет. Они едят кукси¹ – вкусную корейскую лапшу с мясом, яичными блинчиками и огурцами.

– Аппа², скажите, почему все уезжают? – не унимается Аня.

Я вначале удивляюсь, что она говорит своему отцу «вы», но потом вспоминаю: папа ведь рассказывал, что у корейцев раньше так было принято – из уважения к родителям говорить с ними на «вы».

– Потому, дочка, что Сталин так приказал, – фамилию вождя он выговаривает очень забавно: «Сыталины», но мне почему-то совсем не смешно от этого.

– А почему он так приказал, аппа? Нам же хорошо здесь и мы никому не мешаем.

– Потому, Аня, – отвечает отец, – что боится, как бы мы не стали помогать японцам, когда они придут сюда с войной.

– Помогать японцам?! Да ведь наш абай³ с ними сражался, когда был партизаном в Корее! И другие дедушки тоже – дедушка Ким Мёнхо, дедушка Пак Пёнсу, дедушка Кан Юир…

– Знаю, знаю, дочка, – кивает отец.  – Но всё не так просто. Как же объяснить тебе? Трудно это всё, а ты у меня ещё маленькая.

– И никакая я не маленькая, аппа! Вы объясните – и я пойму. Кто ещё мне объяснит? Вы же учитель! Как наш абай может помогать японцам? Ведь он же сражался с ними! Потом, я знаю, их отряд был разбит, а сам он ранен. А японцы всё-таки захватили Корею, и абаю с семьёй пришлось бежать. Он столько раз об этом рассказывал!

– Правильно, так и было. И я родился уже здесь, в России. А твоя омма? Ещё в прошлом веке, семьдесят лет назад,  – отец поднимает вверх указательный палец, – её абай и амя⁴, твои прадедушка и прабабушка, пришли на эту землю, когда китайский император передал её русскому царю. Они приняли православие, выучили язык, дали своим детям русские имена и стали выращивать здесь рис, овощи, скот. И не только для себя, дочка! Русским военным, казакам тоже надо было что-то есть, а крестьян здесь было мало, и земля не такая, как они привыкли, у них урожаи плохие тогда были. Корейцы им тогда подсказывали, что да как, научили многому.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.