Анна. Ну, что, жрать-то будешь?

Насонкин (задумчиво смотрит на неё, с сожалением цокает языком). Нет, жрать я не буду.

Анна. Ну, хватит, хватит тебе!

Насонкин. Нет, мне не хватит - пусть тебе останется. (Опять приникает к экрану с Джулией)

Анна. Ну и чёрт с тобой! Он ещё кобениться будет, идиот!

Насонкин (Джулии). Вот такая наша селяви!..

Глик шестой

Насонкин в одних трусах входит в комнату, заканчивая вытирать голову полотенцем, причёсывается, опрыскивается дезодорантом, выставляет кота за дверь, садится в кресло-вертушку, придвигается к компьютеру, прилаживает на тело присоски-контакты, надевает шлем, тянется рукой к портрету Джулии Робертс рядом с компом, нежно проводит по её губам подушечкой большого пальца.

Насонкин. Здравствуй, Джулия. Hi! Ну, что, родная, попробуем? Может, получится? (Включает компьютер, запускает программу. Звучит та же порномузыка из "Интима", густые стоны-всхлипы в замедленном ритме) Тьфу, чтоб тебя! Совсем забыл эту Синди стереть к чёртовой матери...

Возится с компом. Запускает программу по новой. Откидывается на спинку кресла, закрывает глаза. Свет на минуту гаснет. Зажигается вновь. Насонкин сидит за внушительным письменным столом. Он в тёмном костюме-тройке, белоснежной рубашке, галстуке. Напротив него верхом на низком широком пуфике сидит Джулия Робертс в прикиде из первых сцен "Красотки": светлый парик с чёлкой, короткий белый топик, голубая пятнистая мини-юбка и ботфорты.

Насонкин. Ни хрена себе!

Джулия (как бы через силу разомкнув губы, медленно, низким, почти мужским голосом) Ну, теперь, когда я здесь, что ты будешь делать со мной?..

Насонкин. Фу, чёрт! Скорость же другая!.. (Вскакивает, бежит к компу, регулирует, садится опять за письменный стол) Всё! Всё нормально...

Джулия (обычным голосом). Ну, теперь, когда я здесь, что ты будешь делать со мной?

Насонкин (сам удивляясь тому, что говорит). Если хочешь знать - понятия не имею... В общем-то, я этого не планировал.

Джулия. А что, ты всё планируешь?

Насонкин. Всегда.

Джулия. Да, я тоже... Вообще-то нет, я не люблю планировать. Не скажу, что я что-то планирую... Я, скорее, девушка спонтанная, понимаешь, живу только настоящим... Вот такая я... Да, такая... (Помолчав и как бы засмущавшись) Знаешь, ты мог бы заплатить мне - так мы сможем сломать лёд...

Насонкин (теряется). Увы, с деньгами у нас... (Лезет во внутренний карман пиджака и достаёт солидный кожаный бумажник, набитый зеленью. Быстро приходит в себя - деловито и по тексту фильма) Полагаю, ты принимаешь наличные?

Джулия. Наличные подойдут, да! (Оживилась, встаёт, подходит к столу, усаживается на край. Берёт с достоинством стодолларовую купюру, прячет куда-то внутрь левого ботфорта, а из другого тут же выуживает несколько прозрачных упаковок с разноцветными презервативами) Ладно, поехали... Выбирай, у меня есть красный, жёлтый, зелёный. Фиолетовые закончились. Но зато остался один марки "Золотая монета" - презерватив чемпионов: этот засранец ничего не пропускает! Что скажешь?

Насонкин. Буфет безопасности!

Джулия. Я - безопасная девушка! (Берётся за ремень Насонкина) Хорошо, давай наденем его тебе...

Насонкин. Нет!.. Я... Давай, мы с тобой немного поговорим, хорошо?

Джулия. Поговорим?.. Да, хорошо... Эдвард, ты в городе по делам или отдыхаешь?

Насонкин. Меня зовут - Николай, или, если хочешь, - Ник.

Джулия (несколько секунд молча смотрит на него, переводит взгляд на входную дверь, опять на Насонкина, неуверенно улыбается) А что, шампанского с клубникой не будет?

Насонкин (опять на секунду потерявшись). Как же не будет? Лакея-официанта я убрал, а вино и ягоды - вон, на столике возле бара.

Джулия при слове "убрал" удивлённо взглядывает на Насонкина, но тот, опять как бы не замечая, открывает вино, Джулия, как и следует по сценарию, садится на приступочку и начинает расстёгивать молнию на ботфорте.

Джулия. Не против, если я сниму сапоги?.. А у тебя есть жена, подруга?

Насонкин возится с проволочным хомутком и делает вид, что не слышит. Косится  на обнажившиеся ноги Джулии в коротких чёрных чулках. Джулия снимает и чулки, пьёт шампанское, с удивлением глядит на хозяина.

Джулия. Ты не пьёшь?

Насонкин. Нет. (Вдруг хватает бутылку, наструив до краёв фужер, медленно, с наслаждением выпивает и тут же наполняет свой бокал ещё раз. Джулия молча с явным недоумением за ним наблюдает. Он давится, кашляет,  чихает) Всё, пардон, больше не буду! (Пожимает плечами, мол, сам такого не ожидал) Когда ещё доведётся настоящее французское "Клико" попробовать?

Садится в кресло, с улыбкой наблюдает за Джулией, которая устраивается на полу, включает телевизор, заливается-хохочет своим колдовским смехом, успевая при этом прихлёбывать шампанское и заедать его клубникой.

Джулия. Ты, правда, не хочешь выпить?

Насонкин. Я же выпил... Впрочем, если угодно: нет, я опьянён жизнью неужели ты не видишь?

Джулия ложится на живот, болтает ногами в воздухе и продолжает заливаться хохотом. Но вот она, почувствовав напряжение взгляда Насонкина, отрывается от экрана сначала на миг, потом ещё раз, пристально, сгоняя улыбку с губ, смотрит на него, чуть заметно вздыхает с явным огорчением, приподымается и на коленях, даже, скорее - на четвереньках, по-самочьи, подползает, расстёгивает пуговки своего топика, показывая-выставляя на обозрение скромный чёрно-белый кружевной лифчик, стягивает юбчонку... Вдруг вскакивает, хватает диванную подушечку, подкладывает деловито под свои колени, выключает звук в телевизоре, пристраивается опять у него в ногах, начинает спускать бретельки лифчика, но, не закончив это, принимается расстёгивать на нём рубашку, ремень.

Джулия (с придыханием, почти шепчет). Что ты хочешь?

Насонкин. А что ты делаешь?

Джулия. Всё... Но я не целуюсь в губы.

Насонкин. Я тоже... (Спохватывается) Впрочем... (Но сцена продолжается далее по сценарию. Джулия прикасается губами к его груди. Насонкин вздрагивает, как от ожога. Напряжение его нарастает-ширится по мере того, как Джулия спускается всё ниже и ниже. Но вот она, словно натолкнувшись на некую границу, продолжает целовать в одно и то же место на животе - всё тише, медленнее, машинальнее. Поднимает на него недоуменный взгляд) Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Ничего, Джул, я сделаю, я исправлю программу... Я обязательно тебя оживлю - по-нас-то-я-ще-му! (Сидит, сжав голову руками. Встряхивается) А сейчас вот что: пойду - нажрусь до поросячьего визга и блядь какую-нибудь сниму...

Вскакивает, решительно одевается, выходит.

Глик седьмой

Издательство. В кабинете сидят Насонкин(помятый, страдающий) и Снежана  Миловидова. Она демонстративно морщит носик, фыркает.

Насонкин. Вот, Снежана Витольдовна, до чего может опуститься-пасть человек, если к нему БЕЗРАЗЛИЧНО относятся коллеги по работе!

Снежана. Вам, Николай Александрыч, что же, всё, по-прежнему, жены мало?

Насонкин. Увы! Увы и ах, Снежана Витольдовна, супружница моя меня бросила. Так что я теперь, можно сказать, вдовец... То есть, тьфу, типун мне на язык! Я хотел сказать - холостяк.

Снежана (недоверчиво). Что - вы разошлись?

Насонкин (понизив интимно голос). Да! Да!! И сегодня вечером вас, Снежаночка Витольдовна, ждут в моей холостяцкой берлоге бутылка замороженного шампанского и моё пылкое горячее сердце!..

Снежана. Только сердце?

Насонкин делает вид, что обиделся - насупился, отвернулся.

Снежана. Не обижайся, Колюнчик! Если ты, и правда, стал холостяком мы, может, к этому разговору ещё вернёмся... А пока, ради Бога, пойди хоть пива выпей или лучше коньяку глоток...

Насонкин. Во, это в точку! Почему бы мудрому совету и не последовать? Тем более, если, Снежиночка, ты одолжишь мне полтинник до получки... (Корчит умоляющую рожу) А?

Снежана (подумав, открывает сумочку). Да-а-а, это анекдот: никогда ещё мужикам деньги не давала... На! Но ты упал в моих глазах, Насонкин!