«Это неприятно, прекрати. Я не отдам кольцо Кае, потому что не хочу, чтобы ты с ней вытворял подобное. Она же не сможет отбиться от тебя, — хотя у самой сейчас не очень получалось. Раньше же выходило. Что не так? — Она глупая, не сможет тебе и слово возразить. С нее хватит проблем, не хватало, чтобы ты ещё доставал ее».

«Фу! Я что, извращенец такое с оборотнем вытворять? Они отвратительные. Подожди… А может, тебе нравится? - до омерзения хитрющий голос нашептывал эти слова, пока руки Гинтара сильно сжали грудь Валанди, выводя узоры вокруг одного соска, в то время как на втором появился новый невидимый язык его брата. - Ты можешь даже просто снять сейчас кольцо, но этого не делаешь… Я прекращу, солнечная. Прямо сейчас. Если вслух ты мне ответишь на один вопрос: Ты хочешь меня? Ты хочешь меня, Валанди?».

«Нет, я хочу твоего брата», — она положила руку на голову Гинтара и направила ее к своей груди, чтобы губы сомкнулись на том месте, где были воображаемые Сектара. Возможно, были бы они одни, у него и вышло бы что-то, потому что тогда, после предложения Гина, его прикосновения показались более личными, чем все прежде, чем сейчас, хотя он даже назвал ее имя. И вообще, она обещала себя Гинтару, не даст запудрить себе мозги.

«Ты могла бы и соврать… Ты могла бы снять кольцо. Почему?»

Сек словно ощутил, что его место хотят занять. Ничего, есть места, ещё никем не тронутые. Несмотря на то, что Валанди сидела и путь был закрыт как туманным, так и одеждой, все равно были влажные прикосновения к половым губам. Влажные, горячие, такие настоящие…

Гинтар даже немного опешил о такого «приказа», но как ему это понравилось, завело с пол оборота. Ведь так хочет его госпожа! Он не целовал, а кусал и терзал её грудь, лаская тело вместе с невидимыми руками Сектара.

«Только об одном и думаешь. Ты можешь хотя бы иногда вести себя нормально? Почему ты так со мной? Я ведь тебе ничего не сделала. Ты не встанешь между мной и Гинтаром, не позволю», — Валанди на самом деле разозлилась, и хоть ей на самом деле было приятно ощущать все прикосновения, она хотела прекратить это. Но почему не снимала кольцо? На этот вопрос не могла ответить.

«Ты. Не ответила. На вопрос», — требовательнее раздался голос в её голове.

— Валанди, я больше не могу сдерживаться. Нас ведь могут поймать. Мне прекратить? — почти в один голос с братом зашептал Гинтар, утыкаясь носом в грудь, а рукой залез в её бельё, проникая в красавицу двумя пальцами, пока Сектар «ласкал языком её клитор».

«Ты можешь меня остановить. Только ответить на вопрос. Честно. Вслух. Ты хочешь меня? Сейчас? В себя? По настоящему?»

— Нет, — одновременно обоим туманным ответила она. — Не останавливайся, Гинтар.

«Он любит меня, а я люблю его. Тебе здесь не место», — она сорвала кольцо, разрывая контакт. Заставив Гинтара поднять к ней лицо, солнечная жадно впилась в его губы. И плевать, что остальные могут вернуться, Гинтар ее, а она его, и пусть все это видят, и пусть ни у кого не возникнет сомнения по этому поводу.

— Любовь моя, — прошептал он, позволив себе один единственный раз оторваться от этих сладострастных губ.

Туманный заставил её приподняться и приспустил с неё штаны. В эти секунды он ласково покрыл её живот поцелуями, после чего уложил на бок, а сам пристроился сзади, держа ноги под коленями.

Так удобнее… Быть позади неё было очень здорово, хотя бы потому, что теперь он мог исследователь губами новые сантиметры её кожи, хотя, казалось бы, всё изведано. Но Гинтару так нравилось целовать её в шейку именно сзади; а за ушками! Эти милые маленькие ушки. Его любимы ушки… Целуя одно, лаская кончиком языка ушную раковину, Гинтар медленно вошёл, пробуя эту позу. Он не смог сдержать глухого мычания — когда её ножки вместе, внутрь входить становилось тяжелее, но и внутри становилось всё теснее. Мышцы так плотно обхватили его ствол, и пока он пробивался всё глубже, сжимал зубами ухо. Как же хорошо, как тесно и горячо. Туманный замер, ощущая всё, что дарит эта поза.

Валанди очень нравилось, когда он вот так ласкал ее ухо, как Сектар тогда… Черт, она прогнала его из своей головы, но почему продолжает думать? Ещё и в такой момент! Он вошёл сзади… «Да, Гинтар, выбей этого придурка из моих мыслей».

— Не останавливайся, — шептала солнечная. Она запрокинула руку и отыскала его волосы, вцепляясь в них. — Гинтар, Гинтар…

Она без конца называла его имя, словно напоминая самой себе, кто с ней. Что это не противный Сектар, который постоянно пошло измывался над ней, а ее возлюбленный, ее жених. Она двигала бедрами, подгоняя его, и ощущение его внутри, а в этой позе он казался ещё больше, сводили с ума. Он плотно прилегал везде, казалось, сосредоточившись, она могла почувствовать каждый малейший бугорок. Это было ново, это было необыкновенно, изумительно. На каждое движение она отвечала стоном, сначала слабыми, а затем все громче и громче. Пальцы ее сами тянули серебряные волосы, а лицо поворачивалось, чтобы найти губами желанный поцелуй.

А сам эльф упивался, слыша свое имя из этих уст, да ещё и в таком тоне, среди этих стонов. Он издевался над ней не меньше брата… то срывался в бешеном темпе, вколачивая в неё свой член, то становился медленным и ласковым, входя так медленно, как только мог, остужая своё желание, свою прыть, но продливая их ночь. Но на поцелуи отвечал по первому требованию, увлажняя иссохшие губы и удовлетворяя юркий язычок, утомляя его борьбой со своим.

До сих пор никто не вернулся. А может, просто все слышали Валанди и уходили прочь. «Да, моя малышка, стони, громче… Пусть все слышат и никто не подходит!» Его, вся его… Словно процесса было мало, Гинтар взял её за грудь и, сжав, прижимал к себе это податливое измученное такими вечно меняющимися толчками тело к себе плотнее. Он тёрся своей грудью о её спину, гладил выпячиваемую попу, а когда срывался на быстрый ритм, не мог удержаться от шлепка. Он помнил, ей нравилось. А ему нравились её вскрики от неожиданности, сам звук шлепка и покрасневшие от ударов ягодицы. Какие же они были…

Она была уже почти на грани. Он редко бывал таким, а в последнее время руководить процессом предоставлял ей, но как же Валанди нравилось подчиняться ему. Да, пусть он будет грубым с ней, сжимает сильнее, шлёпает громче… Она показывала ему, как ей нравится, своими стонами и изгибами. Закусывала губу и кусала его, когда они попадались к ней.

Гинтар сорвался лишь когда почувствовал её оргазм, пульсацию внутри. Ему недолго пришлось — уже через несколько толков он излился в неё мощной струёй, но даже после этого продолжил делать неспешные поступательные движения, ловя каждый момент, каждую секунду, пока он был в ней, пока мышцы то обхватывали его ствол, то отпускали.

А губы ласково касались покусанных мест, на которых срывался в нетерпении и страсти, а ладонь поглаживала покрасневшие места на попе. Он не смог удержаться — приподнялся на локте посмотрел на плод своих трудов. Горячая и красная, как спелое яблочко, ягодица. Красота…

— Прости, — устало усмехнулся туманный. — Тебе, наверное, было больно? — но тяжело было признать, в этот момент он больше думал о своём удовольствии от ощущений и звуков, чем о её чувствах.

— Это было… потрясающе, — сквозь неровное дыхание произнесла она и подняла глаза на Гинтара. Трясущейся рукой она провела по его щеке и мягко улыбнулась. — Ты великолепен. Самое ценное сокровище из тех, что я находила и что ещё найду.

Гинтар беззлобно засмеялся на её слова, и поймал её пальчиками губами. Нет, не поцеловал и отпустил, а укусил, долго водил по ним язычком, хищно смотря на свою прелестницу, и лишь потом отступил.

— Это взаимно, родная. Но при виде других сокровищ ты всё равно продолжаешь терять голову, — естественно он говорил о золоте у гномов! А о чем же ещё?

— Вот такая я у тебя — падкая на блестяшки, — усмехнулась солнечная. Она поправила на себе одежду и поднялась, чтобы поцеловать Гинтара, тем самым благодаря его. — Когда все это закончится, давай не на неделю, а на целый год поселимся в глуши, где нас никто не сможет потревожить. Только мы вдвоем.