Предшественник Шотена Леон Блюм – лидер Народного фронта и социалист – пошел в свое время еще дальше, он вел переговоры с К. Нейратом и Я. Шахтом о «разрядке» отношений с Германией посредством передачи последней Камеруна[14], потерянного немцами в результате поражения в Первой мировой войне. Л. Блюм также обещал расширение экономического сотрудничества с обделенной сырьем и страдавшей тогда от дефицита продовольствия Германией. Но в обмен Л. Блюм хотел получить всего лишь «малость» – существенное ограничение вмешательства Германии в гражданскую войну в Испании. Гитлер колебался. Предложение действительно было заманчивым, хотя оно исходило от еврея и социалиста. Правда, с экспансией на Восток Германии в таком случае надо было повременить. Но произошло событие, спутавшее карты К. Нейрата и Л. Блюма – инцидент под Альмерией. В районе этого небольшого испанского города-порта подорвался на мине английский эсминец «Хантер», которого отбуксировали на свою базу республиканцы, последний факт осложнил отношения Германии с Британией, а значит, и с Францией.
Таким образом, ситуация менялась кардинально, Франция превращалась из потенциального противника в политического партнера, Британия готова была самоустраниться. Но какую реакцию на экспансию в Восточной Европе ожидали в Берлине от СССР? Из директив Бломберга определенно следует, что СССР рассматривался как сила, вмешивающаяся в европейский конфликт в случае возникновения последнего. На знаменитом совещании 5 ноября 1937 г. в Рейхсканцелярии Гитлер высказал большие сомнения по поводу вероятности вмешательства СССР в конфликт Германии с Чехословакией, причина – осложнение отношений Москвы с Японией. Кроме того, Гитлер полагал, что быстрота действий против Чехословакии не позволит СССР даже соответствующим образом среагировать[15], то есть Гитлер надеялся успеть поставить Москву перед свершившимся фактом, проведя быструю оккупацию Чехословакии до того, как Кремль успел бы завершить мероприятия по мобилизации Красной армии.
Что касается подготовки в 1937 г. военных структур рейха к конфликту с СССР, то здесь мы видим достаточно вялую реакцию системы управления вермахта на потенциальную угрозу со стороны России. Отдел Т-3 Генштаба вермахта (возглавлялся знаменитым впоследствии Штюльпнагелем) рассматривал СССР в 1937 г. в числе потенциально нейтральных в будущем конфликте государств[16]. В 1936 г. К.А. Шпальке – эксперт из отдела Т-3 – сделал доклад о вероятном ослаблении западных округов СССР в случае конфликта первого с Японией. В 1937 г. Т-3 начал проводить сбор подробных сведений о СССР. Как следует из доклада Гитлера на совещании 5 ноября 1937 г., вероятнее всего, этот интерес был связан с оценкой потенциальных возможностей Красной армии вмешаться в будущий конфликт Германии с Чехословакией.
В 1933 г. Управление вооружений люфтваффе, исходя из положений внешнеполитической доктрины Гитлера, изложенной в «Майн кампф», приступило к разработке проекта по созданию стратегического бомбардировщика для войны с СССР, но в 1934 г. эти разработки были свернуты из-за отказа высшим руководством рейха рассматривать перспективу войны с СССР как дело обозримого будущего. Важно здесь заметить, что авиацию дальнего действия люфтваффе в первые годы нацистской диктатуры рассматривало как средство борьбы исключительно с Советским Союзом. Уже в конце 1930-х гг. появится проект «Америка» по разработке сверхдальнего бомбардировщика для ударов по территории США, но этот проект из-за дефицита финансирования и оценки перспектив войны с США, как очень низкой, будет также свернут. В разгар Второй мировой войны Гитлер в личных беседах с офицерами люфтваффе очень пожалеет, что в Германии так и не был разработан стратегический бомбардировщик.
В связи с тем, что после урегулирования отношений с Британией и Францией Германия более не опасалась за свои западные рубежи, а воевать с СССР в обозримом будущем не собиралась, уповая на Японию, как на сдерживающий Москву фактор, то главными противниками оставались Чехословакия и Австрия. О Польше на совещании 5 ноября 1937 г. сказано очень кратко, практически польский вопрос почти перестал фигурировать в планах вермахта в конце 1937 г. Для реализации плана быстрого захвата Чехословакии, как считал Бломберг, необходимо было как можно скорее преодолеть систему укреплений Чехословакии посредством бронетанковых соединений. Войск для решения чешского и австрийского вопросов Германии требовалось немного, поэтому процесс строительства вооруженных сил Германии был направлен в основном на повышение качества личного состава и вооружений, когда до конца 1937 г. он носил характер явной направленности на увеличение индекса развертывания.
Несмотря на потепление отношений в 1937 г., между Британией и Германией все-таки «пробежал холодок» на знаменитой охотничьей выставке в Берлине 19 ноября 1937 г., куда прибыл министр иностранных дел Британии лорд Галифакс, который предложил Гитлеру вернуться к схеме «пакта четырех». Гитлер возразил на данное предложение, сославшись на то, что Германия продолжает нести бремя, возложенное на нее Версалем, так как ей отказано в праве иметь колонии. Галифакс ответил, что вопрос с колониями сложный, требующий длительной выработки решений, но «утешил» Гитлера тем, что Англия готова пойти на уступки в чехословацком, австрийском и данцингском вопросах[17] (проблема данцингского коридора). Гитлер был столь расстроен беседой с Галифаксом, что отказался впредь встречаться с английскими дипломатами, передав эту функцию министерству иностранных дел.
2 декабря 1937 г. послу Германии в Британии И. Риббентропу было сказано в Форин офисе, что «вопрос об Австрии имеет гораздо больший интерес для Италии, чем для Англии; помимо того, в Англии полагают, что на каком-то этапе между Германией и Австрией будет установлена более тесная связь»[18]. Здесь была дана достаточно расплывчатая формулировка, которую сложно как-то конкретно интерпретировать. Очевидно, что Лондон подталкивал Муссолини на обострение отношений с Германией; с другой стороны, термин «связь» в отношении австро-германских дел можно интерпретировать, как согласие Лондона на расширение сотрудничества между Германией и Австрией, но не аннексию последней первой.
Впрочем, Гитлер предполагал, что Англия проявит упорство в колониальном вопросе, поэтому на совещании 5 ноября 1937 г. он определил Британию как вероятного противника. 4 мая 1938 г. Гитлер поставил задачу перед ВМС быть готовыми нарушить британские коммуникации в Атлантике к весне 1940 г.[19], это было уже более конкретное и радикальное решение по поводу Великобритании, чем то, что прозвучало 5 ноября 1937 г. В том же мае 1938 г. командование ВМС поставило Гитлера перед фактом, что линейный флот Германии не готов к борьбе с Британией. Соответственно, в военной политике надо было менять курс на развитие флота, для чего Германия располагала ограниченными ресурсами.
Гитлер в попытках установить теплые отношения с Британией «споткнулся» о колониальный вопрос. Реакция министерства иностранных дел Британии по австрийскому вопросу в начале декабря 1937 г. явно указывает на то, что официальный Лондон уже был готов пересмотреть свою политику по отношению к Германии в пользу сдерживания Гитлера. Однако практически вся военная политика Германии была в то время ориентирована на реализацию континентальной стратегии, но теперь надо было переориентировать промышленность на выпуск тяжелых морских и воздушных вооружений. Столь же сдержанным оказался в переговорах ноября 1937 г. с фон Папеном премьер-министр Франции Шотан, который заявил, что «нет возражений против значительного расширения немецкого влияния в Австрии при условии, что оно будет достигнуто путем эволюции»[20]. Это заявление, во всех отношениях двусмысленное и пространное, Шотан сделал после слов фон Папена по поводу экспансии Германии в Дунайском бассейне, под чем фон Папен понимал установление немецкого контроля над всем Балканским регионом[21], с чем французы согласиться, разумеется, не могли. Австрия, по фон Папену, должна была стать трамплином для броска на Балканы[22].
