– Ради всего святого, пусть она уже замолчит, – всегда говорила мать.

Я отправляюсь в королевскую приемную, как Даниил в клетку ко львам. Короля Эдуарда сейчас там нет: он лежит у себя, за закрытыми дверями своих личных покоев. А двор продолжает жить своей жизнью, словно все как обычно.

Маркиз Нортгемптон, Уильям Парр со своей женой Елизаветой кивают мне со странной улыбкой, словно им известно все. Скорее всего, так оно и есть. Я опускаюсь в реверансе и чувствую, как начинаю нервничать.

Отец с матерью играют в карты с сэром Уильямом Кавендишем и его женой Елизаветой, подругой матери, и нашей тетушкой Бесс. Карточный столик, за которым они сидят, стоит в эркере у окна, что дает им некоторую уединенность в шумной зале. Когда я пробралась к родителям сквозь целую толпу, они подняли на меня глаза. По пути к ним я обратила внимание на то, что придворные расступались передо мной. Выходит, новости о моей грядущей помолвке с сыном лорда-президента Совета уже облетели все заинтересованные уши и придали значимости моей фигуре. Сейчас все придворные стараются выказать свое уважение Дадли. Пусть эта семья и относительно новая при дворе, но эти люди явно проявили умение добиваться власти и удерживать ее.

– Двойка, – сказала мать, выкладывая на стол карту, и, не глядя, вялым жестом благословила меня, положив руку мне на голову, когда я склонилась перед ней в поклоне.

Тетушка Бесс тепло улыбается мне, она любит меня больше остальных детей и понимает, что юной девушке следует самостоятельно прокладывать свой жизненный путь.

– У меня королева! – говорит отец и показывает свои карты.

– И судя по всему, королевы нынче серьезная карта, – смеется мать. Затем поворачивается ко мне с почти приятным выражением лица: – В чем дело, Джейн? Ты пришла сыграть? Поставить на свое ожерелье?

– Не дразни ее, – торопливо вмешивается отец, пока я открываю рот, чтобы упрекнуть ее в грехе азартных игр.

– Так в чем дело, дитя? Чего ты хочешь?

– Я желаю поговорить с вами, – я смотрю на мать. – Наедине.

– Можешь говорить здесь, – повелевает она. – Подойди ближе.

Тактичные сэр Уильям с супругой встали и отошли в сторонку, причем его жена все еще держала в руках карты, чтобы вернуться к греховной игре без всякого промедления. Отец жестом велит музыкантам играть, и полдюжины дам выходят на середину залы на танец. Кавалеры тут же с поклонами присоединяются к ним, и в поднявшемся шуме никто не слышит, как я говорю:

– Милорд отец, матушка, я считаю, что не могу сочетаться браком с Гилфордом Дадли. Я молилась и теперь точно это знаю.

– И почему же нет? – спрашивает мать.

Ее настолько не интересует тема разговора, что она не отрывает взгляда от карт, двигая несколько монет на середину стола.

Леди Бесс качает головой, словно считает, что матери стоит прислушаться ко мне внимательнее.

– Моя рука уже обещана другому, – решительно заявляю я.

– Нет, это не так, – отвечает мать, бросая взгляд на мое бледное лицо.

– А я считаю, что так, – упорствую я. – Мы договорились о том, что я выйду замуж за Неда Сеймура. Мы дали свое слово.

– Устно, бумаг мы не подписывали, – отозвалась мать. И тут же обратилась к отцу: – Ты проиграл мне монету. Я говорила, что она отреагирует именно таким образом.

– Но данное слово равно обещанию чести, – я говорю теперь отцу, который, будучи последователем новой веры, должен относиться к своим словам определенным образом.

– Мы же заключили соглашение. Нед обратился ко мне по велению своего отца, я согласилась.

– Ты дала ему обещание? – спросила мать, проявляя к разговору неожиданный интерес. – Ты сказала ему: «Я выйду за тебя»?

– Я сказала: «Вполне возможно».

Она разражается громким смехом, а отец быстро встает из-за стола, берет мою руку, укладывает ее на сгиб своего локтя и отводит меня в сторону от танцующих придворных.

– Послушай меня, – тихо заговаривает он. – Да, был разговор о помолвке, и мы не отказали самой идее о том, чтобы она могла произойти. Но все прекрасно понимали, что это зависело от того, смогут ли Сеймуры вернуть свое влияние. Мои девочки будут вступать только в те браки, которые полезны для семьи. Сейчас же все изменилось. Сеймур мертв, его жена все еще содержится под стражей за измену, а сын утратил свое наследство. Мы ничего не приобретем от связи с этой семьей. Ты же и сама это понимаешь, ты же умная девушка. Теперь здесь правит Джон Дадли. Король не доживет до старости. Это грустный факт, но нам придется его признать. Он передаст корону той из своих кузин, что придерживается реформистских взглядов и имеет сына, который сможет занять его место. Одна из вас должна родить сына, и тогда она будет королевой-регентом до тех пор, пока ее сын не вырастет, чтобы занять трон вместо нее. Ты это понимаешь?

– А как же Елизавета? – спрашиваю я, хоть мне и непривычно отстаивать в первую очередь чужие интересы. – Она сторонница реформ и идет прежде нас в праве наследования.

– Нет, у нее нет шансов. Она не помолвлена, да и в любом случае ей никто не позволит самой выбирать себе мужа после той истории с Томасом Сеймуром. По-моему, она и так всем нам показала, что не являет собой образец чистоты и непорочности, – тут отец даже позволяет себе тихо посмеяться. – Потому что нам нужен наследник, мальчик, именно крови Тюдоров, девочки нам ни к чему. Король, благослови его Господь, надеется дожить до крестин своего наследника, которые должны непременно пройти в реформированной церкви. Конечно же, мы не ожидали такого развития событий и не готовы к ним, но король болен и он желает все привести в порядок без промедлений. И ты можешь помочь в исполнении его желания. Потому что помощь в обретении покоя страждущему – дело богоугодное и благое. Ты выйдешь за Гилфорда Дадли, понесешь, и король будет знать, что оставляет трон двоим молодым людям, воспитанным в лоне реформированной церкви, с двумя мудрыми отцами в качестве советников и младенцем мужского пола в колыбели. Ты меня понимаешь?

– Он настолько серьезно болен? – я все еще не могу в это поверить.

– В любом случае, он желает знать, кто станет его преемником, случись ему умереть до того, как он женится и оставит собственных наследников.

– И мой ребенок станет его наследником?

– Если король умрет, не успев оставить собственного сына.

Все это казалось мне каким-то далеким и неопределенным.

– Но я же дала слово, – повторила я. – А ты дал свое. Неду Сеймуру.

– Забудь об этом, – рекомендует отец. – Эдуард Сеймур мертв, а его сын, Нед, находится полностью на милости своего опекуна, который сделает с ним все, что сочтет возможным и необходимым. Все, тему считаем закрытой. Ты должна слушаться, Джейн, как подобает дочери, иначе мы тебя просто заставим.

Мать, устав от ожидания, решает к нам присоединиться. Мне приходится собраться с остатками смелости.

– Простите меня, – обращаюсь я к ним обоим. – Но я помолилась об этом и убеждена, что я не могу выйти замуж за кого-либо другого, пока не освобожусь от данного мною слова бывшему графу Хартфорду. Да, мы не произносили клятв, но Господь все видит и обо всем знает. Я не могу просто сделать вид, что ничего не было.

Почти в слезах от ужаса из-за своего открытого неповиновения я перевожу взгляд с моего возлюбленного колеблющегося отца на каменное лицо матери.

– Ты не посмеешь ослушаться, – просто отвечает мне мать. – Мы – твои родители, и ты будешь делать то, что скажем мы.

Разумеется, она права. Для того чтобы я в полной мере прочувствовала влиятельность семьи Дадли, мне придется жить в их роскошном лондонском дворце, Дарем Хаус, где будет проведено и мое венчание. Вернее, венчание будет не только у меня. Там будет три невесты: я, моя сестра Катерина и дочь Дадли, тоже Екатерина, которая выйдет замуж за Генри Гастингса, восемнадцатилетнего сына графа Хантингтона. А моя маленькая сестренка Мария будет публично обручена. Хорошо, что хоть ее венчание и консумация брака будут перенесены на некоторое время, пока она не повзрослеет.