— Это важно.

— Это важно. — я кивнула, прикоснувшись тряпкой к его рту.

Я не была уверена, что, если отвяжу его, это не доставит нам неприятностей.

Я наклонилась и поцеловала его. Наши рты встретились в безумном поцелуе.

Он на вкус, как кровь.

Это означало, что он был жив.

Мой Текс был жив.

И он был моим.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Когда рушится мир, единственное, что вы можете сделать закрыть глаза.

Серхио

— Начни с самого начала. — Никсон мерил шагами комнату, размахивая пистолетом, который даже не стоял на предохранителе.

Когда он указал на мое лицо, я вздохнул и откинулся в кресле. Мы уже ищем, который час. И мы до сих пор ничего не обнаружили.

— Очевидно, что меня вырубили сзади. — бормотал я, смущаясь тем, что меня вообще вырубили, когда ко мне невозможно подойти близко.

Как Камписи смог пройти мимо наших людей, это заставило меня задуматься?

Никсон положил пистолет на стол и сел в кресло рядом со мной.

— Куда бы он их увез? Он не настолько глуп, чтобы убить их.

Лука и Фрэнк молча смотря на стол. Да, стол не собирался нам помогать. Может, они просто слишком стары для этого дерьма.

— Мо они оставят в живых. — я провел рукой по волосам.

В комнате стояла тишина, за исключением гудения холодильника и тиканье старинных часов в коридоре.

Чейз забарабанил пальцами по столу и достал свой телефон.

— У нее есть телефон?

— Учитывая мои особые навыки, ты не думаешь, что я уже просчитал все возможные пути ее спасения. — я старался сдержать свой голос. — У них нет телефонов, единственный способ вернуть их, это если мы будем ждать.

— Мы не можем ждать. — Никсон рычал.

Трейс положила руку на спину и начала успокаивать. Никсон размял руку и ударил кулаком.

— Нет возможности отследить ее. — я вздохнул. — Прости, Никсон. Мы должны подождать.

— Будем ждать, когда я скажу. — закричал Никсон.

— Хорошо, ты Босс. — я поднял руки в знак капитуляции.

Лука резко встал и вышел из комнаты, держа в руке сотовый телефон.

— Это всех бесит, Серхио. — пробормотал Чейз.

— Это не моя вина! — я закричал. — Я был там!

— Ты должен был следить! — Никсон ревел. — Какого черта ты делал! Наблюдал за чертовой комедией!

— Она была с Тексом! — я вскочил со стула. — Она была в безопасности!

— Она никогда не будет в безопасности с Тексом. — Никсон ткнул меня в грудь, толкая меня к деревянному стулу. — Никогда, ты понимаешь? С этого момента ты ее чертова тень. Я хочу знать, сколько раз она спит, сколько ресниц она теряет в час. Когда мы вернем ее, не если, а когда мы вернем ее, ее жизнь важнее твоей. Ты понял?

Закатить глаза было бы не уместным, но это именно то, что я хотел сделать. Вот почему я ненавидел работать в семье. Я прикусил язык, позволив себе успокоиться, прежде чем ответить ему.

— Я тебя понял.

— Хорошо. — Никсон поднял свой пистолет.

— Опусти это, пока ты не навредил себе. — прошептал Чейз, схватив за руку Мил и прошептав ей. — Все будет хорошо, Текс зверь.

— В этом-то и проблема. — вмешался Никсон. — Он зверь, которого я больше не могу контролировать.

— Ты этого не знаешь. — сказал Фрэнк. — Вы ничего не знаете о том, что произошло.

Это правда, даже система камер была каким-то образом отключена, поэтому мы были буквально слепыми на всех фронтах. Как, черт возьми, они проникли так быстро, в это же время холодный взгляд Никсона встретил мой.

— Нет. — я покачал головой. — Текс бы этого не сделал.

— Да? — прошептал Никсон. — Как еще они смогли проникнуть в дом? Это крепость.

— Никсон. — Трейс протянула руку. — Нет, мы говорим о Тексе, о твоем лучшем друге!

— Мир уродливое место. — плюнул Никсон. — Ты лучше всех должна знать это Трейс. В конце концов, Феникс тоже был моим лучшим другом, и посмотри, что получилось.

— Достаточно. — Фрэнк вошел в комнату, убрав телефон в карман. — Они в пятнадцати милях к югу отсюда.

— Что? — мы все сказали в унисон.

— Откуда ты знаешь? — мои глаза сузились.

Лука посмотрел на Фрэнка. Он выглядел уставшим, они оба вымотались за эти дни.

— Серхио, я знаю много секретов. Этот, я просто хотел открыть чуть позже.

— Все хорошо. — Фрэнк прошептал.

— Они должны закончить. — согласился Лука. — Пошли.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Поцелуй смерти, как новый путь.

Текс

Поцелуи Мо облегчали боль. Если бы я умирал, то именно так я хотел бы закончить свой путь.

Ее тело прижималось к моему, ее горячее дыхание ласкало бы мои губы, пока я не был готов сойти с ума.

Я хотел обнять ее, но мои руки все еще были связаны позади меня и это не было какое-то сумасшедшее дерьмо БДСМ. Нет, это всего лишь моя сумасшедшая семья. Черт, я всегда завидовал Никсону и его семье. Я боролся против контроля. Да, сейчас зависть официально исчезла. Еще один затяжной поцелуй Мо.

— Текс должна сказать тебе, но это уже не имеет значения, потому что...

Снаружи начались выстрелы.

— Отойди от меня, Мо.

— Нет! — она скрестила руки. — Я не использую тебя в качестве щита!

Ее глаза расширялись в ужасе.

— Я в ответе за тебя теперь.

— Послушай, если я вытащу нож, то ты истечешь кровью, но я смогу перерезать веревки.

Она смотрела между мной и дверью.

— Мо. — я не молил о помощи. — Пожалуйста, позволь мне защитить тебя, как твой чертов телохранитель, хорошо? Моя душа принадлежит тебе. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, я требую, чтобы ты стояла позади меня, прежде чем будет мой выход.

С ошеломленным выражением она отошла за меня.

— Присядь. — сказал я. — Я хочу, чтобы они увидели меня первым, если выстрелят, то не попадут в тебя.

Выстрелы продолжались за дверью. Тот, кто стрелял, хорошо подготовился со своим автоматом. Были крики, и вдруг наступила тишина. Я посчитал до трех, чтобы сделать шаг. Забавно, когда я был маленьким считать до трех, было по сравнению, как борьба с алкоголизмом.

Никсон был тем, кто научил меня контролировать ярость. Он всегда говорил, что самыми могущественными людьми были те, кто знал, куда направить свой гнев.

Я хотел быть сильным.

Я научился собирать эмоции, а затем использовать их в свою пользу.

Так что сейчас я не испугался.

Я был зол.

За гранью.

Злости.

Готов потерять все, только чтобы Альфонсо не тронул ее, не превратил ее жизнь в ад, я хотел быть тем, кто уничтожит его и положит конец войне в семье.

Я бы никогда не вписался. Я никогда не чувствовал себя полным, у меня всегда было такое затяжное чувство, что чего-то не хватает в моей жизни. Даже Мо не смогла это заполнить, но, когда я сидел в кресле и досчитывал до трех человек, я думал о своей жизни, о том, что я хотел сказать. И я понял.

Впервые в жизни это должно было что-то значить, не только для Мо, но и для моей семьи.

Никсон, ублюдок, был прав. Я бы выбрал семью, потому что я не мог позволить, чтобы это повторилось снова. Я не мог позволить Мо снова пострадать, поэтому я бы встал на вражескую сторону, чтобы она была в безопасности до конца своей жизни. Если бы я был уверен, что ребенок родиться в мире, а не войне.

Я выбирал бы семью каждый раз.

Без колебаний.

Потому что Никсон никогда не предупреждал меня о том, что ты можешь выбирать семью не из преданности, а из отчаяния, из неизменной любви к тому, с кем не был связан кровью. Я бы выбрал семью, чтобы спасти тех, кого люблю.

Дверь открылась.

Было слишком темно, чтобы увидеть высокую фигуру в капюшоне, когда он шел, приближаясь к нам.

Свет мелькал, бросая почти жуткий эффект на все тело парня. Он был одет в рваные джинсы, серый балахон и весящий автомат на груди.

— Так. — он тяжело вздохнул. — Мы снова встретились.

Он снял капюшон.