В небольшом лесном болотце, недалеко от лоцманского поселка Лебяжье, юные следопыты случайно обнаружили торчащий из воды металлический предмет. Он оказался частью лопасти воздушного винта самолета Як-9. Бойцами воинской части, куда ребята сообщили о своей находке, были извлечены и другие детали самолета с номерными знаками, пистолет ТТ, ракетница, пуговица морского образца от кителя. Здесь же обнаружились и останки летчика. Тщательное изучение найденного, архивные данные, расспросы ветеранов позволили установить личность погибшего: им оказался А. В. Бувин. 24 марта 1974 года в Борках состоялась торжественно-траурная церемония захоронения останков героя-летчика. Присутствовали приехавшие из Курска брат Андрея - Г. В. Бувин и две сестры Е. В. Озерова и Л. В. Зыкова. (В. Т. Мельников, вместе с нами участвовавший в церемонии захоронения, дал подробное сообщение об этом событии в газете "Страж Балтики" от 17 апреля 1974 года.)
В конце марта 1944 года поступил приказ о направлении меня, а также врачей 1-го гвардейского минно-торпедного полка А. Н. Лебедева (однокашник по академии) и 7-го гвардейского штурмового авиаполка Г. М. Шраге в Москву на трехмесячные курсы авиационных врачей Военно-Морского Флота.
На курсах я и А. Н. Лебедев встретились с нашими друзьями по совместной учебе в академии - врачами авиационных полков ВВС Северного флота Евгением Дударевым и Павлом Ревенко. Оба они участники уже известной читателю трагедии, случившейся на Ладоге в \ 185\ штормовую ночь 17 сентября 1941 года. Неожиданная и взаимно радостная встреча! Крепкие дружеские объятия, и сразу же - расспросы и воспоминания. Сначала о ладожских событиях на барже. О них мы с Лебедевым были много наслышаны, но не от свидетелей, оставшихся в живых. Они все, как и предусматривалось первоначальным распределением, проходили службу на Тихоокеанском, Черноморском и Северном флотах. Дударев и Ревенко были первыми, с кем мне и Лебедеву довелось встретиться. Можно себе представить, с каким вниманием слушали мы их сдержанный рассказ. В дальнейшем (уже в послевоенные годы) он дополнился воспоминаниями и других участников событий наших однокурсников А. И. Гершковича, С. Я. Заржевского, С. Н. Кабарова, Г. Д. Коржа, В. И. Кривошеева, С. И. Никонова, В. И. Петрова, В. В. Полякова, а также воспоминаниями, опубликованными в 1972 году нашим бывшим преподавателем А. В. Смольниковым. (Во время посадки на баржу и до момента ее отправления он находился на берегу Ладоги. С 1943 года возглавил медицинскую службу Балтийского флота. В послевоенные годы генерал-майор А. В. Смольников был начальником кафедры токсикологии нашей академии.) В итоге выявилась достаточно полная картина трагедии.
В ту ночь вместе с выпускниками Военно-морской медицинской академии на барже переправлялись на восточный берег Ладожского озера курсанты ленинградских военно-морских учебных заведений и преподаватели с семьями, группа сотрудников гидрографического управления ВМФ. Много было эвакуируемых из Ленинграда жителей. Темный трюм громадной деревянной баржи был переполнен людьми.
Отошли от места погрузки с наступлением ночи при относительно неплохой погоде. Опасений она не вызывала. Под утро внезапно, как это бывает нередко в осенние месяцы на Ладоге, разыгрался шторм. Баржа все сильнее раскачивалась и угрожающе скрипела. Она будто стонала под ударами тяжелых волн, перекатывавшихся через палубу. Буксир "Орел" с трудом ее тянул. Трос, соединявший ее с буксиром, натягивался до предела. И вот он лопнул. Баржа потеряла ход. Волею разъяренной стихии ее понесло в сторону от "Орла". В трюм стала поступать вода. Началась трудная борьба людей за живучесть баржи.
В. И. Петров (из нашего бывшего первого взвода, в послевоенные годы стал профессором, крупным хирургом) организовал вычерпывание воды ведрами и другой подручной посудой, поскольку откачивающих помп на барже не было. Но все напрасно. Вода продолжала заполнять трюм, вынуждая пассажиров выбираться наверх. А там свирепствовал холодный ветер. Штормовые ледяные волны смывали за борт терявших силы людей. Многие из них сразу же исчезали в глубинах озера.
Наши молодые врачи, призванные спасать людей, до конца выполняли свой долг, сохраняя присутствие духа и выдержку. Они на руках выносили из трюма детей и ослабевших женщин наверх и чем могли укрывали их от ветра и ударов волн, помогали обессилевшим удерживаться на палубе, извлекали из воды упавших за борт.
Дударев и Ревенко, будучи превосходными пловцами, успели тогда многим подать руку помощи. Пока баржа оставалась на плаву, Павел Ревенко, рискуя собой, неоднократно бросался в студеные волны, чтобы с помощью Жени Дударева и других товарищей извлечь из воды оказавшихся за бортом.
В неравной борьбе за живучесть баржи погиб любимец курса Владимир Николаевич Быстров. Он тоже был из первого взвода, его бывший культорг. Чтобы облегчить баржу и повысить ее плавучесть, стали освобождать палубу от автомашин. Володя Быстров действовал инициативно и смело. Он забирался в кабину, заводил мотор, включал скорость и, успевая выскочить из кабины, одну за другой отправлял машины за борт своим ходом Однако баржа по мере заполнения водой трюма продолжала оседать и наконец погрузилась. Люди оказались на волнах. Но и в эти критические минуты наших молодых врачей не покидало мужество. С. Я. Заржевский, рискуя быть смытым набегавшими крутыми волнами, сумел удержаться сам и помог другим забраться на подвернувшийся плот. Это была оторвавшаяся часть дощатого настила палубы баржи.
Вскоре подошел буксир "Орел". Все, кто находился на плоту, были спасены. Удалось спасти и тех, кто смог удержаться на поверхности с помощью других деревянных предметов. Совсем обессиленных и закоченевших от холода людей извлекали из воды. Многие с трудом могли говорить.
Спасенных врачей доставили в Новую Ладогу. Там их заново обмундировали и отправили в Москву. После отдыха и лечения наши друзья отбыли к местам назначений. По свидетельству С. Я. Заржевского, из нашего выпуска уцелело всего тридцать семь человек. Это в три с половиной раза меньше утонувших.
Из нашего первого взвода кроме В. Н. Быстрова утонули Н. Ф. Глушков, А. А. Горюнов, А. А. Князев, А. Ш. Кобиенц, И. И. Кошелев, А. Г. Красиков, С. Н. Кузнецов, А. М. Маслов и другие. Многие погибли из бывшего женского взвода: командир взвода Е. П. Травина вместе со своей дочерью, Д. М. Альтман, Е. А. Пирамидина, Е. П. Томилина и другие.
Я счел своим долгом вернуться к событиям на Ладоге, чтобы отдать должное мужеству наших друзей по академии, молодых врачей. Перед лицом испытаний они явили пример стойкости, гражданского долга, товарищеской взаимовыручки. Мы вернулись на берег Ладоги, к мемориалу на холме Славы, чтобы почтить память погибших, унесших с собою много несбывшихся желаний, неосуществленных дел во славу воспитавшей их Родины. В борьбе за спасение людей они сделали все, что могли. Это незабываемо, как незабываемо все, воистину героическое, свершенное советским народом в трудные годы минувшей войны.
Обратимся к дальнейшему изложению.
Курсы наши были организованы при Центральном институте усовершенствования врачей по инициативе инспектора ВВС ВМФ врача А. Г. Шишова. Программа отличалась насыщенностью и продуманностью. И не только в области авиационной медицины, которую обстоятельно и интересно вели профессор В. В. Стрельцов и А. Г. Шишов. Нас основательно поднатаскали по некоторым актуальным вопросам нормальной физиологии человека, гигиене, психиатрии, терапии и хирургии с определенным, авиационным, уклоном. В числе наших преподавателей были видные ученые: член-корреспондент Академии наук СССР Э. А. Асратян (специалист по физиологии), профессор Г. Ф. Кротков (главный гигиенист Красной Армии), профессор М. С. Вовси (главный терапевт Красной Армии).
В день, когда мы ожидали встретиться с академиком Н. Н. Бурденко, главным хирургом Красной Армии и первым президентом Академии медицинских наук СССР (созданной в 1944 году), нам было сказано, что он и профессор Вовси срочно улетели в Киев к раненому генералу армии Н. Ф. Ватутину. Спустя несколько дней с большим сожалением мы узнали, что надежды на лучший исход не оправдались. В ночь на 15 апреля после тяжелой операции Н. Ф. Ватутин скончался. В час его погребения (в Киеве) 17 апреля Москва отдала последнюю воинскую почесть выдающемуся полководцу - салют в 24 орудийных залпа из 24 орудий.
