– Садитесь же, прошу вас.

И снова традиционная формула.

Что ж – его новоиспеченное величество мил, обаятелен и произносит предписанные обычаем «благодарю» и «прошу», не кривя лица, не превозмогая собственную надменность… нет, определенно кто-то должен выскочить с поучениями, не сможет не выскочить! Ведь юный король так безукоризненно следует предписаниям обычаев… вот только не должно забывать, что традиция – страшное оружие в умелых руках.

А в том, что руки у этого венценосного проходимца умелые, генерал не сомневался ни на миг.

Как и в том, что песик здесь находится никак уж не случайно.

Придворные неспешно, с достоинством усаживались за столики. Все те же обычаи давным-давно определили, где должен обретаться столик военного ведомства, к примеру, где – казначейский, где и вовсе располагается Главный Цензор. Одним словом, торжество этикета и вообще всевозможное благолепие. Если сравнение приискивать – ну ни дать, ни взять залитый солнцем весенний луг: так прекрасна шелковая зелень его травы, прячущая разбросанные по земле железки-«ежи» и заранее выкопанные и прикрытые слоем дерна ямы.

Генерал всегда дивился – ну откуда берутся наивные создания, готовые даться в обман и поверить в вопиющую невинность луговой травы? Невинности в прифронтовой полосе, а уж тем более вблизи от поля битвы днем с огнем не сыщешь. И все же из войны в войну чья-нибудь кавалерия вылетает на полном скаку в пестрое разнотравье – и атака захлебывается, и победный клич сменяется криками боли и ужаса, истошным ржанием и визгом лошадей – только оттого, что у военачальника не хватило либо ума, либо терпения.

На сей раз ума и терпения не хватило у Министра Церемониала. Именно он – если продолжать сравнение – бросился в кавалерийский наскок по обманчиво мирному лугу. Остальные придворные не знали, как вести себя в присутствии рыжей псинки, и потому благополучно помалкивали. Но ведь в любом собрании найдется тот, кто считает себя умнее других.

– Подданные рады приветствовать ваше величество, – торжественно молвил министр, поднимаясь из-за столика и неспешно сгибаясь в поклоне.

Направление поклона было выбрано явно не случайно. Нет, бесспорно, кланялся Министр Церемониала королю – но таким образом, чтобы его руки оказались поблизости от не предусмотренной протоколом собачки. Вот сейчас он аккуратно поднимет ее и удалит с заседания королевского совета, вот сейчас…

Песик тоненько зарычал и подпрыгнул, тяпнув нахальную министерскую длань за палец.

Вскрикнуть господин министр не успел, а что-нибудь предпринять – тем более. Потому что король нагнулся, подхватил собачку и посадил себе на колени.

– Тише, Апельсинчик, тише, все хорошо… – негромко уговаривал король, гладя рыжую шерстку, – успокойся, никто тебя не заберет отсюда. Ты здесь по праву.

Апельсинчик еще раз тяфкнул – мол, то-то же! – и завозился, устраиваясь поудобнее на монарших коленях.

– П-п-пппрошу меня простить, п-пппо какому праву? – ошарашенно осведомился тяпнутый министр.

– По праву символа нового царствования, – невозмутимо ответствовал король, продолжая гладить все еще обиженного Апельсинчика.

Вообще-то царедворец не должен давать волю своим истинным чувствам, а уж выказывать их – тем более. Но неожиданность застала их врасплох, и на сановных лицах мысли их обладателей читались легче легкого. Кто сомневался в своем слухе, кто – в здравости своего ума, а кто – тоже в здравости ума, только не своего, а королевского. Подобного переполоха в чиновном курятнике Най не видывал сроду, да и вряд ли увидит впредь. Оставалось получше запомнить это бесценное мгновение – будет потом что вспоминать!

Сановники пребывали под властью растерянности, и это нарушало церемониал самым что ни на есть вопиющим образом. Поэтому укушенный вопреки придворной процедуре министр решил любой ценой восстановить благолепие и вновь ринулся очертя голову в кавалерийскую атаку все по той же пересеченной местности.

– Но, ваше величество, – со сдержанной укоризной произнес министр, – какому же девизу царствования может подобать столь неуместный символ?

А ведь у тебя были все шансы отступить, подумал генерал, глядя на него. Отступить, перегруппироваться, вывести из-под удара хоть какие-то силы… была у тебя возможность, была. Но ты ею пренебрег. И сейчас воспоследует катастрофа.

– Девизом нынешнего царствования будет «Исцеление истоков», – с безмятежной кротостью ответил король.

Тишина сделалась такая, что, казалось, прислушайся – и въяве услышишь, как пытаются затаить дыхание перепуганные насмерть мысли в чиновных головах.

Потому что сам по себе Апельсинчик – это всего лишь забавный песик. Но если речь идет об исцелении истоков, сразу делается не до шуток. Дело не в мелких неприятностях, нет. Беда – истинная, тяжкая, глубинная. Не цветы и листья поражены ею, не плоды, не ствол и даже не корни, нет – подземные воды, питающие их отравой. На поверхности все пока еще кажется благополучным – но там, в темноте, поджидает погибель. Генерал во время войны насмотрелся на потаенную смерть в отравленных или зачарованных колодцах, в невинных с виду предметах, несущих проклятие любому, кто их коснется, и маленькие собачки – такие, как Апельсинчик – отыскивали отраву и заклятия, помогая обезвредить ловушки и исцелить источники.

А теперь Крылатый Дракон объявляет «Исцеление истоков» девизом своего правления, и даже собачку привел…

Не диво, что у сановников с перепугу языки отнялись!

– Ва-ва-ваа-аше величество, – прыгающими от ужаса губами произнес Министр Церемониала, – в-ввыы хотите сказать, что предполагаете… заговор?

О нет. Генерал еще не знал, о чем собирается говорить король – но, судя по выражению его лица, никак уж не о заговоре.

– Нет, – все так же благодушно возразил юный монарх, – не хочу. Я не стал бы собирать вас, чтобы говорить о предметах несуществующих.

Общий сдавленный вздох облегчения: никого ни в чем не подозревают, никого не уведут отсюда под арест… и ведь никому не приходит в голову простая мысль: если не заговор – та сокрытая во тьме отрава, от которой предполагается исцелять истоки, то о чем король собирается сказать?

– Но ведь заговор – не единственная на свете тайная беда, – продолжил Крылатый Дракон. – Собственно, заговоры – дело службы безопасности трона, а вовсе не общего тронного собрания. Нет, проблемы намного серьезнее.

Апельсинчик примолвил свое глубокомысленное «тяф».

Генерал краем глаза углядел, как вздрогнули сановники от этого «тяф», но именно что краем глаза – он смотрел не на них. Ничего существенно нового и интересного он на их лицах не увидит. Как и на лице короля. Этот юный прохвост разыгрывает свою роль так, что опытному актеру остается разве что подавиться от зависти – и раньше времени не выдаст ничего даже случайным движением ресниц.

Генерал смотрел на Государева Наставника Тайэ.

Он долгие годы был дружен с Соколом – и лишь потому мог заметить затаенный азарт… да, он верно догадался! Король и его наставник не просто спелись, нет! Весь этот балаган – часть их общего плана.

Генерал отлично знал, что такое – посылать в бой других. Творить победу их руками. А сейчас Сокол посылает в бой своего венценосного воспитанника. В его первый бой.

Диспозиция обозначена, резервы подготовлены… вот сейчас, вот еще мгновение – и барабаны скомандуют: «В атаку!»

И неважно, что вместо барабанов у короля всего-навсего рыженький Апельсинчик.

Собачонок сказал свое «тяф!»

В атаку!

Атаковал король стремительно.

– На ваших столах лежат копии тех документов, которые были вам разосланы неделю назад для ознакомления, – произнес он. – Прошу вас раскрыть их.

Генерал тоже получил неделю назад уйму бумаг и прочитал их очень внимательно. Восьми дней для подобного чтения вполне довольно. Вот на то, чтобы составить их, ушло около четырех лет. Генерал помнил, как радовался Сокол, когда его воспитанник принялся за эту работу.