Время перед сражением меняет свою природу. Оно не течет, оно притворяется замершим – но это обман. Генерал Най Сияющий Клинок знал все уловки времени. Перед сражением оно подобно талой воде: вроде бы ничего не меняется под весенним солнцем, но незаметно для взгляда сосулька подтаивает, и вот уже свисает с нее капля воды – холодная, сияющая. Она словно всегда тут была и всегда будет – но и это обман: капля набухает, тяжелеет, томительно медлит перед тем, как сорваться в последний полет и расплескать себя. Так тяжелеет, набухая, время перед боем.

Никогда и ни с чем генерал не спутал бы его сияющую тяжесть.

Но сегодня не от него зависит, когда эта тяжесть оборвется вниз. Сегодня не его бой.

Однако в неизбежности его генерал был неколебимо уверен. Неужели кто-то считает иначе?

Похоже, да. Иначе у половины придворных, самое малое, с лиц исчезло бы привычно благодушное выражение. Чего ждут эти люди? Что на престол вступил безгласный теленочек? Может, они на это еще и надеются? Ой, зря. Умилительные телятки обычно вырастают в тяжеловесных вспыльчивых быков, и престол этому весьма способствует. Не успеешь толком поумиляться – и… и откуда только что взялось! Однако урок не впрок – и чудом выжившие после разногласий с быком вновь и вновь сюсюкают с очередным теленочком.

Любопытно будет поглядеть на тех, кто попробует начать сюсюкать с новым королем. Он ведь не теленочек.

Хотя и не бык.

Он – Крылатый Дракон. Именно такое прозвание с полного согласия августейшего отца дал принцу его наставник.

Даже дети малые знают, что крыльев у драконов нет. Им и не нужны крылья – они летают силой своей магии. Но всегда найдется тот, кто хочет летать иначе – даже среди драконов. Чаще всего это пустое желание, оно оборачивается ничем. Однако чудеса все же иногда случаются – и дракона поднимают в поднебесье крепкие крылья. Блажь? Прихоть? Не всегда и не для всех. Потому что даже магия может не все на свете. И там, где ее сила вынуждена отступить, необычного дракона удержат в полете и принесут к цели крылья – потому что он умеет летать не так, как другие.

Прозвание свое принц получил в двенадцать лет. Теперь он король, и ему шестнадцать. Может, Дракон еще и не заматерел – все-таки годы покуда не те – но уж точно подрос, и крылья наверняка окрепли. И это создание принимают за теленочка?!

Что поделать, люди ненаблюдательны и склонны выдавать желаемое за действительное. Даже, как ни странно, при дворе. Совершенно определенно, не менее половины собравшихся придворных готовится сюсюкать. Кое у кого даже губы трубочкой вытянулись. А ведь, казалось бы, опытные царедворцы, зачастую преклонных лет…

Неужели они и в самом деле ждут, что традиционное знакомство со списком реформ пройдет… м-мм… традиционно? Тихо и ничем не примечательно? В исполнении Крылатого Дракона?

Ну-ну…

Нет, понять, откуда возникла настолько дурацкая идея, все-таки можно. Передавая власть сыну, когда тому исполнится дважды или трижды восемь лет, король обычно вручает ему пакет реформ, составленных им за время его царствования. Именно их и оглашает юный король в первые восемь дней после вступления на престол. Но только что завершившееся царствование было успешным. Победа в войне, новые успехи лечебной магии, сплошное благосостояние – откуда бы тут взяться надобности что-то менять?

Однако Най ничуть не обольщался насущной идиллией. И вдобавок слишком хорошо он знал Государева Наставника Тайэ, а значит – в определенной степени и его воспитанника. Он понимал их образ мыслей. И хотя ему неоткуда было знать, что именно собирается учинить вступивший на престол Крылатый Дракон, он был совершенно уверен, что реформы не просто будут, а очень серьезные – это, во-первых. А во-вторых – что готовил их Дракон пусть и под руководством наставника, но – сам.

Придворные переговаривались вполголоса, но генерал их не слышал. Он слышал лишь безмолвие, в котором сияла тяжкая капля времени – и не шушуканью вельмож под силу разрушить подобное прибежище…

За окном отзвучал бой храмовых часов, с последним их ударом дверь в малый тронный зал распахнулась, и безмолвие раскололось на куски.

Время битвы начало свой неизбежный полет – под растерянное «ып» придворных.

Генерал мысленно усмехнулся: юный король отлично знает, как ошарашить противника. Еще не начав сражение, он уже позиционно выиграл куда больше, чем может показаться со стороны. Чего и ждать от воспитанника Тайэ Сокола!

Его юное величество был облачен сообразно случаю. Черный парадный наряд, расшитый золотыми колосьями – символ плодородной земли и богатого урожая. Золотая заколка для волос в форме солнечного диска и жемчужные подвески на шпильках – как символ благодатного дождя. Синие сапожки – символ моря, несущего свои волны к ногам владыки.

Все было бы вполне обычно, вступи Крылатый Дракон в тронный зал один. Но у него был спутник – и какой!

Рядом с королем, бойко перебирая лапками и радостно притяфкивая, семенил крохотный рыжий собачонок.

Когда-то для мужчины показаться в обществе с подобной лающей муфточкой означало погубить свою репутацию навек. Такой песик подобает разве что женщине – но никак уж не мужчине!

Генерал всегда считал это мнение несусветной глупостью. Мужество зависит от размеров собаки? Да неужели? А вы точно уверены? Надо же, какой простой способ стать самым мужественным – заведи себе собаку побольше, и мигом сделаешься воином из воинов… что – все-таки нет? Ну вот, всегда так…

Более того, генерал всегда любил и уважал маленьких собачек – за их беззаветную храбрость. Легко быть храбрым, когда ты больше всех, а ты попробуй остаться храбрым, когда ты самый маленький – вот где истинная отвага и доблесть!

Генерал был слишком известен своим настоящим, непритворным бесстрашием, чтобы маленькие собачки могли повредить ему в общественном мнении. Великий воин имеет право на крохотную причуду – разве не так?

Во время последней войны причуда неожиданно обернулась прозорливостью. Именно такие песики лучше любых других собак чуяли яды, простые и магические, никогда не пропускали зараженный участок земли, колодец или живое существо, с виду еще здоровое, но на самом деле уже разносящее смертоносную болезнь. Сколько жизней спасли эти собачки – и не сосчитать. Теперь уже им дозволено было появляться в мужской компании – герои войны, как-никак.

Но чтобы в тронном зале, в первый день после коронации, рядом с королем… невероятно! Недопустимо!

Когда король ведет себя несообразно, сразу становится видно, что царедворцы делятся на две неравные группы. Одна предпочитает королевских безобразий не замечать. Другая же, обычно меньшая, накидывается на эти безобразия, как муравьи на сахар, надеясь изничтожить их и должным образом внушить его величеству должные понятия о должном поведении, хотя поучать королей – дело обычно небезопасное.

Не замечать безобразие на сей раз не получалось ни у кого, хоть тресни. Юный король, милостиво улыбаясь, шел вдоль выстроившихся в два ряда придворных, их спины одна за другой сгибались в поклоне, головы склонялись, и взгляды неизбежно – один за другим – утыкались в собачку.

Тактика «не замечай ничего» с треском провалилась. Оставалась еще одна – и генералу было очень интересно, кто первым не выдержит и сунется с поучениями.

Король прошел к небольшому возвышению, на котором стоял трон, сел, придвинул небольшой столик с письменным прибором и обвел собравшихся внимательным взглядом.

– Благодарю всех, кто находится в этом зале. Рад видеть вас.

Разумеется, не прийти на Совет или прислать кого-то вместо себя придворные не могли. Традиция определяла, кто именно, в каких чинах и с каким числом помощников от какого ведомства должен присутствовать здесь. И она же повелевала юному королю, тем не менее, благодарить собравшихся за то, что пришли.