— Суки! — выкрикнул Михаэль, видя, как последние конники исчезают в лесной чаще.

— Милорд, надо спасать оставшееся добро… — крикнул один из рыцарей Михаэлю, в глазах которых читалась ярость и страх.

— Да, верно, а ты выходит, что просто так повоевали… — обреченно и устало вымолвил Михаэль, развернув своего коня в сторону обоза.

***

Томас спустился с коня сразу же, как отряд его пересек реку и присоединился к другим, оставшимся в лесу воинам. Солдаты, увидев возвращение своего короля, воспряли духом, а захваченные сокровища еще больше приободрили солдат.

— Половину забирайте себе, другую половину я беру для себя и для нашего, общего дела.

Воины с радостью встретили щедрость от своего короля, накинулись на сброшенные в кучу мешки и принялись разбирать захваченные сокровища. Томас даже и не думал забирать золото себе — всё он планировал потратить на покупку кораблей, с которыми ему было бы сподручнее пересекать бассейн Гидры. В Дробеже никогда не было своего флота, пусть он и был крупным торговым городом.

Томас положил шлем рядом с собой и сел на камень, густо поросший травой и зелёным влажным мхом. Наконец-то он отбросил меч в сторону и заметил, как окровавленные руки его дрожали, болели — никогда прежде ему не приходилось убивать, но теперь, когда он встал на путь войны, это придется делать как нельзя чаще.

— Это был ваш первый бой? — обратился к Томасу конник, кладущий несколько золотых монет в свои карманы.

— Да… — устало покивал Томас, вытирая кровь тряпкой со своих дрожащих рук.

— В таком случае, вам нужно бабу, Ваше Величество, — игриво заключил всадник, отчего Томас улыбнулся и, покивав, снова направил свой взгляд на руки.

— Я знаю одно местечко, государь. Пока мы тут, можно наведаться туда. Крупная деревня, Заводь Короля, рыбацкие угодья. Там трактир, в котором сам король иногда, бывает, может купите пару пышногрудых красоток в свой гарем. Есть там девушка, рыжая, с сиськами, как моя голова. А стройная! Уххх, наконец-то можно с ней развлечься.

— Ты говоришь с королем, солдат, знай свое место! — рявкнул подошедший лорд Вейдт.

— Пусть говорит, он меня заинтересовал, — спокойно перебил лорда Томас, убравший свой меч в ножны.

Вейдт покорно отошел обратно к делящим добро рыцарям и конник, вновь войдя во вкус, заговорил:

— А пиво там какое! А угощения! Если заведение до сих пор держит старый пройдоха Морант, то за качество угощений я отвечаю вам головой!

— Хорошо говоришь, воин! — довольно проговорил Томас, кинув солдату еще одну золотую монету. — А далеко ли до этой деревни?

— Да бросьте, час езды по этому тракту, не более!

Томасу хотелось выпить — первое убийство совершенно отняло у него силы и радость, а рассказ конника позволил ему поверить в то, что от этого легко можно избавиться. Он поднялся с камня, потер руками свой измоченный влажным мхом зад и, тяжело вздохнув, произнес:

— Ладно, возьми два десятка моих лучших всадников и поехали, сегодня можно пировать!

Конник, расплывшись в улыбке, помчал к общей массе, а Томас, оседлав лошадь, стал ожидать их, предвкушая свою первую бурную ночь в таком формате.

***

— Сколько мы потеряли? — в гневе выпалил Михаэль, схватив за шею одного из охранников обоза.

— Почти шесть сотен человек, милорд. Мы не ожидали столь стремительного натиска…

В ярости Михаэль бросил стражника в грязь, но не стал его наказывать дальше — он понимал, что стражник сам чудом выжил и не бросил оружие при виде неприятеля. Глаза Михаэля и его воинов слезились от едкого и вонючего дыма, поднимающегося от сгоревших обозов, лишь пару возов уцелело в этой суматохе, да и то, с менее ценными трофеями.

— Как я понимаю, золото и украшения они унесли почти все? — задал вопрос Михаэль, увидев на земле покрытую копотью монету.

— Да, милорд. Что не унесли — подожгли, лишь бы нам не досталось…

— Пошлите весть королю. Пусть знает, что в бассейне Гидры началось восстание.

Михаэль, одернув свой плащ, широкими шагами направился к карете, охраняемой чуть ли не сотней его лучших воинов. Они быстро расступились перед ним, и, войдя в карету, Михаэль вновь воссоединился с Антеей, с тревогой поглядывающей на него и на ситуацию за окном.

— Что произошло, лорд Боле? — спросила она тонким, дрожащим от страха голосом.

— На нас напали! — резко ответил Михаэль, начав пить вино прямо из горла своего кувшина.

— Я поняла, а кто это был?

— Глупый, своенравный и в скором будущем мертвый Томас Рассел!

========== Глава 70. Ледяной страх Комедианта. ==========

Погода ухудшалась с каждым днем — становилось все холоднее и холоднее. Крепчали ветра, а в ночи, когда все, прижавшись друг к другу ложились спать, издали, со стороны запада, доносились страшные вопли, которые, как казалось, вблизи с их источником должны были содрогать небеса. Некогда знойные дотракийские поля, полные трав и обитающих в них животных, превратились в ледяную пустошь, полную только снега и крови…

***

Полторы недели пути из Миэрина на удивление быстро прошли. Общение с Джайной, как казалось Йену, вышло на новый уровень — без неё эти дни были бы долгими и тихими, а время бы он проводил в привычном для себя пьянстве. По дороге ничего не встречалось — лишь бегущие на восток люди и оставленные деревни, в которых можно было заночевать и перевести свой дух.

— Сколько до Квохора? — резко спросил Йен, ресницы и усы которого покрылись инеем, а бородка, отпущенная еще с битвы при Маграо, частями превратилась в сосульки.

— Менее пары часов, за теми холмами! — сквозь бурю проорал волантийский наездник, укутанный во всевозможные меха.

Отряд его был разношерстный — почти пять сотен человек, в состав которых входили: дотракийцы, волантийцы, браавосийцы, северяне, андалы, и даже пара лхазарян откликнулась на этот зов. Но каждого, абсолютно каждого бойца в отряде удивляла Джайна, которая за время путешествия ни разу не одела на себя шубы — она будто не чувствовала страшного холода, пронизывающего каждого человека в отряде.

— Привал! — громко приказал Йен, увидев, как перекресток дорог замыкается в деревне, лежащей перед ними в паре сотен метров.

Всадники моментально спешились и привязали своих лошадей к заборчикам и столбам, прикрыли их легкими одеялами и сами принялись разводить костры, дабы обогреть себя и по быстрому сготовить что-то вкусное. Спешившись, Йен сразу же направился к Джайне, ведь каждой миледи, по закону Эрнедона, рыцарь должен был помочь спуститься с коня, но она, не дождавшись Йена, легко с него спрыгнула, даже не поведя ни одним мускулом лица.

— Вот это женщина… — буркнул себе под нос Йен, в котором очередной раз заиграл животный инстинкт.

— Будешь бубнить себе под нос или пойдем греться, юный рыцарь? — игриво произнесла Джайна, взяв свой посох в ладонь.

— Пошли, пошли! — вырвавшись из секундного ступора, заключил Йен.

Оба они направились в дом, стоявший ближе всего в дороге, ведущей в Квохор. Из окна домика идеально просматривались поля, безжалостно обдуваемые смертельно-морозным ветром, а вдали до сих пор слышался чей-то страшный, протяжный вой. Джайна долго и упорно вглядывалась вдаль, но никаких изменений не происходило и Йен, не выдержав этого молчания, произнес:

— Миледи, не хотите ли вы поиграть со мной?

— Не до этого сейчас, лорд Эрган…

— А вы представьте, что сейчас наступает наша последняя ночь, миледи, и через пару часов мы уже можем погибнуть?

Джайна замялась — она не могла отрицать, что молодой, немного дикий и не в меру озорной Йен привлекал её, но она не могла подать виду, или же просто боялась это сделать. Спустя минуту бесцельного наблюдения за ветром, она повернула голову к Йену и проговорила:

— Давайте, сир Йен…

Йен, окрыленный согласием госпожи на одну из его самых любимых игр, достал из мешка, принесенного им в дом, кожаный мешок, от которого доносился запах того самого, борского вина.