Литмир - Электронная Библиотека

Девушка стояла рядом с дверью в прихожей и пыталась расстегнуть замок на ботильоне, который никак не поддавался.

-Прости, что у меня не убрано. Но ты же знаешь, какая у агента ФБР работа. Нам совершенно некогда. – Оправдывался мужчина, пытаясь навести хоть малейший порядок, хотя от его усилий становилось только хуже и бардак царивший в гостиной, не стремился покидать насиженные места.

Он обернулся и, заметив замешательство своей гостьи, улыбаясь, подошел к ней и наклонился.

-Давай я тебе помогу. – Ласково сказал он. Его крепкие руки ловко дернули «собачку» на застежке и та беспрекословно подчинилась. Марлини помог снять девушке сначала один сапожок, потом другой и нежно взяв под руку провел в, как бы, убранную гостиную.

Гостья села на серый диван, стоящий у окна, осторожно пододвинув плед и подушку, все еще лежащие на нем. Марлини в этот момент налил в фужеры шампанское и присел рядом со спутницей.

-Давай выпьем за то, чтобы никакие замки на твоем пути, не могли тебя остановить. – Предложил он, протянув один бокал девушке. От него еще разило противным ароматом дешевого бара, смешанным с запахом кислого виски, но он пытался перебить его мятной жвачкой, из-за чего становилось еще противнее, хотя девушка, вроде бы, и не замечала этого.

Та взяла бокал и слегка прикоснулась губами к напитку, не переставая улыбаться мужчине. Ее, видимо, нисколько не смущала и та обстановка которая ее окружала.

-Здесь становится жарко. – Прошептала она томным глухим голосом и стала медленно снимать пиджак своего строгого делового костюма.

Марлини с наслаждением наблюдал за ее действиями и даже отставил бокал с напитком, чтобы случайно не выронить.

Женщине льстило подобное внимание, и она стала медленно расстегивать маленькие перламутровые пуговички на своей белой шелковой рубашке.

Марлини заерзал на диване в нетерпении и стал сжимать и разжимать пальцы, не зная куда деть руки в порыве желания помочь девушке. Та же с надменно-довольным лицом смотрела ему прямо в глаза и чуть ближе подсела к мужчине, отбросив подальше пиджак.

Теперь уже мужчине не нужно было себя удерживать, и он запустил свои руки ей под блузку и стал ласково поглаживать спину. Гостья села ему на колени и вытащила его рубашку из-за пояса. Мужчина прикоснулся своими губами к ее губам и, получив своеобразное разрешение в форме непродолжительного мычания, крепче прижал девушку к себе. Та надавила ему на плечи своими хрупкими руками, и Питер откинулся на спинку дивана, потянув за собой партнершу. Не отрываясь от поцелуя, стянула сначала с агента, а потом с себя рубашки и принялась расстегивать юбку, когда у Марлини зазвонил телефон.

-Оооо… - Разочарованно протянула девушка. Марлини это также не доставило особого удовольствия, но не ответить он не мог. Он подвинул спутницу и взял трещащий телефон.

-Алло. Да. Да. Нет. Да. Нет. Не могу. Нет. Да. Я на работе. Да. Прости. Да. Пока. Спасибо. Пока. – Разговор не продлился и полминуты, когда Питер зло бросил телефон на ковер перед диваном, и вновь обратив внимание на гостью, продолжил начатое.

***

-Ты никогда не поверишь, кто оказался нашим новым напарником.

Оливер обнял полусонную женщину, проскользнув рукой под шелковое одеяло.

-Синди Кроуфорд?

Мужчина вяло усмехнулся и чмокнул жену в затылок, вдыхая тонкий кокосовый аромат ее шампуня, отдающий пряным мускусом.

-Ну, она, конечно, не супермодель, но тоже ничего. – Ответил он.

-Что? – Женщина приподнялась на локте, свободной рукой удерживая одеяло у груди. – Это женщина?

-Более того. Это Кетрин Робинсон. – Притягивая обратно к себе жену, кивнул Оливер.

-Кетрин Робинсон?! – Воскликнула женщина.

-Тише, Барбара. Не хочу, чтобы соседи подумали, что ты выкрикиваешь имя какой-то женщины посреди ночи. Это поколеблет мою репутацию. – Неловко отшутился он.

-Кетрин Робинсон? – Уже тише повторила женщина.

-Да. Я не знаю, чем она провинилась в прошлой жизни, что судьба снова столкнула ее с Марлини. – Поднимая подушку и усаживаясь на кровати, ответил Оливер.

-Поверить не могу, легендарная Кетрин Робинсон будет работать с вами. – Барбара провела рукой по щеке, удивленно вглядываясь в темноту. – Лучше бы ты сказал, что это будет Синди Кроуфорд.

-Я бы тоже был не против. – Усмехнулся мужчина, получив шутливый тычок в бок.

-И как они ведут себя? – Поинтересовалась его жена.

-Кстати, достаточно неплохо. Для их-то ситуации. – Приподняв брови, отметил Оливер.

Женщина поправила волосы и легла на теплое плечо супруга, укутавшись с шелковое постельное белье темно-фиолетового цвета с крупным рисунком белого лотоса.

-Может, все забылось. – Проворчала она, погружаясь в сон.

-Я бы не был так уверен. – Шепнул мужчина, поправляя одеяло над женой и, последовав ее примеру, закрыл глаза.

***

Ночной холод аризонской пустыни заполнил все краешки безграничной земли. Каждое ущелье Большого Каньона почувствовало дрожь от наступившей темноты и дыхания февральского ветра. Яркий ослепляющий свет погас, уступив место лунным дорожкам, освещающим кактусы и сухую траву, возвышенности и трещины, хоканы и землянки.

На юго-западе стояло небольшое поселение навахо. От крепости, построенной здесь еще в семнадцатом веке ради спасения от испанцев, практически ничего не осталось. Да и теперь она бы все равно не спасла. Опасность, которой так боялись навахо сегодня, могла бы пробраться сквозь любые щели, крепости, стены и мосты. Ни пустыня, ни океан не могли ее остановить. Эта опасность – цивилизация. Отвоевывая кусочки земель резервации, она сокращала поселения коренных американцев медленно, но неотступно. И так скудная, жадная земля этих мест была еще и слишком небольшой для самого многочисленного индейского народа Северной Америки.

Пирамидальная постройка в центре поселения была сделана из толстых широких сосновых бревен. Холод не мог проникнуть туда из-за того что стены были тщательно запечатаны глиной и землей, которые забивали щели между бревнами и практически скрывали пятиугольную форму хокана.

Из него лился тусклый желтоватый свет, издаваемый несколькими большими самодельными свечами. Внутри бревенчатого дома кругом сидели несколько людей. Здесь были женщины и мужчины, старики и дети. Самому старшему из них было, наверное, больше семидесяти, самому младшему около тринадцати лет.

В центре располагался асбестовый круг для огня. На своеобразном алтаре – обычном для индейцев одеяле - размещали Библию, орлиное перо, а рядом кожаную сумку с непонятным порошком.

В хокан вошел человек – в общем-то, еще молодой парень, но тяжелый труд и суровые условия жизни рано сделали из него мужчину – возможно даже слишком рано. Он поднес огонь к асбестовому кругу и все молча наблюдали за его действиями. Старик, сидящий рядом с алтарем, что-то прошептал вошедшему на ухо и тот понимающе кивнул. Спустя несколько минут индеец, руководящий церемонией взял книгу и стал читать молитву. Он произносил ее на древнем языке, и все, погрузились в дурман ритуала.

Мальчик-навахо стал разносить в большой жестяной банке какой-то экстракт. Каждый сидящий почерпнул по несколько ложек этого экстракта и, как ни в чем не бывало, сунул его себе в рот. Когда мальчишка подошел к подростку, видимо, впервые участвовавшему в обряде, тот долго не решался заглянуть в банку. Он посмотрел на всех сидящих рядом. Индейцы ждали от него действия. Но это ожидание не было нетерпеливым. Они не смеялись над ним, они не торопили его. Они просто молча смотрели на то, сколько ложек он возьмет себе. Они как-то даже с пониманием смотрели на него. Подросток посмотрел на старого индейца и после того как тот почти незаметно кивнул ему, почерпнул ложкой сухое растение. Он быстро сунул его в рот и тут же скривился от горечи. В его голове пронеслась мысль о том, как эти люди даже не поморщились когда съедали эту гадость. К горлу подступила резкая тошнота. Он отвернулся не в силах сдержать рвоту. К счастью рядом с ним стояла специально отведенная миска - его заранее предупредили о таком повороте. Когда его желудок немного пришел в норму он снова повернулся лицом к сидящим. Некоторые из них уже сидели, высоко закатив глаза и «погружались в себя» как говорил старик. Других рвало. Они в отличие от мальчика не скрывали своего естественного позыва, не отворачивались и не стеснялись этого. От этого зрелища ему стало снова плохо. Но теперь он уже не стал оборачиваться, он подставил ко рту миску и несколько минут не мог остановить рвоту.

7
{"b":"659637","o":1}